Чертоги разума. Изгнанник

– Мы пока точно не знаем. – Праймус потупился. – Судья Дилге’тон гово’ит, что нам это ни к чему.

Доус с яростью ударил кулаком по столу, и голограмма слегка зарябила.

Наступило молчание.

Что-то тут было не так. Капитан Доус понимал это. Что послужило причиной? От чего Судья вдруг стал так… опрометчив?

Человек, яро защищающий закон и безопасность Галодриона, просто бездействует, когда ему угрожает настоящая опасность.

– Ваш племянник… – начал было Праймус, нарушая тишину, но Капитан не стал дослушивать.

– Это уже не ваше дело, что происходит с моим племянником, – грубо оборвал он. Сомнения прокрались внутрь.

«А вдруг советник знает, что сигнал не пропал? – подумалось Капитану. – Тогда почему ничего не говорит?»

Праймус гордо вскинул голову, и раздражение скользнуло по его осунувшемуся лицу.

– Я сочувствую вам, Капитан, – небрежно произнёс он. – Однако надежда в наше время даёт куда больше разочарований, чем осознание того, что неизбежно.

В глазах Доуса вспыхнули искорки гнева.

– Лариан жив, – тяжёлым тоном проговорил он, запуская ладонь в спутанные, покрытые туманной проседью чёрные волосы. – И я в это верю.

– Что же, тогда участь у него незавидная, – пробубнил Праймус. Его силуэт замерцал. Затем советник добавил, посмотрев на Капитана в упор: – Вы должны стать прежним. Судьба Галодриона сейчас зависит от вас. Седьмой пат’уль его защита, а когда у защиты есть слабые места…

–…её очень легко разрушить, – закончил за него Капитан Доус.

С этими словами голограмма советника растворилась в воздухе и исчезла, оставив слова одиноко витать в воздухе.

Вопросы посыпались на Капитана, точно каменные валуны. Что задумал Искусственный интеллект? Отчего Судья стал вести себя так странно? Откуда здесь взялись Робайты?

И Лариан…

Какая судьба его теперь ожидает? Капитан Доус прошёлся ладонью по спутанным волосам, надеясь, что мысли перестанут прожигать его разум мучительными образами.

У него не было иного выбора, кроме как отыскать Лариана, ориентируясь на мигающий огонёк.

Капитан высвободил карту из угла грифельной доски и поискал взглядом местоположение племянника.

Сердце в груди мгновенно сжалось, будто в тисках.

Огонёк перестал мерцать. Сигнал был потерян.

– Что?! Как?

Доус ухватился за стол, чтобы не упасть. Голова пошла кругом.

Неужели это конец?

Нортон приветливо улыбнулся.

– Хочешь, я устрою тебе экскурсию? – спросил он.

Какие-то пару минут Лариан с интересом разглядывал его, лелея мысли о побеге. Он не мог понять, с чего этот парень к нему так хорошо относится.

Лариан недоверчиво выгнул брови, однако вместо вопросов решил отшутиться:

– А здесь есть на что посмотреть? – Он усмехнулся.

– Обижаешь. Идём, я тебе покажу.

Нортон набрал комбинацию на панели у двери, и она с легким скрипом отъехала в сторону. Лариан заглянул в чёрный прямоугольник коридора, и его передёрнуло. Он просидел в этой крохотной комнатушке уже, наверное, больше пары дней, и ему не терпелось выйти наружу. Здесь было всегда холодно и сыро, стены блестели влажными подтёками, в углах виделись высыпания зелёного мха. Всё тело чесалось от грязи, а голова глухо поднывала, напоминая о неприятном знакомстве.

Мысли о том, что время неумолимо ускользает сквозь пальцы, мучили Лариана по ночам. Что будет, когда оно иссякнет? Кто сможет вернуть Лариана обратно в Галодрион на казнь, если никто не знает, где он? Как только в голове прозвучало отдалённое слово «казнь», Лариан ощутил привкус желчи во рту и отвращение к самому себе. Почему его беспокоит – вернётся он в Галодрион или нет? Ведь там его ждёт смерть.

Нортон стоял у двери, выжидающе глядя на Лариана. Он заходил к нему каждый день по несколько раз, и Лариан невольно задавался вопросом: не надоедает ли ему всё это? Он приносил пленнику непонятную смесь еды из местной столовой. Это было… безвкусно и пресно. Серая масса на дне жестяной тарелки шевелилась, как желе, при каждом движении рукой. Нортон заверил, что так бывает не всегда, но верилось с трудом.

Лариан пристально наблюдал за парнем с небрежными кудряшками на голове и золотисто-карими глазами, которые при ярком свете казались золотыми, и пытался понять, отчего тот такой добрый. Почему Нортон решил выпустить его, Лариан не понимал, но упускать шанс на побег было крайне глупо.

– А… та самая девушка…

– Мелла?

– Верно. Она не против? – Не то чтобы Лариан привык спрашивать у кого-то разрешения, но то, как вела себя та красавица с пшеничными кудрями, заставляло его быть настороже.

Нортон повёл плечами.

– Нет, – коротко сказал он и жестом пригласил Лариана выйти из комнаты. – Идёшь?

Лариан напоследок оглядел свою серую комнатку и вышел. За ним последовал Нортон, и двери резко сомкнулись, оставив их обоих в полутёмном коридоре.

– Ты ведёшь себя странно, не думаешь? – поинтересовался Лариан, хотя и был рад покинуть свою тюремную комнатушку.

Они двинулись вдоль пустого коридора, и было весьма удивительно, что в его запутанных лабиринтах плутает ветер. Лариан невольно поёжился, будучи лишь в футболке и грязных рваных штанах, и мысленно пожалел об этом. Нортон носил длинную тёмную кофту в заплатках и с высоким воротом, прикрывающую его железные руки.

– Что ты имеешь в виду? – непонимающе отозвался он, нога в ногу шагая рядом с Ларианом. Нортон на самую малость возвышался над ним.

– Ну, если бы я был на твоём месте – так бы не поступил, – пояснил Лариан. – Освобождать незнакомца… Разве Изгнанники не боятся опасностей?

– Мы живём ими. – Нортон пожал плечами.

– И всё же… Мелла ведь не доверяет мне.

– Она всем не доверяет.

На полукаменном потолке коридора мелькали редкие лампочки и висели тянувшиеся по всей длине провода. Лариан ощутил прилив раздражения от неопределенных ответов Нортона и подумал, что они такие же скудные, как эти лампочки.

– Просто скажи, почему ты меня отпустил?