Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Штаупиц: О чем ты, Мартин? Я не понимаю тебя.

Лютер: Я говорю о том, что само милосердие Божие служит не к спасению, а к осуждению грешников, брат Иоганн, и среди них самый первый я сам. (Быстро, не давая Штаупицу перебить себя.) Скажите мне, разве Господь не требует от нас, чтобы мы исполняли все Его заповеди, делая это непременным условием нашего спасения? Но кто же может исполнить все заповеди, святой отец? Кто в состоянии своими жалкими силами вытащить себя из болота греха? У кого хватит наглости похвалиться, что собственной волей он стал чище, праведнее, или возлюбил ближнего, или даже самого Господа Бога?.. Вот и получается, брат Иоганн, что чем милосерднее взирает на нас с небес Господь, тем ужаснее предстает перед Ним человек. Но чем ужаснее человек, тем ужаснее и гнев Божий, который разгорается на него сильнее с каждым днем, требуя исполнения заповедей и обещая адские муки, если он не исполнит то, что от него требуется. Страшен Бог в праведной ярости своей и в гневе своем, и Его милосердие больше похоже на молот, перед которым не устоит никакая праведность…

Штаупиц (гневно и громко): Человек! Опомнись! Бог не гневается на тебя, это ты гневаешься на Бога! Разве ты не знаешь, брат Мартин, что Бог повелел тебе надеяться? Где же твоя надежда, монах? Отчего ты решил, что ты не можешь исполнить все заповеди, которые Господь даровал тебе в своем неизреченном милосердии, как будто Он решил раскинуть эти заповеди, словно капканы?.. Разве ты дичь, за которой надо охотиться или ты рыба, которую следует загарпунить?

Лютер: Откуда же взяться надежде у того, кто не в силах исполнить Божии требования?.. Разве могу я властвовать над своим собственным сердцем или заставить его любить или ненавидеть? Разве не иду я за ним туда, куда оно покорно ведет меня? Разве не иду туда, куда оно хочет?.. Ответь, если знаешь!

Штаупиц: Я отказываюсь понимать тебя, брат Мартин.

Штаупицмолчит. Короткая пауза.

Лютер (негромко): Вот видишь, брат Иоганн. Получается, что Он требует от нас, чтобы мы были достойны Его, исполняя Его заповеди, которые мы не можем исполнить, потому что это невозможно, да еще ко всему этому Он хочет, чтобы мы любили Его таким, каков Он есть, – страшного в своем величии и святости, требующего от нас, чтобы мы любили Его – требующего от нас невозможного, что само по себе невозможно для нашей слабой природы… (После недолгой паузы, негромко.) Знаешь, что я скажу тебе, брат Иоганн?.. (Смолкает.)

Короткая пауза.

Иногда мне кажется… (Смолкает.)

Штаупиц: Говори, Мартин.

Лютер: Иногда мне кажется, что я ненавижу Его…

Дьявол (из тени): Браво! Браво, брат Мартин!..

Штаупиц: Опомнись, Мартин…

Лютер: Да, да, святой отец. Я ненавижу Его, потому что Он требует от нас того, что невозможно исполнить. Сказано: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всем помышлением твоим…». Но как можно любить Того, Кто ужасает тебя своим величием и чья справедливость, наверное, совсем не похожа на твою, раз уж Он принуждает тебя делать то, что тебе не по силам?

Штаупиц: Господи, Боже мой, Мартин! Мы опять возвратились к тому, с чего начали. Разве ты кого-нибудь убил? Ограбил? Обманул? Разве ты богохульник? Еретик? Вор? Разбойник?

Лютер: Я хуже, много хуже, брат Иоганн. Я тот, кого Бог в Своей неизъяснимой мудрости, предопределил к вечной погибели среди таких же погибших, как и сам он.

Штаупиц (почти кричит): Вспомни о ранах Христовых и ты раз и навсегда забудешь о предопределении! (Не давая Лютеру открыть рот.) Молчи! Молчи ради всех святых, если не хочешь, чтобы Он испепелил!

Пауза.

(Негромко.) Я перестаю понимать тебя, брат Мартин… Ты слышишь – я перестаю тебя понимать. Видит Бог, я стараюсь всеми силами помочь тебе… Но сколько же можно повторять одно и тоже? Разве Господь не приносит тебе надежду? Разве не приходит Он к тебе со Своим бесконечным милосердием, готовый забыть все твои грехи, как бы ни были они ужасны? Разве Он враг тебе?

