Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

– Ты чего? – недоумевая спрашивает Желтовский.

– Пацаны ровней ходят, никогда не попадаются, уже с месяц! А мы увальни, напоролись! Еще и прямо в патруль башкой въехали! Это же надо… Цирк настоящий!

– На то они и пацаны. Чтоб как мыши юркнуть! Я в детстве куда только не лазил… И в сады и огороды чужие, и на заводские территории, и за портовые заграждения! Чего только не было. Вот пригодилось… через столько лет! Хорошее детство было, полезное! Многому научились! Все сгодилось на войне. А насчет патрулей – тут не всегда угадаешь! Кому как повезет. При всей осторожности.

– Ну что, доволен, интендант? – щурится от света лучины Храмов, – Покоцал фрицев? Скольких ты уложил?

– Получается троих точно… Пока шел! Может зацепил еще кого, когда отстреливались. Темно было!

– Силен. Теперь успокоился немного? Не будешь в самоволку бегать? По охраняемым садам и огородам? Все-таки это уже не детские забавы и не пустое озорство! Тут подзатыльником и шлепком по заднице не отделаешься! Здесь жизнь на кону! Нам повезло еще… Они грамотно нас окружали. Я это даже нутром почувствовал, как зверь, которого охотники загоняют. Сегодня подфартило, выскочили! А один шаг не туда – сам понимаешь…

– В ближайшую неделю не буду! – хитро щурится Желтовский, – А там поглядим…

Глава 5

В притихшей казарме Немцов почти не мигая, как в трансе, смотрит на пламя горелки из снарядной гильзы….

– О чем задумался, Коля? – подсаживается рядом Волошенюк, – С тобой все в порядке? Не заболел?

– Полный порядок! Все в ажуре… Свет вот впитываю по крупицам, смотрю на него и душа поет. Завораживает… Забываешь обо всем, что здесь с нами происходит. Какой он все-таки прелестный и безмерный. Он словно танцует! Радостно так… В последнее время чувствую как мрак в меня вливается, заполняет почти до глотки… Рвет изнутри! Липнет везде как клейка сеть или трется об кожу, как взлохмаченный зверь, давит отсутствием пространства, черный бездонный Монолит! Как будто тонешь… В пучине адской. Что за сила здесь обитает?

– Сила она наверно вообще одна! – замечает Волошенюк, – только меняет одежды и маски, как актер в театре! И имя ей сама Жизнь! Все ее игры и наблюдаем в изобилии…. И пытаемся понять и ее и себя!

– А как же Смерть? Боль, утраты… Пороки и преступления разные? Всякая гнусность и змеиная ложь?

– Ее теневая сторона! Все мы отбрасываем тени… И носим Бездну внутри! И способны и на высокое самопожертвование и на бессмысленную жестокоть. Когда руду плавят, всегда шлак остается! Когда возделывают урожай, остается грязь. Так и здесь… Мир – это процесс, становление, движение вперед! А при каждом движении есть и сопротивление, и заблуждения. Без этого видимо никак!

– Все равно неправильно это. Свет с мраком не сочетается никак! Жизнь должна быть цветущей, без изъянов и боли… А тут словно болезнью пораженное! Живое должно постоянно двигаться. А у нас как огромный корабль, который в трясине увяз…

– Страдания тоже чему-то учат. Дают бесценный опыт. Корректируют курс! Заставляют работать над собой. Раздвигают границы привычного наконец. Дают посмотреть на себя со стороны.

– Это все хорошо, если не переборщить! Если на краю обрыва стоять и раскачиваться все сильнее, рано или поздно вниз рухнешь… Или чем дальше и глубже в воду заходить, не умея плавать, кроме предсмертного дна ничего больше не увидишь!

– Да пусть хоть что перед нами встает! Сколько бы ни было! Тут все от силы человека зависит… Какие бы испытания и катастрофы не сваливались, даже если все разъяренные дикие силы на него обрушаться! Есть в нас что-то такое особенное глубоко внутри, перед чем любая природная мощь отступает… Наши предки на утлых кораблях в шторм пускались и побеждали морскую стихию и себя самих. Вот на них и надо равняться.

