Игрушки для хороших парней

Эрик поднял ногу и показал Джеку подошву кроссовки.

– Десятка?[6 - 44 размер.] – пригляделся тот. – Ну и что, я теперь должен весь склад перерыть, чтоб твой размер найти?

– Можешь в магазин съездить, – подсказал пациент. – Предпочитаю низкие кеды «Converse». Черного цвета либо цвета индиго. Впрочем, любой другой тоже подойдет. Главное, не розовый.

– Слушай, Блэк, – санитар обернулся на Луиса, – он точно псих? Что-то он слишком борзый для придурка.

– Ну так «сумасшедший» не означает «идиот», – заметил Мендоза.

Еще минут сорок прошло в одиночестве, но, когда санитар, в сопровождении Луиса, вернулся, на его лице было написано нескрываемое торжество. В руках он держал новый комплект больничной одежды.

– На вот, – он сунул комплект Куперу в руки. – И пижама здесь же. А кеды, извини, не завезли, – Джек бросил на пол пару белых мокасин. – Ни черных, ни индиго.

– А что, зелененьких тоже не было? – разочарованно-наивным голосом поинтересовался Эрик, и Мендоза заметил, что коллега веселится вовсю.

– Извини, договор заключить не успели. Не знали, что ты приедешь.

– Я буду жаловаться! – снова заявил «клиент». Подумал и добавил: – В твиттере!

– Смотри-ка, – хмыкнул санитар, глянув на Луиса, – а он точно не идиот. Учится быстро.

– Я зайду забрать твою одежду, – сказал Мендоза перед тем, как дверь снова закрылась.

Пришлось переодеться. Если уж изображать полоумного, то во всех деталях. На этот раз костюмчик пришелся впору, но был самым необычным и непривычным из всех, что приходилось надевать федералу.

– Весело… – буркнул он, оглядев себя со всех сторон. – Конспираторы хреновы…

Заложив руки за голову, Эрик подошел к окну. Сгущались сумерки. Медсестры уводили последних больных из парка. Большую часть пациентов они просто сопровождали, некоторых – вели, бережно поддерживая.

Это был совершенно другой мир, который от остальной Вселенной отделял не только высокий каменный забор. «Оставь надежду всяк сюда входящий…» Кажется, это так называется?.. И многие из тех, кто жил здесь… Жил ли?.. Нет, не жил, потому что это нельзя назвать жизнью. Здесь, за этой стеной, они существовали, а жили – в особом, непонятном остальным, мире, наполненном такими же особыми радостями, мечтами и иллюзиями. И там не находилось места банальным мелочам, лжи и лицемерию, там этого просто не понимали.

В замке осторожно скрипнул ключ, и Купер обернулся. Дверь раскрылась, и Мендоза вкатил в комнату столик с подносом.

– Привет, псих, – по-испански поприветствовал он сослуживца. – Сидишь?

На языке конкистадоров разговаривать можно было совершенно смело – в процессе подготовки операции они выяснили, что никто в больнице не владеет испанским. Ни в какой степени.

– Нет, стою. В окно глазею. Это что, обед или ужин? – Эрик окинул поднос подозрительным взглядом. Вид блюд не внушил ему доверия. – А от этого не умирают?

– Без понятия, – Луис прикрыл дверь и, пододвинув стул, сел. – Попробуй и узнаешь.

– Какой ты добрый, дядя, – Купер принюхался. Дурдо-о-м… – А что в меню было написано?

– Написано было много чего, но подразумевалось одно – «Еда для старых маразматиков», – Мендоза достал с нижней полки большой бумажный пакет. – Вот, возьми лучше это.

– Надеюсь, не «Макдональдс»?

– Обижаешь. Домашние бутерброды. Кэт приготовила. Только не для тебя, а для меня.

– Ну а остальных как кормят? – Эрик вытащил из пакета два больших бутерброда: один Луису, другой – себе.