Лютер (с отчаяньем): Но сам-то я не могу забыть их, святой отец!.. Как же мне забыть о своей собственной ничтожности и греховности, а в особенности тогда, когда я вспоминаю о святости и величии Того, Кто привел меня в мир?

Короткая пауза.

Штаупиц (поднимаясь со ступенек): Я начинаю думать, брат Мартин, что вы просто упиваетесь своими страданиями.

Лютермолчит. Чуть помедлив, Штаупицуходит. Короткая пауза.

Дьявол (выступая вперед): Вот оно, человеческое понимание, Мартин. Ты видел? Ни понимания, ни сострадания. Тьфу!.. Исповедуйся мне, брат Мартин. Исповедуйся мне, и ты увидишь, как покой придет к тебе в сердце.

Короткая пауза.

Лютер (глухо, с отчаяньем): Я погиб! Погиб! Погиб!..

Дьявол: Пока еще нет, брат Мартин, пока еще нет.

8.

Мрак заливает сцену, оставив освещенным только небольшое пространство у одной из кулис.

Из тьмы появляется монах Тецель.

Тецель: Как только монетка в кружке – звяк, душа из чистилища – прыг!.. Или вам не дороги ваши родные, души которых мучаются в Чистилище и не знают, как им вырваться?

Дьявол в роли прохожего: А ты, случайно, не врешь?

Тецель: Если вру я, прохожий, то врет и его святейшество, а если врет его святейшество, то врет и наша святая Церковь, а если врет наша святая Церковь, то, следовательно, врет наш Господь Иисус Христос, а этого никогда быть не может.

Дьявол: Значит, ты говоришь, что за три пфеннига я получу все отпущения грехов, а если добавлю сюда еще два крейцера, то вытащу из Чистилища всех своих родных!

Тецель: И при этом безо всяких усилий… (Уходит в туман, откудавновь раздается его голос) Как только монетка в кружке – звяк, душа из чистилища – прыг!.. Или вам не дороги ваши родные, души которых мучаются в Чистилище и не знают, как им оттуда вырваться?..

Тецель, звеня кружкой, медленно уходит со сцены. Еще какое-то время слышится его голос,потом стихает и он.

Мрак медленноуступает место серому туманному рассвету раннего утра 31 октября 1517 года. Большая деревянная дверь Виттенбергской приходской церкви.

Дьявол в роли прохожего: Мне кажется, мы с вами где-то уже встречались. Не помню только – где.

Лютер: Ты бы лучше помог мне, чем болтать.

Дьявол: С удовольствием… Давай-ка, подержу. (Держит лист, пока Лютер прибивает его). И о чем же это ты собираешься поведать миру, монах?

Лютер: О том, что человек только милостью и милосердием Божиим войдет в Царство Небесное, а не бумажками, на которых написано, что он купил за три гроша себе спасение.

Дьявол: Ба, да ты еще и кусаешься!.. А что же, по-твоему, скажет на это Римский Папа?

Лютер: Скажу тебе попросту: Истина выше святого престола, выше мнения Папы, и выше Собора. На то она и Истина. (Прибивает лист).

Дьявол: Неужели?.. А ведь ты далеко пойдешь, сынок, если, конечно, тебя не остановят… Значит, говоришь, мнение Папы уже никого не интересует?.. (Подходя ближе.) Ну-ка, ну-ка, что ты тут понаписал? (Читает). «Надлежит призывать христиан, чтобы они с радостью стремились следовать за своим главой Христом через наказания, смерть и ад. И чтобы более уповали бы многими скорбями войти на небо, нежели безмятежным спокойствием».

Лютер: Аминь

Дьявол: Побойся Бога, человек!.. Или ты действительно думаешь, что народ с радостью побежит за наказанием, к смерти и к аду, чтобы лишь взойти в Царство Небесное?.. Это грязное, нечистоплотное, глупое существо, которое понимает только насилие и которого можно только насилием привести в Царство Небесное!

Лютер: Ты заблуждаешься, друг мой. Человек – это всегда только готовность и возможность. Вот почему Спаситель никого и никогда не принуждает, но только ждет и надеется, что его услышат.

Дьявол: Сдается мне – ты хочешь, чтобы люди стали ангелами, Мартин, а ведь это невозможно даже для нашего Господа.

Лютер: Ты меня знаешь?.. Кто ты?

Дьявол: Всего лишь тень, твоя тень, Мартин.