Комната с видом на волны

***

Перенаселение неплохо подготовило человечество к катастрофе. Выжженные земли не могли дать ни достаточно свежего воздуха, ни еды. Атмосфера и океаны были отравлены. Но уже были изобретены и десятилетиями ранее применялись пищевые синтезаторы, генераторы кислорода и мощнейшие системы очистки воздуха и воды. Оставался лишь вопрос ресурсов. Ископаемых и человеческих. Ископаемых человеческих было вдоволь.

История того, как выжившие нации пришли к относительному равенству и согласию, не была ни быстрой, ни сказочной. Всё, что сейчас есть у нас, пришло через труд и споры. Тяжёлый труд последних выживших людей и споры лю:эм.

Лю:эм стала концом оригинальной человеческой цивилизации, берущей свои истоки от начала времён. Она остановила прогресс и стала прямой и косвенной причиной чудовищного ущерба, нанесённого всем экосистемам нашей планеты. Если сравнить процесс развития человечества с вечеринкой, то все масштабные мировые явления: войны, экономические кризисы, природные и техногенные катастрофы – будут подобны царапинам на поверхности виниловой пластинки, с которой играет музыка: одни глубже и длиннее, другие шире и короче, а третьи вообще и не царапины вовсе, а так, следы от жирных пальцев. Все они, безусловно, влияют на качество звука, но иголка бежит даже по глубоким рытвинам, и музыка продолжает звучать, иногда хрипя, иногда отчаянно фальшивя. Лю:эм же была подобна пьяной идиотке, которая в угаре танца налетела на проигрыватель. Удар был настолько ощутимым, что на несколько мгновений иголка подлетела в воздух, и зал окутала тревожная тишина. Затем иголка вновь коснулась поверхности пластинки, но уже в совершенно другом месте. И заиграла совсем другая мелодия.

Вечеринка продолжается, но это уже не та вечеринка, что была раньше. Да и большинство людей успело разойтись.

Но хуже всего то, что в этой катастрофе планетарных масштабов мы не научились ничему. Мы совсем ничего не узнали. Начнись подобное завтра, и мы снова ляжем умирать.

У нас не осталось почти никакой существенной информации о событиях тех дней, несмотря на всё многообразие облачных хранилищ данных и несметное количество видеокамер, встроенных, как казалось, даже в унитаз. Конечно, благодаря такому обилию цифровой видеотехники в руках у испуганных ротозеев, у нас есть сотни часов панического бега с разным количеством участников, тысячи прощальных сообщений, оставленных близким, и миллионы кадров предсмертных конвульсий умирающих от лю:эм.

Ещё есть официальная хроника, но она скудна, как Большая евразийская пустыня. В ней лишь пара сотен очень известных фотографий и монотонный дикторский голос, который туманно, но грозно повествует о тех давних событиях. Скучнейшее слайд-шоу. И каждый из ныне живущих видел его уже, наверное, миллион раз.

Во времена до лю:эм планета не просто задыхалась от перенаселения, она поминутно давилась новыми детьми. Плотность населения была рекордной, и каждый новый год, каждый новый день бил этот рекорд. Избыток людей чувствовался повсюду. Переполнены были не только мегаполисы, но и относительно свободная ранее сельская местность.

Однако, несмотря на это, предсказываемые проблемы нехватки чистого воздуха, питьевой воды и продовольствия, так же широко известные в то время, как Всемирные Удушье, Жажда и Голод, были ещё задолго полностью разрешены за счёт масштабных систем очистки и промышленного синтеза продуктов питания. Синтез и очистка были чудовищно энергоёмкими процессами, и для обеспечения их непрерывной работы во всем мире было построено более ста термоядерных электростанций.

Единственной действительно ощутимой проблемой оставалась нехватка физического пространства: городам приходилось ползти вверх и врастать в землю, а учёные вовсю работали над планами по терраморфированию, которое должно было начаться с малопригодных для жизни регионов нашей планеты вроде Гренландии, северной Сибири и Аляски и закончиться где-нибудь в районе Луны, Венеры и Марса.

Официальная версия говорит, что эпидемия нахлынула на мир столь сильным потоком, что большинство людей умирало, даже не узнав о появившейся опасности. Люди гибли мучительно и быстро. Болезнь в активной стадии съедала человека буквально за час, и обслуживающий персонал некоторых терм:с умер прямо на полу у пультов управления, так и не успев перевести станции в безопасный режим. В те дни станции считались беспрецедентно надёжными, проверенными десятилетиями идеальной работы, источниками энергии для всего мира. Однако, судя по тому, во что превратилась планета, из-под контроля они всё-таки вышли.