– Остальных, это нас? Обслуживающий персонал хорошо кормят, – Мендоза, отказавшись от бутерброда, похлопал себя по животу. – Команда большая, но вопросов мне никто не задавал. Про Леви я пока тоже еще ничего не выяснял.

– Правильно, – одобрил Купер и, взяв с подноса стакан, посмотрел его на незаметно исчезающий свет летнего дня. – Что это здесь? – попробовал на вкус и скривился. – Апельсиновый сок, бодяга из тетропака. Терпеть его не могу…

– Слушай, капризный ты какой! – возмутился Мендоза и чувствовалось, что он шутит.

– Да, а еще я не ем шпинат, откровенно острое и откровенно жирное. И шоколадное мороженое не люблю, – Эрик сделал глоток из стакана. – Да ладно, я же псих. Мне сейчас по статусу полагается ковырять окружающим мозги.

– Ага, я заметил, что ты начал с мозга бедолаги Джека. Он с твоей этой фразочкой «А что, зелененьких тоже не было?» еще полдня носился, – Луис усмехнулся. – Ладно, с утра, после завтрака я поведу тебя на прогулку. Будем смотреть на гуляющих сумасшедших. Вдруг увидим нашего подопечного…

Он глянул на полный поднос с нетронутой пищей неизвестного происхождения и поднялся.

– Скажу, что ты бунтуешь и отказываешься есть эту гадость, – он взялся за ручку столика. – Ну и что жаловаться будешь тоже скажу, – он улыбнулся. – Ладно, пойду я…

– Давай. Ты теперь только завтра появишься?

Мендоза кивнул, смял опустошенный пакет, бросил его вниз и свалил туда же потертые джинсы и рубашку.

– Слушай, Луис, заедь к Глории, – попросил Купер. – Она снабдит тебя пропитанием, по крайней мере, на завтрашний день. И главное – привези большую плитку черного шоколада. Где-то процентов шестьдесят.

– С чем?

Эрик секунду думал, а потом ответил:

– С орехами и изюмом.

– Понял, – Мендоза вытолкнул столик в коридор. – Не боись, прокормим. Давай, до завтра.

Купер махнул ему рукой и вздохнул, услышав, как очередной раз за этот день щелкает замок.

IX

НЕЗАМЕТНО НА ГОРОД опустилась ночь, и небо покрылось пылинками звезд. Смолкли птицы, и на смену их звонким голосам явилось стрекотание каких-то кузнечиков. Исключая неугомонных насекомых, все в природе погружалось в сон.

Федерал лежал, заложив руки за голову, слушал, как трещат родственники цикад, и разглядывал ровно побеленный потолок. Сна не было. Как вообще можно спать в такой обстановке? Хотя… обстановка вроде спокойная, на этаже тихо, а нервы все равно как струна, будто в ожидании чего-то, что должно произойти. Чего-то плохого… Да ну, глупости! Что здесь может случиться? Псих какой-нибудь во сне с кровати упадет или в санитара подносом с так называемой едой запустит. Вот и все дела. И все-таки крайне неприятное ощущение… С твоими мозгами и головой все в порядке, а ты – в психушке и окружающие тебя идиотом считают… Вот ведь, чего только делать не приходится, чтобы очередного урода посадить туда, где ему место. Посадить или отправить. Второе – надежней, есть уверенность, что урод больше не вернется.

Эрик закрыл глаза. Господи, почему же не удается никак заснуть? Овечек, что ли, посчитать?.. Или жирафиков? Ну так, чисто для того, чтобы порвать шаблоны.

Раз… два… три…

Жирафики почему-то прыгали попеременно с овечками.

Четыре… пять… шесть…

Сегодня денек был не из легких, все гадали поверят – не поверят, пустят в больницу или не пустят, а завтра и того хуже – выглядывать Леви среди сумасшедших.

Семь… восемь… девять…