Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Лютер (глухо): Врешь!.. Он попал в монахи, потому что такова была воля Небес.

Дьявол: Он попал в монахи, потому что такова была воля господина Случая. Случая, Мартин, а вовсе не божественного вмешательства. Не будь грозы, ему бы и в голову не пришло поменять свою студенческую одежду на монашеский наряд… Ну не смешно ли? Гроза сделала тебя монахом… (Хихикает). Слышишь? Слышишь? (Далеко слышен раскат грома)

6.

Свет медленно гаснет. Когда он вновь возвращается, на сцене – проселочная дорога, идущая по опушке леса; на переднем плане – огромный кряжистыйдуб. На мгновенье заливший все пространство сцены солнечный свет внезапно меркнет вместе с появлением быстро надвигающейся из-за леса грозовой тучи. Слышен шум ветра и отдаленный раскат грома. Одновременно на сцене появляется путник, – молодой человек, одетый в одежду студента. Это – студент Мартин Лютер. Остановившись, он с опаской смотрит на черную тучу, наваливающуюся из-за леса. Еще мгновенье – и тьма окутывает землю. Шум беснующегося в кронах деревьев ветра. Внезапно прямо над его головой ослепительно вспыхивает молния и раздается ужасающий удар грома.

Молодой Лютер (с ужасом): Господи!.. (Крестится и страстно читает на латыни молитву).

Где-то совсем близко грозный рокот и затем новыйудар грома.

Спаси и сохрани! (Бросается в сторону, закрыв голову руками.)

Вой и свист ветра, и затем еще одна ослепительная вспышка – кажется, что молния ударила совсем рядом, – и сразу вслед за этим следует оглушительный удар грома. Отброшенный к дубу, молодой Лютер падает на колени, цепляясь руками за кусты.

(Кричит, стараясь перекрыть шум ветра.) Святая Анна, помоги мне!.. Святая Анна!.. Я стану монахом!.. Клянусь!.. Я стану монахом… Помоги!.. (Потеряв сознание или впав от ужаса в оцепенение, сползает на землю.)

Почти сразу же прекращаетсябуря. Еще какое-то время слышно ворчание уходящей грозы, но одновременно с этим опушку леса вновь заливает солнечный свет. Небольшая пауза, в продолжение которой на авансцене, с двух противоположных сторон, появляются Дьявол и перенесенный в свое прошлое и получивший возможность увидеть себя со стороны Мартин Лютер.

Дьявол: Скажите пожалуйста, какие мы слабонервные. Стоило только налететь какому-то паршивому ветру, да пару раз ударить грому, как мы уже готовы звать всех святых, лишь бы удержать в этом жалком теле свою трусливую душонку…

Лютер (Дьяволу): Сгинь! (Лежащему под дубом молодому человеку, издали, словно не решаясь подойти к лежащему ближе): Вставай, сынок… Теперь уж ничего не поделаешь. Раз уж ты дал клятву, то надо идти до конца, не останавливаясь и не оглядываясь.

Дьявол (насмешливо): Вставай, вставай, ротозей. Раз уж ты дал клятву, то теперь тебе только и остается, что идти до конца – прямиком в объятия тетушки Преисподней!

Лютер: Не слушай, его сынок. Просто встань и иди своей дорогой, которую ты сам выбрал, не опасаясь ничего, – ни родительского гнева, ни насмешек дурней, ни ученых глупцов. (Торжественно.) И помни, что впереди тебя ожидает великое будущее, потому что сегодня тебя позвало само Небо, чей голос ты слышал в раскате этой грозы!..

Дьявол (с изумлением): Клянусь адским пламенем! Лютер! Между нами говоря, ты бы мог быть все-таки немножечко поскромнее. Великое будущее… Или ты все еще думаешь, что это Небо позвало тебя в тот день, как будто у него больше нет никаких других забот, кроме как раздуваться от сознания своей святости?

Лютер: Меня позвал Бог, который захотел, чтобы я спасся. Тебе этого не понять.

Дьявол: Бедный, доверчивый Мартин… Тебя позвала твоя верная тень, твоя гордыня, твое отражение, твое самодовольство и нежелание слушать других.

Лютер: Я уже слышал от тебя это вранье много лет назад!

Дьявол (почти смиренно): Что ж, попробуй-ка тогда доказать обратное, если сможешь… (Снисходительно посмеиваясь.) Ах, Мартин, Мартин… Вы, люди, всегда ищите знамений, чтобы толковать их по собственному разумению, а потом поступать по собственной воле. Или ты думаешь – у Всемогущего есть нужда испытывать твою проницательность?.. Подумай сам. Зачем Ему подвергать тебя испытаниям, если Он легко читает и не в таких омертвелых сердцах, как твое?

