Четыре сезона

– Его имя…

Тут Тамура застыл в ступоре. Глупость ли, за это время они с добродушным бангорцем так и не спросили друг друга.

Быть может, живым людям имена и не нужны, кто вообще сказал, что они что-то значат? Присвоить бы каждому номер. Да нет, зачем же – дайте ему заговорить и вы вмиг поймёте, кто перед вами. У мыслей каждого человека есть своя тон, свои круги, свои всходы, свой запах…

– Он не сказал его мне.

– Так, это всё звучит уже крайне подозрительно.

– Простите… простите меня! – Тамура вдруг испугался, что его выгонят. Снаудер выгнул шею, явно заглядывая за калитку.

– Кажется, это там твой пиджак валяется? – Он делал недвусмысленные намёки – Так, давай я сейчас открою ворота и ты… – Он сделал несколько шагов в сторону выхода.

Книга. В ней должна быть его подпись.

– Всё это, конечно, очень трогательно, но, ты сам понимаешь. В Новой Зеландии чтят понятие частной территории. – Он приобнял Тамуру за плечо и собрался было его выпроводить.

– Прошу, повремените – Тамура достал из глубокого кармана брюк книгу с машинной печатью – Вот! – Сказал он, откидывая главную обложку – Это его именная печать.

Снаудер бросил взгляд на красные иероглифы, машинально отвёл глаза в сторону, затем снял очки, убрал руку с плеча Тамуры и посмотрел на печать снова. Взял книгу в руки, бегло пролистал её.

– Аа, этот… Я уж думал, его давно убил этот… филиппинец.

Ладно, если уж старый хрен, можно сказать, поручился за этого японца, наверное, что-то в нём есть – подумал Ганс – он захлопнул книгу и вернул её Тамуре.

– Хорошо, будешь гостем. Но сначала подбери свой пиджак. А то неловко как-то – он немного задумался – а ещё какие-то вещи у тебя есть?

– На песке под деревом лежит чемодан с запаской. Ещё зубная щётка и…

Но Снаудер не слушал, он уже поднялся и попробовал приделывать ручку на её законное место. Тамура разблокировал ворота, вышел на дорогу, поднял пиджак и вернулся.

– А где саквояж?

– Ничего с ним не сделается – секунду подумав, он добавил – мне надо с вами говорить.

Снаудер отложил ручку на пол.

– Ну так, никто не мешает.

– Нет. Я имею в виду, мне нужно говорить с вами откровенно.

Снаудер одарил его непонимающим взглядом.

– Это важно.

– Да, но у меня тут… сам видишь – он вернул очки с воротника рубашки на нос и указал на сломанную дверь

– Тогда я помогу?

Тамура подошёл, с трепетом взял у него из рук металлическую деталь с четырьмя саморезами и приложил её к нужному месту. Замок был цел, нужно было только прикрутить её обратно.

– У меня нет инструментов. Я только недавно переехал и не успел как следует обзавестись необходимыми инструментами.

Тамура посмотрел на него сверху-вниз.

– У меня такое не часто.

Йори посмотрел на свои толстые нестриженые ногти.

Глупая затея. И всё же.

Он попробовал закрутить ими один саморез с крестовиной, но на шестом обороте ноготь его обломался. Снаудер улыбнулся с плохо скрываемым удовольствием. Тамура сунул раненый палец в рот, со звуком множества лопающихся маленьких пузырьков всосал кровь из ранки и осмотрел её. Трещина заходила далеко на территорию чувствительной мякоти. Кровь не переставала собираться и уже начала мерно капать. Ганс предложил ему пластырь. И пока он ходил по дому за аптечкой, Тамура нащупал в заднем кармане открывашку от консервов, согнул её здоровыми пальцами пополам и быстро вкрутил три самореза. И уже через считанные минуты он сидел за плотно закрытой дверью в гостевом кресле напротив Снаудера который грел что-то в ложке над маленьким столиком.

Он пытался завести с ним разговор о последнем романе. Но Ганс наотрез отказывался вспоминать хотя бы и одну строчку из него… Он отпирался и, кажется, даже не был всерьёз уверен, что лично писал его. Тамура не выдержал и хотел было снова показать ему книгу, но заметил странный предмет в его руке. Предмет был как будто инопланетный, продолговатый и почти прозрачный. Со множеством чёрных чёрточек и непонятных цифр. Присмотревшись получше, клерк разглядел, что это шприц.

Снаудер наполнил его тем, что только что нагрел в ложке. Тамура умолк и принялся пожирать своего идола взглядом. Ганс отложил шприц, достал из-под стола какой-то зелёный порошок, занюхал его, предложил Тамуре, тот отказался. После Ганс достал жгут и попросил помочь поставить себе укол.

– Что это?

– А ты не знаешь?

– Ума не приложу.

– О, это такое лекарство. Сердце у меня шалит. А работать с дурным мотором мне никак.

И когда одинокая Рене наконец-то затянула петлю ремня вокруг своей тонкой бледной шеи, впадая в смертельный экстаз…

– Я уже давно не могу работать без моих лекарств – Сказал он, распуская жгут – оххх!

Снаудер закинул голову в блаженстве.

– Подай мне мой – Он неловко попытался указать рукой на нужную вещь – мой мак.

Тамура не сразу нашёл ноутбук. Он был завален какими-то пустыми папками. Снаудер сжал мак коленями и запустил его.

– Было дело, я писал книжки от руки. Потом перешёл на печатную машинку. Как знать, может быть какая-нибудь прелестная фрау… А теперь этот поганый кусок алюминия. Пиши – не пиши – сказал он, потягиваясь – всё одно дерьмо.

Громкий звон заложил Тамуре уши. Экран разлетелся на крупные осколки. Снаудер надел его на деревянную пику перил, ограждавших лестницу на второй этаж.

– И больше ни строчки этой параши. Ни капли дерьма. Никогда больше.

Снаудер странно извивался, двигался, будто бы танцуя.

– Я свободен. Свободен. Свободен – Он говорил с кем-то далёким, но кто, как он считал, вполне мог его слышать – Нахуй идите, вот вы кто, челядь подзаборная, я всех вас ебал.

Тамура с ужасом смотрел на его.

– Червь гальюнный, как же, как же. И ты, манда дряблая, жопу пососи.