Инвестком

Встреча на Белорусской напомнила Игорю шпионский фильм. Бандит со шрамом тоже пришёл не один. В нескольких метрах от него стоял другой, молодой, с розой в руках для конспирации. Игорь подошёл и передал документы. Бандит перелистал листы – интересно, что он в них понимал? – и с угрозой сказал Игорю:

– Смотри, чтобы духу твоего больше не было. Иначе…

Он не договорил. Игорь отвернулся и хотел уйти. В этот момент подошёл младший, смерил Игоря враждебным и одновременно презрительным взглядом и сунул ему в руки розу. Растерявшись, Игорь взял цветок.

Он стоял и смотрел, как удаляются эти двое. Они шли быстро, словно чего-то опасались. Игоря охватила ярость. Оцарапав пальцы, он разломал розу на мелкие части, и так и стоял с этим мусором, урны поблизости не оказалось.

Игорь пытался позвонить соседям, предупредить, но их никогда не было дома, трубку снимала Марья Семёновна. Игорь так и не узнал, чем всё закончилось. Для себя он сделал вывод: нужно идти на большую фирму. Иначе слишком опасно.

17

В «Инвесткоме» Полтавскому повезло. Он оказался в отделе расселений у Валентины Антоновны Саблиной, но название это было чисто формальным: не возбранялось заниматься ни куплей-продажей, ни обменами, ни сделками с альтернативой. В той же комнате, разделенной на две части прозрачной перегородкой, размещался и отдел купли-продажи, что нисколько не мешало сотрудникам заниматься расселениями.

Игорь не помнил Валентину Антоновну, но она его узнала сразу – в недавнем прошлом Саблина работала на МИБе[23 - МИБ – Московская инвестиционная биржа.] в отделе недвижимости, где Игорь Полтавский был акционером. Он с трудом припомнил: в одной из комнат на бирже сидели девочки, прозванивавшие заявки на куплю-продажу квартир, но он всегда проходил мимо, не обращая на них никакого внимания. Так вот, одной из этих «девочек», на которых акционеры смотрели свысока, и была Валентина Антоновна.

Куда ярче запомнился Игорю тамошний аукцион: на продажу выставлены были четыре квартиры, за которые развернулась нешуточная борьба. Во время аукциона цены сенсационно взлетели в несколько раз – квартиры раскупили какие-то очень крутые бизнесмены. Однако некоторое время спустя Игорь по очень большому секрету узнал: аукцион был инсценировкой, придуманной специально для акционеров. На самом же деле квартиры никто не продавал. Мало того, из четырёх якобы выставленных на продажу квартир две вообще не подлежали продаже. Одна из них принадлежала жене аукциониста, другая находилась в собственности у кого-то из сотрудников биржи.

Валентина Антоновна была сдержанная, почти без эмоций, – Игорь впоследствии не мог вспомнить, чтобы она когда-нибудь улыбалась, – скорее некрасивая, но зато очень неглупая и деловая, совершенно без возраста. Игорю казалось, что Валентина Антоновна существенно младше его, но сколько ей лет, он абсолютно не мог предположить – могло быть чуть больше двадцати пяти, но столь же вероятно, что около сорока. Игорь обращался к ней по имени-отчеству и она к нему тоже; отношения сложились официальные, деловые, очень удобные, но не близкие. Игоря это устраивало.

Он был доволен работой в «Инвесткоме». За неполный год сделал шесть сделок, из них четыре больших расселения. По его подсчётам чистая прибыль корпорации составила тысяч семьдесят пять долларов.

Работать в то время было относительно легко. Никаких дежурств и связанной с ними потери времени. Игорь приходил на работу, получал у Валентины Антоновны кучу заявок, а вечером с домашнего телефона обзванивал потенциальных клиентов и вёл с ними переговоры.

