Затмение

? Себ, – прошептала Аннушка, – ты меня убиваешь!

? Да ванна ваша, ? улыбнулся довольный шуткой Себастиан и снова добавил, – пиалушка.

? Но мальчику же неудобно, – попыталась возмутиться заботливая мамаша и сделала слабую попытку выбраться из-под пледа.

? Успокойся, Анна! ? Федор решительно подошел к жене и помог ей пересесть в огромное, обтянутое таким же плюшем, как и диван, кресло, ? Верочка обязательно позаботится о нем.

? Да позаботились мы уже, ? успокоил их Себастиан и уже тише добавил: ? В отличие от вас. И что бы вы без Верочки делали?

Но его не слышали, или просто не захотели придавать значения этому бестактному замечанию.

Посчитав свою миссию выполненной, Федор заговорщицки подмигнул другу и, щелкнув пальцем по горлу, направился в столовую. Себастиан с готовностью кивнул. Он любил такие не запланированные посиделки и, бросив беглый взгляд в сторону задремавшей Аннушки, пошел следом.

Спустившись в огромную, впрочем, в этом доме все было огромным, столовую, он плюхнулся на свое, принадлежащее ему по праву друга семьи, место.

На кухне, чуть слышно, сопел чайник, а на столе уже ждали открытая бутылка водки, пара рюмок и блюдо с красиво выложенной мясной нарезкой.

«Эх, Верочка! – снова, с какой-то теплой грустью подумал Себастиан, ? ну где ж твое счастье-то заплутало? Ну что ж ты в прислугах-то осела? Да неужели…»

Додумать не получилось. В столовую, весело потирая руки, зашел переодетый в «гражданку» Федор.

? Ну что? ? обратился он к другу и махнул рукой в сторону приближающейся Верочки – свободна.

? Что – что?

? Рассказывай, что в этом зоопарке опять приключилось?

– Да тут и рассказывать нечего, – пожал плечами Себастиан и потянулся за рюмкой.

– Хороша! – крякнул Федор и засмеялся, даже не подозревая о том, что надвигающаяся на дом беда надолго лишит его этой возможности.

Глава 4

Себастиану не нравилось, что Федор называет свой дом и свою семью зоопарком, но на сделанное как-то замечание, тот грустно улыбнулся и ответил, что эпитет сей, относится не к его семье, а, скорее, к бывшим хозяевам поместья, родителям Аннушки. И хотя их уже давно не было в живых, в этих словах скрывалась явная неприязнь к ним. Себастиан чувствовал, что за этим кроется какая-то тайна, но допытываться до истины не считал нужным. Захочет, сам скажет. А ведь сказать было что.

Когда-то давно, молодой и самоуверенный лейтенантик Федор Субботин, пришел в этот дом, чтобы попросить руки любимой девушки. Высшая школа милиции была закончена с отличием, что давало право самому выбирать место службы. Родной город Федора стоял третьим в списке и это, казалось, избавляло его от многих проблем. Но ехать один он не мог. И хотя Аннушка клятвенно заверяла его в том, что год, это сущие пустяки, она закончит мединститут и обязательно приедет к нему, он, как и подобает настоящему «полковнику», был несгибаем.

Парнем он был видным. Да и умом его Бог не обделил, а если учесть, что в родном городе его ждала вполне приличная двухкомнатная квартира, то можно легко догадаться, что на порог дома Овечкиных он ступил уверенно, и в глаза судьбе, в лице будущего тестя, глянул прямо и безбоязненно.

Больше он на тестя так не смотрел никогда.

Сломал тот Федора.

И уже не лейтенант Субботин, а сопливый пацан Федька, сидел, съежившись на краешке стула. Сидел и чувствовал себя не оплотом будущей семьи, а маленьким и противным слизняком, расползающимся по дорогому, тщательно натертому паркету.

