Ее запрет

– Идем, – не снимая ботинок, он прошел в кухню. Окинул ее беглым взглядом, сел за стол, отодвинув кастрюлю с кашей подальше от себя и указал мне ладонью на табурет. – Разговор будет не быстрый.

– Я опаздываю на работу, – пыталась сопротивляться напору Льва Петровича.

– Так работы может и не быть вовсе. Думаешь, Анна откажет мне в маленькой услуге?

Я опустилась на табурет, стараясь сохранить хоть немного достоинства. Выглянула в окно, на звук сигнала автомобиля.

– Ваш водитель закрыл проезд, – произнесла я, замечая дорогущее авто у подъезда.

– Он разберется с этим без твоего участия. Я знаю, что статья не твоих рук дело. Просто бы не хватило связей. И желания. Я этого не отрицаю. Со дня рождения твоей дочери ты никак не пыталась связаться с кем-то из нас. Ничего не просила.

– Потому что мне от вас ничего не нужно. Если хотите, я даже подпишу бумаги, что никогда и ничего не попрошу ни у вас, ни у вашего сына.

– Не хочу, – просто ответил Лев Петрович. – Я хочу другого.

– И чего же?

– Эта выходка хорошенько ударила по репутации моей семьи, – в ответ я скривила лицо. – И по тебе, конечно же. Очевидного я то же не буду отрицать.

– Ну так найдите того, кто это сделал. Дайте опровержение. Я с удовольствием дам интервью нужному журналисту, сказав, что все это ложь.

– Помолчи, – холодно сказал Лев Петрович. – Ты сделаешь не так.

– А как? – спросила я, вскинув брови.

– Вячеслав только вступил в должность. Ему предстоит нарабатывать общение с нашими партнерами. И придется сделать все, чтобы эти новости никак не отразились на его репутации. Уже завтра выйдут статьи, в которых говорится о вашей скорой свадьбе. Через месяц.

– Что? – я нервно рассмеялась, глядя в глаза мужчины.

– Семья – плюс для карьеры. Я надеялся, что сложится не так. Не стану врать. Но раз стало известно о тебе и о дочери, мы воспользуемся этим.

– Вы не в своем уме! – крикнула я, совершенно забыв о спящей Ириске. – Я не буду вам подыгрывать. У меня своя семья. Жених!

– Ты очень тихо расстанешься с ним. Мы его покажем, как доброго друга семьи.

– Я не стану этого делать.

– Сделаешь, – мужчина оттолкнулся от столешницы руками.

– Вы меня не заставите!

– Девочка, – сказал он тихо. – Я могу сделать так, что и твое согласие не потребуется. Уже через неделю тебя признают невменяемой, неспособной заботиться о ребенке. Ребенка передадут отцу. Для меня этот сюжет не так и плох. Ты отправишься на лечение, естественно, в хорошую клинику. Моему сыну обеспеченны сочувствие и сострадание, а тебе жизнь в мягких стенах.

– Вы ужасны, – я отпрянула от мужчины, находя опору в кухонном гарнитуре.

– Бизнес твоего брата схлопнется… ну-у-у, за месяц. И Марк не просто лишится счетов, мои люди найдут что-нибудь интересное в ангарах автомастерских. И что выходит? Да ничего хорошего. Ты на лечении, брат в местах не столь отдаленных, его жена и сын с протянутой рукой у входа в метро. Упоминать про твою мать я не буду. Она уже на самом дне. Нужны еще аргументы?

Я отрицательно помотала головой, справляясь с подкатившей тошнотой.

– Мама, – я повернула голову на голос дочери, – хочу кушать, – сказала она, испуганно поглядывая на Льва Петровича. Он же смотрел на собственную внучку с полнейшим равнодушием. – Здравствуйте, – поздоровалась она.

– Доброе утро, – ответил мужчина и вернулся взглядом ко мне. – Ей найдут хорошего логопеда. Невнятная речь для ее возраста.

И в этот момент меня затрясло не только от страха, но и от злости.

– Завтракайте, – распорядился Сизов старший. – Меня не нужно провожать. В вашей квартире вряд ли можно заблудиться.

– Ира, иди ко мне, – прошептала я, присаживаясь и протягивая малышке руки. Я крепко обняла ее, вдохнула родной запах. Моя девочка. Моя крошка. Я так старалась уберечь тебя от жесткого взрослого мира. Я бы все отдала, что ты была счастлива.

– Мам, кушать, – напомнила дочка. – Животик урчит.

– Да. Да, конечно, – я быстро стерла слезы. – Садись, сейчас будем лопать кашу.

Дважды повторять не пришлось, Ириска забралась на стул, взяла ложку и нетерпеливо елозила.

– И чай.

– И чай, – согласилась я, с трудом понимая слова малышки. В висках пульсировала кровь, перед глазами изредка плыли темные мушки. Я пыталась осмыслить все, что услышала от Льва Петровича.

– Приятного аппетита, – произнесла я, придвигаю тарелку.

Ириска не уловила моего настроения, чирикала не замолкая, а я кивала в ответ, думая только об одном: позвонить Славе и высказать все-все о его мерзкой семейке. И о нем самом!

Я попыталась успокоиться, глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз. Завтрак пришлось пропустить, желудок от одного вида еды сводил спазмами. Хорошо, что я заранее подготовила нам с дочерью одежду, а то бы сейчас бестолково бегала из комнаты в комнату.

– Чисть зубки и едем, – произнесла я, чужим голосом.

– Мам, у тебя болит горлышко? – нахмурив бровки, поинтересовалась малышка.

– Нет, – я хорошенько откашлялась. – Чистить зубки, – напомнила строго. – У меня ничего не болит. Честно-пречестно!

Кроме души и сердца. Внутри все полыхало от злости, от ненависти, от страха. Я понимала, что не смогу противостоять Льву Петровичу. И понимала, что каждое его слово он с легкостью может воплотить в жизнь, уничтожив мою семью.

Все мои дальнейшие действия были выполнены на автомате. Я пристегнула малышку в автокресло, села за руль и не поняла, как через минуту уже очутилась перед зелеными воротами детского сада. Привела Ириску в группу, краем уха выслушала просьбу воспитательницы забрать детей сегодня пораньше, безразлично кивнув. Добралась до работы, заглушила мотор и только тогда взяла телефон в руки. Рабочий день начинался через семь минут. Успею. Я не собиралась вести с Сизовым душевные беседы. Я разблокировала номер, с которого получала последние сообщения и нажала кнопку вызова.

Гудок. Второй. Третий.

– Да, Лиз. Доброе утро.

Я думала, что сердце уже не может стучать быстрей. А оно сошло с ума. Мне пришлось несколько раз шумно выдохнуть, справляясь с головокружением.

– Доброе, – ответила я, совершенно забыв все заготовки диалога, что я придумала по дороге.

– У тебя что-то случилось? – спросил Слава. – Извините, важный звонок, – сказал он кому-то, и я услышала шаги.

– Случилось, – выдохнула я. – Случилось то, что когда-то в тебя влюбилась девочка, глупо считая, что ты ее никогда не предашь. Считая себя особенной. Другой. Но ты умело подрезал ей крылья и исчез.

– Та-а-ак, – протянул мужчина. – К чему все эти сравнения и метафоры. Скажи прямо, что я мудак, пошли меня в задницу. Тебе ведь это нужно.