Куда менее официальная версия говорит, что члены наспех сформированного Всемирного совета безопасности и здравоохранения испугались так сильно, что даже не попытались что-либо исследовать. Они отдали приказ нанести ракетный удар по ключевым континентальным терм:с в заражённых областях или областях близких к ним сразу после того, как стала известна предварительная оценка скорости распространения эпидемии. Достоверно известно о взрывах терм:с в Азии и Океании, Африке, на востоке России, в Южной Америке и на юге Северной. Точное количество реально детонировавших терм:с до сих пор неопределённо. На территории промзон по настоящий день находят неповреждённые станции, отключенные и законсервированные по всем предписанным правилам.

Точечный ракетный удар, это, пожалуй, единственное реалистичное объяснение такому ловкому выходу из-под контроля этих надёжных сверх всякой меры систем. И не какой-нибудь штатный выход из-под контроля, а такой, что привёл к взрыву. В самой маленькой из таких станций находилось до шестидесяти тонн активного вещества, а в станциях-гигантах было тонн под триста.

Ещё более неприятная версия звучит так: они не испугались, они заметали следы. Никому не нужно было изучать причины эпидемии, потому что её штамм был в пробирке у этих самых исследователей ещё до первых истеричных криков по всем новостным каналам и маленьких мумий, покрытых бархатистой на вид коричнево-чёрной вуалью.

Миллиарды людей погибли в той эпидемии, а мы просто сожгли всё дотла. Нет, не мы, конечно. Они. Люди тех дней. И не простые очевидцы событий, не жертвы и чудом уцелевшие, а исполнители и верхушка, принимающая решения. Кто-то из них тогда, сто шесть лет назад, отдал приказ нажать на кнопку. На комбинацию кнопок, указывающих местоположение терм:с в качестве координат цели.

Но скорее всего это была смесь запланированной чистки следов и панического бегства от голема, сотворённого собственными руками. Эпидемия чёрной плесени началась во время октябрьской «Золотой недели» в Пекине сто шесть лет назад, а оттуда потекла по всему Китаю, всей Азии и Океании, перекинулась на Африку, слизнула восточную часть России, перебралась в Южную Америку и уничтожила там всё, до чего дотянулась. Остановлена она была уже глубоко на территории Северной Америки и на границе Уральских гор в Евразии, оставив нетронутыми только Новую Зеландию, Антарктиду, Гренландию и Исландию.

Эпидемия поразила не только людей. Плесень с удовольствием селилась и размножалась в животных и растениях, любой органике и даже на поверхности большинства неорганических материалов. Вот только к людям она была беспредельно разборчива. Её избирательность в первую очередь касалась монголоидной расы, которая за время эпидемии была истреблена почти полностью. Из девяти миллиардов осталось только сто миллионов, причём шесть миллиардов погибло от самой болезни, а не от попыток её «прижигания».

Рукотворность этого заболевания так же косвенно подтверждается сохранившимся журналом статистики заболевших Каирского центра эпидемиологии. Сами статистические данные пациентов были утеряны, но уцелело общее заключение по результатам обработанной информации. В своём кратком анализе статистики фельдшер К. Мун (имя не сохранилось), указывает на возможность того, что заболевание активировалось неким неявным генетическим маркером, характерным для подавляющего числа азиатов.

Однако история показала, что на практике определённое число представителей монголоидной расы было лишено этого маркера напрочь или имело его в видоизменённом состоянии. В то время как цепочки ДНК у внушительной части представителей других рас, и европеоидов, и негроидов, содержали искомый маркер в заданном виде.

Болезнь уничтожила почти всё население Азии, на что, скорее всего, и был расчёт её создателей, если придерживаться версии со злым умыслом, и большую часть населения других континентов, на что, судя по всему, план не распространялся. При этом в живых осталось существенное количество представителей монголоидной расы и в Евразии, и в Северной Америке. Что, как мы можем понять сейчас, тоже вряд ли могло быть частью оригинальной задумки.

Говоря проще, несмотря на всю избирательность болезни, чисто внешне она мало, что поменяла в национальном составе населения Земли. Да, количество людей сократилось в тридцать с лишним раз. Да, пропорции тоже сменились. На смену количественному главенству азиатов, индийцев и арабов пришло преобладание европеоидов и представителей африканской расы. Но, если прогуляться по любому из современных мегаполисов, то можно с лёгкостью встретить и китайцев, и русских, итальянцев, поляков, американцев, непальцев, канадцев, японцев. Да, кого угодно. В любом случае, определить наверняка будет крайне непросто. Всё это лишь старые названия. Большинство рас и наций смешалось ещё до катастрофы, в период пика глобализации, и лишь очень немногие фанатики до сих пор строго придерживаются своих исконных национальностей.

