Игрушки для хороших парней

– Нормально вообще… – Алексей шутливо-ошарашенным жестом потер подбородок. – Пригрел гадюку на груди. Не успел глазом моргнуть, а он у меня уже невесту уводит!

Ирина засмеялась:

– Лешенька, а я тебя предупреждала, что ты рискуешь!

Роделло ничего не понял из этого диалога. Только по интонациям догадался, что перепалка несерьезная, а откровенно дружеская, ироничная. Переводить суть ему никто не собирался, и он в очередной раз прикинул – а тогда зачем он здесь? Он сделал глоток из чашки и, ощутив насыщенный настоящий вкус кофе, с глупой основательностью и недоверием вгляделся в темный, почти черный напиток. Действительно, очень сильно отличается…

Вот тебе и тапочки в виде собачек.

Ира тем временем положила перед собой права:

– Так, попробуем имя. Леви, Вэн. Сейчас проверим, где он у них фигурирует…

– Да… – отозвался Купер. – Если только они не придумали ему кодовое имя…

Имя настоящее было со скоростью света впечатано в какую-то графу. Щелкнула клавиша ввода, и экран словно подморгнул. Через мгновение на нем возникла фотография дальнобойщика, дата и место его рождения, профессия… Все, вплоть до цвета волос и глаз.

– Я же говорю – лопухи, – Ира похлопала правами по ладони. – Они даже не удосужились закодировать секретную информацию. Это ведь секретная информация?

– А как же, – заметил Дедиков.

Эрик хмыкнул, бросил взгляд на хмурого напарника и попросил:

– Давай посмотрим, что тут написано.

– Пожалуйста, – она щелкнула кнопкой «мышки», и текст пополз вверх. – Что конкретно тебя интересует?

– Хочу узнать, где он сейчас.

– А вот где, – ее палец скользнул вдоль какой-то надписи.

Федерал, нагнувшись, прочитал название заведения и поверх плеча посмотрел на Роделло.

– Лэс, глянь, куда они его упрятали, – наконец-то он вспомнил и английский. – В психушку Хай-Корда! С диагнозом белая горячка! Что скажешь?

Роделло ничего не сказал в тот момент. Он высказал все, что думал, позднее, когда, подбросив Алексея до дома, они остались с Купером тет-а-тет.

– Боюсь, я сейчас задам дурацкий вопрос… – начал он. – Но не задать его я не могу, потому что, если честно, начинаю сомневаться…

– Ладно, Лэс, – поморщился Эрик, – давай без лирических отступлений.

– Ты вообще понимаешь, – Роделло повращал кистью у головы, – что делаешь?

Купер исподлобья окинул его тяжелым взглядом:

– Это ты о том, что видел? Ответ на твой вопрос положительный. Да, я понимаю, что делаю. Я нахожусь в здравом уме и доброй памяти.

– Речь идет не только о твоих методах работы, на это уже давно и шеф, и я закрыли глаза.

– Премного благодарен, – Эрик понял, что Лэсли настроен читать проповеди и морали. Шок у парня культурный, сейчас чушь нести начнет.

– Вот только не надо этого паясничества! – голос Роделло был насыщен раздражением. – Я говорю о твоих не внушающих доверия друзьях.

– Кому не внушающих? – тут же последовал вкрадчивый вопрос.

– Эти люди – преступники! Кто этот твой Алексей? Какой, к черту, бизнесмен?! Я хренею, дорогая редакция! Откуда ты его вообще знаешь?!

Купер отутюжил напарника взглядом. О-о, мистер Совершенство, тебе лучше не знать, откуда я его знаю…

– Да так… в хоккей когда-то вместе играли… – соврал он, чтоб не добивать сослуживца окончательно.

– Бизнес у него! Как же! – Лэсли разошелся не на шутку. – Он же наверняка главарь мафии в Маленькой Москве!

Эрик вздохнул – ну наконец-то… Наконец-то мы дошли до самого главного. Раз русский, значит, сволочь. Нет, в этой долбаной белобрысой голове Холодная война в самом разгаре.

– А-а, ну да… – протянул Купер. – Он же русский – что автоматически делает его мафиози! Следовательно, он наш враг, причем, под первым номером. У Америки вообще два врага и две паранойи – русские и пришельцы. И первые намного хуже вторых, несмотря на свое вполне земное происхождение.

– Им надо в тюрьме сидеть, а не на свободе шляться! – слепо гнул свое Лэс, не заметив, что уже не говорит, а орет. – Твой долг посадить их, а не просить у них помощи! А ты их друзьями называешь! И кто ты после этого?!