? Ждем, ждем тебя, голубчик, – улыбнулся гостю отец Аннушки, и начавший было волноваться Федор, успокоился. «Кажется, нормальный мужик. Подружимся».

Не подружились…

За богато накрытым столом, кроме Федора и Аннушки, сидели еще двое: глава небольшого семейства, Андрей Ильич Овечкин, все еще привлекательный, крупный мужчина и совершенно очаровательная, похожая на фарфоровую куклу, мать Аннушки, Агния. Она сразу же, строго-настрого, запретила будущему зятю называть ее на «вы» и по отчеству, особенно при посторонних, что ввергло его в легкий шок и напрочь отбило охоту вообще произносить ее имя.

Вопросы сыпались с двух сторон. Казалось, будь такая возможность, его бы вывернули наизнанку и тщательно проверили все имеющиеся швы. Они хотели знать абсолютно все

«Родители? Мама учительница, но ее нет уже почти три года. Отец? Погиб при задержании опасного преступника, мне тогда едва четырнадцать исполнилось».

Тяжело вздохнув, он рассказал о том, что одна из улиц родного города названа именем капитана Субботина, а он, Федор, тогда еще просто Федька, поклялся отомстить за отца. Мстить, правда, благодаря мудрости матери, не стал, но ни о какой другой работе, кроме как в милиции, даже и не мечтал.

Кажется, родители Аннушки остались довольны ответами Федора и он, совершенно забыв о том, что является ярым атеистом, облегченно вздохнул: «Фу, слава Богу, пронесло!».

Не пронесло.

То, что произошло дальше, не только запомнилось Федору на всю оставшуюся жизнь, но и стало для него вечным укором. Напоминанием о предательстве.

Может быть, и тестя он из-за этого так и не смог ни принять, ни полюбить.

Федору было выдвинуто условие: остается в городе, берет фамилию жены и жить, конечно же, они будут только в этом доме.

Глава 5

? Паааап, ? растерянно протянул, входя в столовую и кутаясь в халат, Вольдемар, – а что тут вообще происходит? – Я в ванне. Грязный, как собака бездомная. Да еще и все тело болит, как будто бы я не я, а мяч футбольный.

? Ты! Ты, сынок, – бросился к своему отпрыску Федор и неуклюже, словно стесняясь внезапного порыва нежности, прижал сына к груди.

? Пап! Да хватит в конце-то концов, – почти закричал Вольдемар и уже спокойней добавил: – Колись!

? Нет, дружок – подал голос наблюдающий за сценой Себастиан, ? Это ты – колись! Ты что, действительно ничего не помнишь?

? Нет, ? растерянно произнес Вольдемар.

? И как нахрюкался не помнишь, – не удержался от мучавшего его вопроса отец.

? Нет…

? И как под окном оказался?

? Нет, – Вольдемар потрогал начавшее вдруг гореть лицо.

? Даааа, ? удивленно покачал головой Федор, ? а ведь верно умные люди подметили, больше всего везет дуракам и пьяницам. Вот был бы ты умный да трезвый, обязательно бы башкой в бетон врезался, а так, делов-то, мордой в навоз. Федор счастливо улыбнулся: – Ладно, иди, матери покажись, а то она уже три часа в раздумье, падать ей в обморок, или нет?

? Пааа, ? протянул Вольдемар, ? а я что, из окна выпал?

? Выпал, выпал, птенчик ты мой, – вновь улыбнулся отец, пытаясь спрятать появившуюся в глазах тревогу и подтолкнул сына к лестнице. – Себастиан, – повернулся он к другу, – что с ним?

? Пока не знаю. Может быть временная амнезия, а может быть, тьфу-тьфу-тьфу, и что-то серьезное. Не тошнит? Голова не кружится? – обратился он к крестнику.

– Нет, – отмахнулся тот и вышел.

Верочка пронесла стопку чистой одежды и вскоре перед ними сидел отмытый и украшенный полосками пластыря, Вольдемар.