Расселяли коммуналки на инвесткомовские деньги: вначале приобретали жильё для расселенцев, одновременно выкупая их доли; оформляли эти доли на риэлторов или на специально зарегистрированные фирмы и лишь потом освободившиеся квартиры продавали свободными. Для выкупа жилья «Инвестком» брал кредиты в Московском городском банке. Работать подобным образом было значительно удобнее, чем расселять квартиры на деньги клиентов, несмотря на то, что проценты по кредитам съедали немалую часть прибыли. Но «Инвестком» не оставался внакладе. Наоборот, к банковским процентам он прибавлял свои и как бы условно выдавал кредиты риэлторам – эти проценты уменьшали расчётную прибыль и, следовательно, зарплату экспертов. Это было не очень справедливо, но ради удобства стоило терпеть, тем более, что доходы всё равно выходили хорошие. Однако месяцев через восемь после прихода Игоря в корпорацию Московский городской банк лопнул. Говорили, что к его банкротству приложили руку владельцы «Инвесткома» – не рассчитались по кредитам. Не рассчитались они вроде бы и потом, какая-то тёмная история, будто бы были повязаны, что-то об этом писали в газетах. Но Игорь так и не узнал ничего определённого, до него долетали только противоречивые слухи.

Без кредитов расселять квартиры приходилось на деньги толстосумов-покупателей. Это было намного сложнее, потому что крутые гнули пальцы и выкупать квартиры приходилось сразу целиком, а не по частям, как раньше. Получались очень сложные цепочки, однако именно в этот момент Игорю повезло на покупателей – попались хорошие, нескандальные люди, так что в итоге он оказался в выигрыше. Словом, Игоря всё устраивало в «Инвесткоме», он не собирался никуда уходить, даже, напротив, рассчитывал со временем получить повышение. Он ведь ничем не хуже Валентины Антоновны…

…Игорь слегка удивился, когда его вызвали к Козлецкому. Возможно, предстояло продолжение недавнего разговора. Он скорее ожидал хорошего. До этого общаться с Козлецким приходилось всего дважды. Первый раз, когда Игорь только пришёл в «Инвестком». Тот, первый разговор, показался ему очень странным.

– Какой у вас знак зодиака? – вместо вопросов по существу поинтересовался генеральный директор.

– Не знаю. Я этим не интересуюсь, – Игорь искренно удивился, не сумел даже скрыть усмешку. В то время подобные странности ещё не вошли в моду.

– Напрасно, – настойчиво сказал Козлецкий, – это важно. Когда вы родились?

– В конце января.

– Водолей, – воскликнул Козлецкий, – это скорее плохо.

– Почему? – удивился Игорь.

– Среди водолеев нередко встречаются ненадёжные люди. Вас могли бы не взять в разведку, – Козлецкий спохватился. – К вам это, скорее всего, не относится.

– У них что, нет других критериев отбора? – поинтересовался Игорь. – До сих пор я полагал, что каждого человека надо оценивать индивидуально. По личным заслугам. Сказать честно: я не верю в эту хиромантию, – получилось нехорошо, будто он, Игорь, поучает Козлецкого. Тому это могло не понравиться.

– Ладно, идите, – Козлецкий неожиданно поднялся, лицо расплылось в детской застенчивой улыбке, – желаю успеха. («Застенчивый человек. Не знал, о чём говорить», – пожалел его Игорь).

Скорее ошарашенный, чем огорчённый, Игорь вернулся в отдел.

– Как поговорили? – поинтересовалась Валентина Антоновна.

– Очень странный разговор, – признался Игорь, – ни слова по делу. Спрашивал мой знак зодиака. Почему-то ему не нравятся Водолеи.

– Это его пунктик, – понизив голос, сказала Валентина Антоновна, – у нас в отделе был такой Петя Ломакин, очень толковый риэлтор. Козлецкий его уволил. Не понравилось, что он то ли Козерог, то ли Овен.

– А в приказе что написал?

– Какой приказ, Игорь Григорьевич? – удивилась Валентина Антоновна. – У нас не Советский Союз. Профсоюза нет, трудовой договор – вы ведь сами уже знаете – в одном экземпляре, только у администрации. Приказал охраннику не пускать, вот и весь приказ. Он и меня может выгнать точно так же. И целый отдел.