– Не судите о человеке по его друзьям – у Иуды они были безупречны…[5 - Автор цитаты Поль Валери (Paul Valеry) – французский поэт, эссеист, философ.] – сказал Купер, скорее отвечая собственным мыслям, чем коллеге. Роделло его в любом случае не услышал.

В итоге Эрик остановил машину, повернулся к напарнику и стал просто на него смотреть. Все существо Лэсли, вся его сущность, восставала против того, что он увидел, но проблема скрывалась не столько в нем самом, сколько в его беспрекословном подчинении правилам. Купер, проработав с ним год, в течение всего этого времени откровенно недоумевал: что заставило Дэна Кинга принять Роделло в состав спецкоманды, действия которой могут не укладываться в рамки закона? Неужели тот факт, что Лэс на своем потоке оказался лучшим курсантом?

Но, черт, он же действительно тошнотворно правильный – как хренов квадрат! Прям, ходячее Святое Писание. Из грехов – только один: курит.

В конце концов, Куперу надоело пламенное выступление Лэсли, и он безапелляционно его перебил:

– Все сказал?

Роделло, несмотря на потерянный на несколько минут самоконтроль, услышал этот вопрос. И, главное, он услышал тон, каким вопрос был задан. Тон не предвещал ничего хорошего и служил предупреждением – внимание, Купер начинает злиться. Фраза «Не буди во мне зверя» к тому времени теряла смысл, потому что зверь был уже разбужен. И тогда исчезал куда-то хорошо всем знакомый друг, коллега и напарник, и появлялся человек, которого знали немногие и который мало, чем напоминал привычного Эрика.

– Я сам решу, кого мне сажать, а кого считать своими друзьями, – в ставшем жестким и холодным голосе заискрилась злость. – Договорились? Я, по-моему, не указываю тебе, как жить.

– Нет, не указываешь, – Лэс постарался осадить свои эмоции, повторяя про себя забытое всего на мгновение золотое правило общения с напарником: «Не ори на него! Не ори! Нельзя на него орать!» – Но если эти люди… Господи, «если»! Да они непременно попадутся со всеми своими махинациями! И ты станешь их соучастником, потому что они тебя заложат!

Эрик долго не сводил с него взгляда, а потом с расстановкой спросил:

– Ты что, больной?

– А что, похож?

– Сейчас – да. Неужели ты не понял, что это за люди? Перестань видеть в них только преступников. Они не преступники.

– А как же, по-твоему, называется незаконное проникновение в файлы ЦИ? – поинтересовался Роделло ядовитым голосом.

– А ты можешь проникнуть в них законно? Тогда иди и проникай, – парировал Купер. – Пойми, наконец, что правосудия нельзя добиться только честным путем. Вильгельм Швебель однажды очень метко заметил, что, когда приличные люди спотыкаются о законы – значит, законодатели были глупцы или жулики. Прекрати бояться нарушить установленные законом правила. Пра-ви-ла, от которых, в конечном итоге, выгоду получает только сам закон. Да, знаю, сейчас ты вспомнишь о Фемиде. Ну а ты посмотри на нее! Такая уж она справедливая? Хоть у нее глаза и завязаны постоянно, она только в залах суда слепа, где адвокаты, судьи, большие деньги и дорогие костюмы. Слепа именно там, где должна быть зрячей! Там можно проворачивать сколько угодно махинаций, и она не обратит на это никакого внимания. Другое дело улица. Здесь эта сука все видит. Господи, да кому я это говорю! Ты же юрист! Но, черт возьми, нельзя все, всегда и везде делать по инструкции, потому что хорошим для всех все равно не будешь. Еще раз повторю то, что говорил уже ни раз – система делает беззащитным. Алексей и Ира не являются частью этой системы, поэтому к ним можно обратиться за помощью. И они не попадутся, потому что, чтобы их поймать, нашей полиции сперва нужно понять и узнать этих русских! Они, Лэс, не те дураки и поголовные тупые недоумки в ушанках, какими русских изображают в нашем кино! О, я прекрасно понимаю, что все это наследие эпохи МакКарти, и моего чувства юмора хватает, чтобы иногда смотреть эту откровенную «клюкву» краем глаза, но мне в любом случае претит, что меня там изображают идиотом и придурком!

Эрик удивился сам себе – целый монолог экспромтом произнес. Гамлет… А все почему? Да потому что задолбали уже все своей однобокостью и ограниченностью! Сами идиоты! Если русский, значит, кретин или уголовник. Помешались на своей безопасности, параноики, и теперь всех под одну гребенку!