Взрывы терм:с вызывающе точно совпадают с датами проникновения заболевания в европейскую часть России и вглубь Северной Америки. Что тоже можно прочитать между строк следующим образом: как только создатели увидели, что их творение может принести гибель и им самим, они решили, что болезнь следует сжечь.

Вместе с заражёнными в термоядерной печке сгорело огромное число здоровых или официально здоровых людей – так в средневековье больному с воспалённым ногтем отсекали всю кисть, чтобы сохранить руку.

Конечно, в то время в азиатско-тихоокеанском регионе проживало достаточное число и европейцев, и африканцев, и русских, и американцев, но всё же их численность была, по сути, каплей в море, а потому заметить их смерть от болезни в дикой суматохе пандемии было ой как непросто. Даже для тех, кто знал, куда смотреть.

И они просмотрели. Или до последнего не могли найти достаточно ловкий способ, чтобы пустить в ход ядерное оружие, которое, кстати говоря, опять-таки официально и не использовалось вовсе. Каждая ракета с ядерным зарядом в то время имела уникальный геолокационный номер, и ни одна из них не покинула пусковой шахты. Кто-то вовремя вспомнил о терм:с. В сочетании с точечными ракетными ударами они превращались в прекрасную альтернативу слишком уже опекаемому Мировым советом ядерному оружию.

Весь мир к тому времени уже паниковал от безызвестности, а те, кто всё знал, паниковали ещё сильнее. Вероятно, инфекция разрабатывалась в серьёзной спешке, и лабораторные испытания на обширных людских выборках в виду нехватки времени решили заменить испытаниями полевыми – в масштабе целой планеты. Однако нельзя исключать и возможность банальной утечки из лаборатории. Учитывая патогенность вещества, заразиться ей могли даже очень аккуратные люди.

Другой особенностью лю:эм, помимо избирательности и пресловутой «заразности», был инкубационный период. А, говоря точнее, его необъяснимая динамическая изменчивость, сопровождаемая невозможной по всем законам вероятности точностью синхронизации среди заболевших. У одних заражённых пассивная стадия развития инфекции заняла десять дней, у кого-то неделю, у а некоторых всего несколько часов. Однако спустя всего полчаса после регистрации первого умершего, сообщения о новых жертвах и заболевших посыпались по всем каналам будто звонкие монеты из поломанного игрового автомата.

К тому моменту, когда эпидемия уже слетела с рельсов и понеслась под весёлую статистическую горку не заболевших, регистрировались случаи периода инкубации инфекции всего в несколько минут. Во время инкубационного периода больной чувствовал лишь небольшое, быстро проходящее повышение температуры, без труда укладывающееся в рамки гриппа, простуды или даже лёгкого вечернего недомогания. Болезнь сохраняла заражённых в состоянии великолепной мобильности вплоть до самого последнего часа активной стадии. Она любила путешествовать, и ей были нужны попутчики. Ими в первую очередь стали самые быстро перемещающиеся существа на планете. Люди. Во времена глобализации и сверхзвуковых авиаперелётов даже птицы не могут конкурировать в скорости перемещения с бескрылыми, обтянутыми кожей существами, сидящими в неудобных креслах всех классов обслуживания.

Однако всемирному распространению не суждено было случиться со скоростью беспосадочного перелёта Пекин – Нью-Йорк. За три месяца до регистрации первого случая заражения плесенью лю:эм, вовсю буйствовала другая эпидемия, куда более привычная. В июле того же года в Гонконге произошла пятая за десятилетие вспышка птичьего гриппа. H11N3 быстро распространился по всей густонаселённой Азии. За первую неделю вирус унёс более двухсот тысяч человеческих жизней, из них в совокупности тридцать тысяч в Канаде, США и России, и привёл к введению беспрецедентных мер сдерживания. Движения всех видов пассажирского транспорта из Азиатского региона было временно приостановлено, карантин на все контейнерные суда увеличен с сорока до ста двадцати дней. Самолёты, находящиеся в воздухе, либо разворачивали обратно, либо сажали на самые безлюдные взлётные полосы. Там, в окружении военного оцепления, их дозаправляли и выпроваживали назад под конвоем истребителей. Рейс AF293 Токио – Париж по неизвестным причинам отказался выполнять требования наземного диспетчера произвести посадку на территории Румынии для дозаправки и корректировки маршрута. Спустя двадцать минут криков диспетчера и радиомолчания из кабины пилотов, самолёт вместе со всеми пассажирами был сбит силами ПВО НАТО над горами национального заповедника Ретезат. Ещё два пассажирских авиалайнера было уничтожено в тот же день: один на дальнем востоке России, один над Тихим океаном на подлёте к Лос-Анджелесу.