– А зарплата? – продолжал расспрашивать Игорь.

– Что-то заплатили. Но не всё. Сами поймите, как этот Петя мог доказать, что работал в «Инвесткоме»?

– Полный произвол, – возмутился Игорь.

– Да, произвол, – подтвердила Валентина Антоновна. – Не только в «Инвесткоме». У нас на бирже бывало похлеще.

Игорь понял, что Валентина Антоновна находится в состоянии тайной оппозиции к Козлецкому. Но почему? Едва ли из-за этого Пети. Но ещё больше было непонятно, отчего Валентина Антоновна стала вдруг откровенничать с ним. Хочет, чтобы Игорь испугался и ушёл из «Инвесткома»? Едва ли. Она вроде совсем неплохо к нему относится. С другой стороны, Валентина Антоновна вовсе не выглядела женщиной, способной говорить необдуманно. В её словах, даже если всё, что она говорила, было чистой правдой, присутствовал какой-то дополнительный смысл. Но какой, Игорь не понимал. А сама она не стала расшифровывать. Видимо, ещё не вполне доверяла…

Причина, отчего Валентина Антоновна не любит Козлецкого, приоткрылась спустя несколько месяцев. Женя Маслов, когда заведующая отсутствовала, как-то разговорился:

– Козлецкий вызывает её на ковёр и дрючит. Бывает, чуть ли не по часу. Он форменный садист. Она выбегает от него вся красная, в слезах.

Игорю трудно было представить уравновешенную и спокойную Валентину Антоновну с красным лицом и мокрыми глазами. Он, по крайней мере, никогда её такой не видел. Но Женя работал с Валентиной давно и был среди её любимчиков. Может быть, и не только любимчиков. Самые лучшие заявки, к тому времени начал подозревать Игорь, Валентина отдавала Жене и Володе, студенту-заочнику из Питера – с этим Валентина вроде бы вместе играла в любительском театре, хотя вообразить сдержанную, даже несколько зажатую внешне Валентину Антоновну актрисой, да ещё после целого дня выматывающей душу работы, Игорь никак не мог, – и ещё своей то ли родственнице, то ли близкой подруге Нонне. С Нонной они вместе снимали квартиру.

– Откуда ты можешь знать? – усомнился Игорь.

– Да так, – Женя замялся.

– От секретарши, – пришёл на выручку Жене Володя, – он всех дрючит. В том числе и экспертов. Вас только почему-то пока не трогает.

– В данный момент я мелкая пташка, – возразил Игорь, – зачем я ему?

– Отвратный мужик, – продолжал Володя, всё больше распаляясь, – тут ещё до вас работал Лёня Зайцев. Продавал инвесткомовскую квартиру и напоролся на бандитов. Бандюки потребовали, чтобы он продал за полцены. Понятно, Лёня отказался. Они его поставили на счётчик. Не можешь эту, продавай свою и отдавай деньги. Лёня, естественно, обратился к Козлецкому. И что же, Козлецкий его просто уволил. Велел больше не пускать на фирму.

– И чем закончилось? – Игорь почувствовал волнение, такое могло случиться с любым.

– Человеку пришлось уйти в подполье. А потом вообще убежать из Москвы.

– А семья?

– Что стало с семьёй, не знаю, – признался Володя.

– У Козлецкого есть крыша?

– Конечно, – в один голос подтвердили Володя и Женя.

– Даже сразу две, – утверждал Володя, – одна бандитская, другая – милиция. Вы же знаете, кроме «Инвестком-недвижимости» есть ещё «Инвестком-авто». Торгует «Ладами» из Тольятти. А Тольятти – совсем бандитский город. Там всё под бандитами: милиция, суды, завод вместе с дирекцией. Бандиты приходят прямо на конвейер и выбирают машины. Без них на завод близко не сунешься. И выехать из города невозможно. На любой дороге тебя остановят, подойдут – плати дань. Как в Золотой Орде. Не хочешь платить – отдай машину. Это в лучшем случае, потому что сколько раз люди просто исчезали.