Золотой козленок

Дружок разверз пасть чемоданчика-дипломата из крокодиловой кожи. Принялся шарить за перегородкой. Отправил вопросительный взгляд на пролетарское ложе. Сознавая, что Фунтик, даже потенциально, не мог быть причастен к исчезновению записки, вытрусил содержимое на кровать. Проверил в карманах брюк. Отправил на шконку у окна на этот раз уже утвердительный взор.

? Малявы нету, ? он без всякой надежды нырнул пальцами в кармашек футболки, ? как сквозь землю провалилась, ? принялся напряжённо вспоминать: ? Скуридин Пётр… Алексеевич… А знаешь, Фунтик… ? Жульдя-Бандя посмотрел на кореша, ? это меня Степанида отвела…

? Степанида?! ? Фунтик хихикнул, впервые услышав столь оригинальное женское имя.

? Бабка моя по отцу. Ей за девяносто, ? Жульдя-Бандя молча принялся загибать пальцы, уточнив, ? девяносто два. Её все боятся… как огня. Она ни в бога, ни в чёрта не верит. Даже дед Степан, бывало, шумнёт на Степаниду, так у него ? или зуб…

Фунтик оборвал:

? Это твой что ли? ? рассказчик утвердительно кивнул. ? Дед Степан и бабка Степанида?

? Степан Иосифович ? уже еси на небеси, ? Жульдя-Бандя, разменяв четвёртый десяток, только сейчас с удивлением отметил, что не знает отчества родной бабки и никогда ни от кого его ранее не слышал.

? Степанида была богатая невеста: нанимали работников. А в вашей родословной были помещики?

? Почему были? Есть и сейчас, ? Фунтик хихикнул. ? Князь Юрий Поляков, ? он обозначил себя рукой.

? Ветви генеалогического древа князей мира сего устремляются к звёздам, а пролетариев и колхозников ? в навоз.

? Жулик, давай бомбанём упакованную фатеру! ? оживился темпераментный, жаждущий действий южанин.

Жульдя-Бандя тяжело выдохнул, надувая щёки, как теряющая самообладание мамаша над корпящим над уравнением школяром:

? Вы, гражданин Поляков, типичный одесский жулик, но тута вам не там. Здесь вам не Одесса. Здесь вам культурный цивилизованный город ? историческое наследие России. Здесь ваши бульдожьи манеры мирное население просто-напросто не поймёт, ? Жульдя-Бандя вскрыл очередную бутылку «Ячменного колоса», дабы процесс просвещения не казался столь утомительным.

В нём проснулся философ:

? Сейчас это не модно. Время хамов, бандитов и хулиганов уходит в прошлое. Здесь люди желают быть ограбленными вежливо, красиво и интеллигентно: «Сударыня, извините, пожалуйста! Вы не могли бы одолжить мне содержимое вашей сумочки? А ещё ? вот эти изумительные серёжки и колечко с бриллиантиком. Я подарю их маме на день рождения. Премного благодарен. Привет родителям. Всех вам благ, счастья, здоровья и т. д. и т. п.». Никакой суматохи. Никто не визжит: «Держи вора!» Всё культурненько. Никакой паники. Люди без особого сожаления расстаются со своим прошлым. Им даже немного жаль прощаться с такой порядочной высокоинтеллигентной сволочью…

Фунтик, в это время сделавший очередной глоток, прыснул, оросив «усыпальницу» пивным аэрозолем. Дружок, решив придать сказанному поэтической окраски, запел словами известного питерского барда:

? Пардон, мадам, снимите ж ваше ожерелье, ну-ну, не плачьте, я ж вас до смерти жалею! Снимите ж, будьте так добры, вас умоляю, прошу учесть, шо два раза не повторяю…

Смех снова нарушил патриархальную тишину утлого жилища старого еврея.

? Так вы, гражданин Поляков, предлагаете бомбануть хату? ? Жульдя-Бандя с прокурорской строгостью взглянул на собеседника. ? Упакованные хаты сегодня как минимум снабжены сигнализейшн и видеокамерами. И этот крохотный огрызок человеческого гения мгновенно зафиксирует вашу глупую рожу на плёнку, которая будет служить основным аргументом для изоляции вас от деградирующего общества. Общество..? он предупредительно возвысил указующий перст, ? не любит дураков…

? Дюже умных, кстати, оно тоже не любит, ? вполне логично заметил Фунтик, разумея, естественно, дружка. Он вперил взгляд в глобус на тумбочке, у изголовья, изучающе, стал вращать его то в одну, то в другую сторону, будто подыскивая место для эмиграции…

? Вы не читали «Гарики на каждый день»? ? Жульдя-Бандя отправил на модернизированный топчан вопросительный взгляд, зная наверняка, что тот не читал: ? «Не в силах жить я коллективно, по воле яростного рока: мне с идиотами противно, а среди умных ? одиноко». Вполне с вами согласен, дитя моё, но смею заметить, что умных оно вынуждено терпеть, поскольку умные нынче относятся к исчезающему подвиду. К сожалению, сударь, вам никогда не удастся переступить эту тонкую грань.

? Это ж почему же? ? совершенно искренне поинтересовался обладатель пролетарского ложа.

? Если ты не поумнел до сорока, то вероятность того, что ты вообще когда-нибудь поумнеешь ? катастрофически мала, ? Жульдя-Бандя натрудил лицо умом, что предвещало очередную тираду. ? Фунтик, вероятно, вы не читали роман «Двенадцать табуреток» великого советского еврея Ильи Арнольдовича Файнзильберга и простого советского парня Евгения Катаева?.Не читали.