Пока он говорит, лесная опушка и проселочная дорога гаснут и исчезают. На сцене вновь комната Лютера в замке графов Майнсфельдских.

Дьявол (подходя к шахматному столику): Мне кажется, что с моей стороны это был удачный ход, Мартин… Ты не будешь возражать? (Делает ход одной из фигур.)

Лютер (упрямо): И все-таки меня позвал Господь.

Дьявол (рассматривая шахматную доску, задумчиво): Многие из тех, чьи глаза сегодня слепит адский пламень, полагали, что их позвал Господь, Мартин. Разве мало найдешь ты грязи и жестокости, покопавшись в твоей душе? Достаточно того, что ты разбил сердце своего несчастного отца.

Лютер: Оставь в покое моего отца!

Дьявол: Ах, бедный, бедный старик! А ведь он пророчил тебе карьеру юриста и надеялся, что ты станешь опорой его старости, а вместо этого ты взял да отправился в монахи. Уж ты постарался его отблагодарить, Лютер!.. Да спроси хоть у него самого…

В глубине комнаты возникает фигура старого Ганса Лютера. Он стоит, ссутулившись и опираясь на палку, сурово глядя на Мартина. Небольшая пауза.

Лютер: Батюшка! (Сделав шаг в сторону отца, опускается на колени, хрипло.) Батюшка…

Ганс Лютер молча смотрит на сына. Короткая пауза.

Скажите, вы ведь давно уже простили своего Мартина?

Старый Ганс Лютерпродолжает молча смотреть на сына. Короткая пауза.

(С мольбой.) Скажите же мне хоть что-нибудь. Неужели вы все еще недовольны мною?.. Ах, батюшка, ведь прошло уже столько времени… Ну, разве же это такое тяжкое преступление, уйти в монахи, чтобы молиться за свою семью? Разве я хотел причинить вам с матушкой боль?

Старый Ганс (ядовито): Скажите пожалуйста… Похоже, что ты до сих пор ничего не понял, Мартин. Ты ученый человек, а забыл библейскую заповедь, из которой следует, что, прежде всего, полагается почитать отца и мать своих. Разве, став монахом, ты не обрек нас на одинокую и бедную старость?

Лютер (с мольбой): Батюшка!

Старый Ганс: Вот то-то же. И ты еще спрашиваешь, все ли еще я недоволен твоим поступком.

Лютер (с жаром): Но, батюшка! Я думал, что принесу больше добра для вашей души, если буду молиться в монастыре, нежели если останусь в миру. (Помедлив, негромко.) К тому же вы знаете, что я стал монахом совсем не по своей воле. Не позови меня в тот день Небо, я бы не раздумывая покорился вашей отцовской воле и стал юристом. Но скажите мне сами, – разве же мог я ослушаться гласа небесного?

Старый Ганс (с сомнением): Небесный голос?.. (Мрачно посмеиваясь.) Дай Бог, сын мой, чтобы этот голос не оказался в результате дьявольским наваждением! (Исчезает.)

Раскатистый и несколько театральный смех Дьявола. Лютер продолжает смотреть туда, где только что стоял его отец. Пауза.

Дьявол: А ведь твой батюшка оказался много проницательнее тебя, Мартин…

Лютер (не подымаясь с колен, негромко): Даже если все ангелы небесные соберутся, чтобы убедить меня в том, что я попался на твой крючок,– то и тогда я буду стоять на том, что в тот день меня позвал Господь.

Дьявол: Ну, до чего же все-таки ты упрямый человек, Мартин… (Указывая рукой на окно.) Тогда, может быть, хоть это немного вразумит тебя…

Одновременно с его словами за окном раздается вспышка молнии и, вслед за ней, удар грома.

(Насмешливо.) Узнаешь?.. (Издевательски смеется.)

Лютер оглядывается на окно, за которым раздается еще один удар грома. Короткая пауза.

Да, да, да. Это та самая июльская гроза, которая уже сорок лет не переставая гремит с того самого дня, когда страх заставил тебя надеть монашескую рясу. (Кричит, неожиданно и визгливо.) С того самого дня, как я взял тебя за руку, чтобы вести за собой от преступления к преступлению, от греха к греху, от лукавства к лукавству, чтобы в конце пути найти только адский огонь и вечную муку.

Вспышка молнии и раскат грома за окном.

(Торжествуя.) Слышишь! Слышишь!

Пауза.

Лютер (негромко): Я узнал ее…

Дьявол: Ну, конечно же, ты узнал ее, монах.

Лютер: Она и сегодня гремит в моем сердце, как самая сладкая музыка, которую Небеса, время от времени, посылают нам, чтобы могли утешиться среди земных скорбей и печалей… Гремит, как знак моего призвания.