– Замечательно, когда есть на чем плыть! Или на что опереться… У нас кроме мрака и голых камней и нет ничего! Ни одной доски для какого-нибудь судна или даже лодки! Так что у нас как-то по-другому складывается, Толик! Мы больше в волнах тьмы болтаемся, еще удивительно долго. Просто чудо какое-то!

– Чудес не бывает! Есть наша воля и способности. И благоприятные условия. Тогда и выстраивается гармония с внешним миром, когда получается все легко. Вот и зовем это Удачей и Чудом! На самом деле это результат предыдущей кропотливой работы…

– Нет в тебе романтизма, Толя! Все то, ты пытаешься объяснить и разложить по полочкам, а нужно ли это! Может что-то должно оставаться Тайной и в этом вся прелесть Жизни?

– С чего ты взял? Я за смелые и необычные проекты! Только без суеверной шелухи! Любое явление должно опираться на разум. А разные смутные призраки только смущают рассудок и ведут на болотные тропы, как в сказках…

– Мечты, даже самые сумасшедшие, дают простор для свершений, окрыляют, если хочешь… Заставляют переживать обычные вещи по-новому! Раскрашивают полотно серой обыденности яркими цветами…

– Только чтоб они пустыми и бесплотными не оказались! Излишние мечтания и томные чувства, тоже ни к чему хорошему не приведут! По мне так лучше больше дела, поменьше зефирных грез… Из сладкой дремы, сам по себе паровоз не появится, и хлеб на стол сам не свалится! Тут серьезно поработать придется! Так что, если что-то хотим получить, необходима блистающая как молния мысль и действие! Вот формула на все времена…

– Чего вы там галдите, как чайки на пирсе? – с лежанки недовольно приподнимается Чернышов, – Дайте поспать! Скоро на пост заступать, а вы разорались, как радио в выходные! Никакого покоя нет. То фриц бомбит, то вы кудахчите, как девицы на лавочке… Сил нет! Еще и время на пустую болтовню находите, шли бы куда-нибудь, занялись чем полезным!

– Мы тихо… Спи уже! – улыбается Немцов, – Если тут не разговаривать, так совсем умом помешаться можно. Здесь нужно всегда тонус поддерживать естественно-человеческий. А то мигом во мрак обернешься… И моргнуть не успеешь! Бдительность самого себя необходима. Об общении тоже не забывать! И беседовать с кем угодно, хоть с камнями….

– Точно! Это очень важно. – поддерживает Волошенюк, – Нас сейчас это только и связывает, пока еще что-то лопочем друг другу, а то разлетимся по углам, как искры от костра. И быстро потемнеем, как эти глыбы угрюмые… Тут грань между Жизнью и Смертью очень тонкая… Только шагни не туда!

– Да ну вас! – прячется в темноте нар Чернышов, – Сейчас начнете всякую лабуду собирать! От скуки… Вот ведь неймется людям ночью! Все я спать! Шепчитесь там, только не во весь голос! Отдохнуть надо перед дежурством…

– Да мы и так как мыши, Леша! -улыбается Немцов, – Давай, закрывай уже глазки и посапывай уже! Уносись во сне, где светло и красочно, и где есть что пожевать… Потом расскажешь!

– Замечательно бы было через сон отсюда вырваться, улететь к своим! На тот берег… Быстро и незаметно для врага! – мечтательно произносит Волошенюк, – Может когда-нибудь люди так научатся?

– Это из области магии! – скептически хмыкает Немцов, – Там чего только нет… И шапки-невидимки, и сапоги-скороходы и скатерть самобранка! Нам бы она больше всего не помешала, чтоб поесть досыта, хоть раз…

– Раньше и тарантас без лошади, и телефон были немыслимы, из сферы фантазий и колдовства! Про электричество и авиацию я вообще молчу! Однако теперь это обыденные вещи… Кто знает, куда еще шагнет наука!