В октябре того года азиатские страны всё ещё были отрезаны от остального мира и находились под непрерывным мониторингом. Два месяца глобального карантина повлияли на мировую экономику так же, как ампутация рук влияет на работоспособность портного. Правительства КНР, Кореи, Японии и Вьетнама заявляли о готовности к совместному силовому выходу из санитарной блокады. Однако к тому времени уже была разработана вакцина, соответствующая антигенам H11N3, эпидемия пошла на значительный спад, и Всемирный совет поспешил объявить о снятии всех ограничений на перемещение людей и грузов в середине октября. Как известно, официально карантин так никогда и не был снят.

Две недели до возобновления авиаперелётов, чем не причина спешить для тех, кому хотелось выпустить лю:эм на волю в ещё изолированной Азии?

Начавшись в карантинной зоне, лю:эм вскоре достигла новых берегов, несмотря даже на то, что мир ещё никогда не был так подготовлен к эпидемии. Птицы и перемещения воздушных масс оставались свободными от всех человеческих запретов.

Хроника говорит нам, что первой жертвой новой эпидемии был китаец, учитель физики по имени Лю Пэй. Он приехал с семьёй, женой и дочерью, из своего родного города Харбина в столицу КНР в период праздничной недели, приуроченной ко Дню образования республики.

Первыми людьми, взятыми под карантин и умершими под наблюдением врачей, стали жена и дочка Лю Пэя: Мэнг Сяо Цзы и Лю Шао Вэй, – он неожиданно замолчал и закрыл глаза.

Потом устало провёл рукой по лицу и встал.

– Всё, выключай, – сказал он и махнул рукой кому-то в темноте пустого зала. – Будем считать, что пока хватит.

– Выключил, – донеслось с того конца, и красный огонёк тотчас погас.

– Успеете сегодня обработать?

– Конечно, какие вопросы. Там обрабатывать-то нечего, – собеседник довольно хмыкнул. – Добавить только правильную кодировку единых новостных сообщений и готово.

– Отлично. Тогда, как закончите, сразу загружайте по всем адресам, какие есть в реестре, – он подумал и добавил: – И сразу же сообщите мне, когда загрузите. На этот раз я не хочу пропустить реакцию публики.

***

Бретт бесконечно медленно и аккуратно повернул голову в направлении образа, движущегося на самой границе его бокового зрения по тонкой кромке слепого пятна. Он увидел его лишь на секунду и лишь небольшую часть спины: за окном прошёл человек одетый в военную куртку и рыжую меховую шапку. Именно по этой шапке Бретт и опознал его, как одного из людей на фотографии. Охотник. Владелец дома. Вероятно, тот самый Янг… Вернулся, мать его.

Судя по направлению движения, человек шёл к входной двери. Пройти ему оставалось ещё шагов двадцать-тридцать. Не до конца отдавая себе отчёт в разумности своих действий, Бретт вскочил с дивана и бросился к входной двери.

«Наконец-то живой человек, – вопил радостный голос у него в голове. – Хозяин дома. Он-то точно знает, как выбраться отсюда. Я выберусь отсюда. Явыберусьотсюда!..»

«Осторожно…» – неслышно шепнул другой.

Бретт распахнул дверь буквально за секунду до того, как человек в охотничьей одежде дотянулся рукой до дверной ручки. Дальше счёт пошёл на мгновения. Человек замер. Он поднял глаза на Бретта, и его бородатое лицо перекосилось от эмоций: чего-то среднего между сильным удивлением и чудовищным страхом. Если этот человек и был на том общем фото охотников-любителей, что стоит на каминной полке в гостиной, то узнать сейчас его искажённое эмоциями лицо было крайне проблематично. Да и спросить его самого, момент тоже был неудачный.

Затем начали работать рефлексы. Охотник сорвал со спины ружьё и, почти не целясь, выпалил в Бретта сразу из обоих стволов.

Бретт имел небольшую фору: он уже видел этого человека в окне, он знал, что скоро встретится с ним лицом к лицу, а выражение этого самого лица недвусмысленно подсказало Бретту, что действовать надо не раздумывая. Короткая фраза на листе бумаги «Гость, пожалуйста, будь осторожнее с хозяином» тоже не давала повода обольщаться.

В то же время бородатый пал жертвой собственных эмоций. Сначала он буквально замер, испытывая их, а потом ещё и потратил слишком много времени на выплёскивание последних на своё лицо в виде отвешенной челюсти, перекошенного рта и поразительно широко для человеческой особи раскрытых глаз.