? По кину смотрели, ? педерастическим голоском пропел тот, отправив на княжеское ложе жалящий ядовитый взгляд.

? Вам это нэпонятно и нэинтэрэсно. Потому что там ? ни одиного слова по фене, ? кореш укоризненно покачал головой и, приготовившись цитировать, направил победоносный взор в сторону рабоче-крестьянской «усыпальницы»: ? «Клавдия Ивановна была глупа, и её преклонный возраст не позволял надеяться на то, что она когда-нибудь поумнеет…»

Фунтик, уже научившийся сносить поддёвки своего темпераментного дружка, равнодушно отхлебнул из горлышка пива….

Глава 7. Знакомство с городом

Утром друзья в ближайшем переходе метро приобрели красную корочку МВД СССР с оттиснутым золотистым пролетарским гербом, в геополитических войнах начинавшим утрачивать свою историческую сущность.

? А заполнить?! ? Фунтик удивлённо посмотрел на товарища, схоронившего документ в заднем кармане брюк.

? Вы хотите вписать свою фамилию, чтобы пополнить обвинительное заключение дополнительной статьёй о подделке документов?

? Зачем свою ? вашу! ? ловко отпарировал Фунтик, осознав свою оплошность.

? Обманывать нехорошо. Разве тебе в детстве не говорила об этом мама?! ? Жульдя-Бандя пытливо уставился на компаньона, зная, что маму в детстве ему заменял воспитатель интерната для трудных подростков.

Друзья сели в первый попавшийся троллейбус и сошли на одиннадцатой остановке. Эта цифра, по мнению Жульди-Банди, приносила удачу. Как мы уже замечали ранее ? одиннадцатого числа марта месяца, тридцатью тремя годами раньше, произошло историческое событие молекулярного масштаба. В этот светлый весенний день случилось его торжественное явление народу, хотя народу, мягко говоря, было маловато для этого: акушерка, медсестра и, собственно, самоя виновница торжества.

? С подъятой лапой, как живые, стоят два льва сторожевые (А. Пушкин), ? констатировал Жульдя-Бандя, заметив у входа в здание гранитных львов, которые, впрочем, безмятежно лежали, выставив впереди себя лапы. Позади них ? витые колонны с капителью, с претензией на барокко. ? Каменные джунгли цивилизации! Архитектурное насилие человека над природой! В один прекрасный солнечный день, как это ни прискорбно, всё это великолепие поглотит ненасытный Апокалипсис. Вашу грешную душу он поглотит с не меньшим удовольствием.

Фунтик хихикнул, уронив на философа язвительный взгляд:

? А вашу ? без удовольствия?

? Я буду оставлен до второго пришествия Христа в качестве временно исполняющего обязанности Адама.

? А может, тебя оставят исполнять обязанности и Евы?! ? Фунтик захохотал искренне, открыто и честно, пугая простуженных сырыми ветрами Гольфстрима аборигенов.

Проходя мимо, петербуржцы завистливо улыбались, не сомневаясь нисколько в инородном происхождении весельчаков, поскольку жители Северной Венеции, с их аристократическими манерами и патриархальным укладом жизни, в этом многомиллионном муравейнике открыто предаваться эмоциям просто-напросто не умеют.

Друзья шли, любуясь успехами колонизации природы человеком.

? Молодые люди, купите зажигалку! ? седой старичок за лотком с зажигалками для затравки щёлкнул одной из них, похожей на пистолет.

Фунтик купил безделушку, капитализируя собственное тщеславие.

? Фунтик, а ты бывал раньше в Питере?! ? тот равнодушно покрутил головой. ? Грустно, Дуся. Если бы не я ? ты бы так никогда и не увидел всего этого великолепия, ? Жульдя-Бандя театрально объял великолепие рукой. ? Этот величавый, строгий, загадочный и удивительный город, кстати, ? он возвысил указательный палец, ? самый северный в мире город-миллионник. Я тебе его покажу!

Фунтик, которому было глубоко наплевать на всё это великолепие, с кислой физиономией сел в трамвай со своим взбалмошным другом, потом в автобус, не сомневаясь ни на минуту в том, что тот непременно отыщет на свою задницу приключений.

Великолепие закончилось. Окраина города ничем не отличалась от окраин тысяч других городов: безвкусно, бестолково, безыдейно и без какой-либо изюминки ? районы, напичканные высотными железобетонными коробками.

Фунтику захотелось домой, в Одессу, где тёплые добродушные улыбки на лицах южан, где миллион народу, но никто никуда не торопится, где соседка Люсия Платоновна, этажом ниже, которую в народе называли Амброзия: бальзаковского возраста, полная, неопрятная, но языкатая, ? не давала никому прохода.

? Фунтик, ? она непременно останавливала его, всегда задавая один и тот же вопрос: – Ви, случайно, не на габоту? ? Фунтик честно крутил головой. – И шо, за вами тюгма ещё не плачет?

Особенно она любила встречать его у подъезда с авоськами спиртного:

? Фунтик, шо мы пгазнуем сегодня отмечать? День гождения?! Но ви же пгазновали его зимой?! Ви думаете об випить, но об габотать ви думать не хотите. Шо за стгана ? кто не габотает, тот ест, а кто габотает ? голодует…

Тут друзья увидели, как в недрах котлована строящегося дома, на фундаментном блоке, трое пьяных пролетариев о чём-то бурно спорили. Один из них, молодой, в синем спортивном костюме, что-то доказывал оппонентам, в качестве оружия применив порожнюю бутылку портвейна. Он угрожающе размахивал ею, что, впрочем, не вызывало должного эффекта у собутыльников.