– Ковер-самолет тебе надо выписать, Толик! – доносится из темноты голос Чернышова, – Вместо «Илюшки»! Пулемет на узорчатую роспись поставишь, и будешь строчить по фрицу, только бороду не забудь отпустить длиннющую как у восточных колдунов, до полноты картины! Ты ведь как раз стрелок-бомбардир по специальности, вот и дерзай, громи врага под волшебными облаками! Ох, вы сказочники! – зевает Алексей, – Послушаешь, так и как тепло становится, как дома…

– Ты вроде спать собирался? – смеется Волошенюк, – Что уже желание пропало? Интересно стало?

– Уснешь тут с вами, полуночниками! Горазды языками чесать, народ смущать…

– Утро уже! На часы глянь… Солнышко поди уже выкатилось в своей огневой мощи и величии! – отмечает Немцов, – Вся природа пробуждается, а ты дрыхнешь, как медведь в берлоге…

– Да тут ночь всегда! Солнце оно может, где и катается, но только не у нас! – ворчит Чернышов, – Подземное царство мрака и вечного холода! Обитель мертвых… Преисподняя в чистом виде! Может попы и правы насчет ада? Где ж тогда Рай?

– Рай у нас внутри… – неожиданно заявляет Волошенюк, – Это наше самое настоящее, наша суть, это наши поступки, то что мы делаем! То что можем и должны, и даже сверх этого… Тот свет который несем в мир! То лучшее, что мы способны дать другим…

– Это что мы ангелы что ли, по-твоему? – усмехается Немцов, – Сильно приторно и старорежимным нафталином попахивает, какой-то поповщиной несет, не по-комсомольски! И вообще у нас с этой пернатой братией цели разные. Они охмуряют людей, как сон напускают соблазнительный и коварный, а мы наоборот просвещаем и ведем к новым горизонтам.

– Может и ангелы, отчего нет? По небу тоже умеем летать! – усмехается Волошенюк, – Только крылья у нас стальные, а не куринно-пушистые, и вместо сердца, что? «Пламенный мотор»! Может мы, и покруче их будем! Засунь в наше подземелье этого херувимчика, я бы посмотрел на него! Через пару часов умчался бы к себе, под облака! На пуховые эдемские перины… А мы уже не одну неделю во мраке красным пламенем горим! И еще сможем…

– Да мы все сможем! – потягивается, разводя руки в стороны Чернышов, – Только дай цель! Мы ее мигом в прорези мушки поймаем. И ни архангелы, ни бесы, нам ни чета… Мы – строители новой эры Коммунизма! «Мы наш, мы новый мир построим…» И никто нас не остановит, никакая фашистско-буржуйская мразь!

– У нас врагов еще много! – задумывается Немцов – И сила у них тоже приличная! Немало придется приложить усилий и времени, пока мы эту гадость с земли выведем…

– Зато какой будет результат! – подмигивает Волошенюк, – Мир станет прекрасным садом, вернется к изначальной Красоте и Счастью! Никто никого не будет убивать и мучить… Вот тогда мечта всех нормальных людей и осуществиться!

– Славно мы заживем после Победы, ребята! – потягивается Чернышов, – Города возведем лучше прежнего! Заводы громадные, машины новые… Вся прогрессивная мысль найдет в нашем обществе свое полное воплощение! Все изменится кардинально. Все известные блага будут доступны. Люди будут наслаждаться тем, что создали! Каждый день будет праздником! Нам и ангелы позавидуют, ежели они есть, где… Мы невозможное и невообразимое сделаем повседневностью!

– По сравнению с этим подземельем, любой день, любое место райскими кущами покажется… – задумчиво вздыхает Немцов, – Когда же наше заточение кончится?

В дрожащем мареве тьмы раздается крадущийся шорох. Слышится шарканье и «журчание» осыпающегося песка… Все оборачиваются. Вбегает запыхавшийся Скибин.

– Братва! Наши фрицев бомбят! Айда наверх к амбразурам… Дело мировой важности есть! Подсобить надо… Да поживей вы! Чего вялые такие?

– Десант что ли? – вскакивает с лежанки Чернышов, – Дождались? Ты уверен?

– Что там, Ваня? – поворачивается Волошенюк, подхватывая трофейный автомат, – Наступление началось?

– Неужели наши? – замирает Немцов, – Канонаду слышно было, высадка штурмовых отрядов началась?