Неприкрытая жестокость

– Да, у него грин-карта. Работает над субатомными частицами в бункере Чабба. Его очень высоко ценят Дин Галраджани и другие научные светила. Правда, с тех пор как в лаборатории появилась Джейн Трефузис, он оказался немного не у дел. На самом деле Курт не в восторге от Америки, но здесь его работа и дело его жизни – субатомные частицы.

– Что он имеет против Америки? – со злостью спросил Ник. – Забавно, что никто из подобных ему людей не может сказать о нас ничего хорошего, но с радостью работают у нас и получают наши денежки.

– Здесь я с тобой согласен, Ник. А в основе всего – зависть, – рассудительно ответил Кармайн. – Они видят, как их собственная культура оказывается погребена под американскими фильмами, телевизионными программами и чтивом. Должно быть, тяжело наблюдать, как соотечественники способствуют глобальному распространению американской культуры, особенно дети и местные высокопоставленные чиновники.

– Из Восточной Германии или Западной? – не отставал Ник от Хелен.

– Вряд ли из Восточной. А… ты имеешь в виду корни? Фон Фаленд орф происходит из семьи прусского юнкера, проживавшего практически у границы с Польшей. Отец Курта сбежал из Восточной Германии в сорок пятом году. Теперь их семья процветает.

– Включая профессора фон Фалендорфа, – уточнил Кармайн.

– Уж точно не нуждается, сэр. У него шикарный дом и черный «порше». Что он собой представляет? Неимоверно чопорен и одновременно вдохновляет, подобно Парцифалю. И все же Курт мне нравится. У него прекрасные манеры. Могу поспорить на что угодно – чтобы он опоздал ко мне на свидание, должна случиться утечка радиации, не меньше. Курт – джентльмен, вымирающий вид.

– На мой взгляд, он все больше и больше похож на Додо, – сказал Ник.

– Довольно, Ник! – резко осадил его Кармайн. – Что ты знаешь о Марке Шугамене, Хелен?

– Еще один представитель вымирающего вида, – несколько язвительно ответила девушка. – Как и я, он – собственник апартаментов в Талисман-тауэрс. Чрезвычайно организованный человек. Самый дотошный из всех известных мне мужчин, особенно когда дело касается работы, да и планирования жизни в целом. Курт просто дитя в сравнении с Марком. Марк устраивал лучшие вечеринки, пока Леони не слегла с нервным срывом – то есть, как мы теперь знаем, до ее изнасилования. Поверить не могу, что Додо вторгся в Талисман-тауэрс! – Хелен вздрогнула: – Но Марк тоже не может быть насильником, сэр. Точно. Летом он плавал в бассейне, и я видела, что его грудь покрыта волосами. Да и Курт волосат.

– Разве ты не слышала о специальных накладках на торс? – спросила Делия.

Хелен от удивления открыла рот.

– Ты шутишь, – неуверенно пробормотала девушка.

– Нисколько. Многие считают волосатую грудь признаком мужественности, поэтому некоторые неуверенные в себе мужчины носят подобные накладки.

– Спасибо, Делия. – В глазах Кармайна плясали задорные искорки. – Раз уж ты занялась этим вопросом, попытайся выяснить, как совершенно голый мужчина ухитрился не оставить ни единого напоминания о себе в квартире Мэгги Драммонд. Женщина упоминала хирургические перчатки, но никак не смогла объяснить полное отсутствие родинок, прыщей и тому подобного.

– Он воспользовался гримом, – подала идею Делия.

– Гримом? – изумился Ник.

– Ты только подумай, – с воодушевлением начала Делия, – мы должны признать, что у Додо прекрасная кожа – ни единого пятнышка. Но не существует людей с абсолютно чистой кожей. Если он блондин или рыжий, у него должны быть веснушки. Если он смуглый – должны быть родинки. А уж у скольких мужчин есть прыщи на заднице. Какие бы изъяны у Додо ни были, он загримировал их. Додо тщеславен.

– Умная девочка! – воскликнул Кармайн. – Зарабатываешь еще три звездочки к своему послужному списку, Делия. Теперь, помимо эпиляции, можем добавить к признакам насильника использование грима.

– А разве грим не осыпается? – спросил Ник.

– Практически нет. Если он хорошего качества. Может статься, что его особые приметы находятся в таких местах, которые не вступают в тесный контакт с жертвой. Или, если это грим, то такой, который стирается только органическим растворителем вроде алкоголя, ксилола или хлороформа.

– Теперь у нас появилось несколько дополнительных вопросов к жертвам. – Кармайн выглядел довольным. – Девочки, обязательно поинтересуйтесь, оттирал ли насильник какие-либо части их тел, был ли специфический запах – это может нам подсказать, куда Додо наносит грим.

Вчера Дэнни Марчиано последний раз появился в окружном управлении полиции в должности капитана; с сегодняшнего дня, 26 сентября, его место занял Фернандо Васкес. Однако, поднимаясь по лестнице, Кармайн думал совсем не о Васкесе и не об окружном управлении.

Что ему делать с Кори Маршаллом? Кори не появился на сегодняшней утренней встрече. А хуже всего, что Эйб Голдберг, который покончил с делом об ограблении в придорожном кафе «Тиннеквей» и вошел в свой обычный рабочий график, почуял неладное. Ограбления на заправочных станциях, подобно большинству других дел Эйба, поначалу давали мало подсказок, куда осмотрительному лейтенанту направить свои силы, но Эйб проявил достаточно терпения и сообразительности, чтобы некоторое время просто плыть по течению. Пока Тони Черутти и Лиам Коннор сновали повсюду в поисках улик, он сидел на месте и работал мозгами, а потому давно заметил напряженность в отношениях между Кармайном и Кори.

– Я вчера зашел вместе с ним в лифт, – сказал Эйб Кармайну, когда они закончили обсуждать текущие дела, – так Кори полностью меня игнорировал. Меня бы это ни капельки не задело, если бы позже он не сказал о тебе довольно неприятные вещи, Кармайн.

– Он себя сейчас чувствует так, словно весь мир ополчился на него. – Кармайн не мог отговориться дежурными фразами, так как Эйб необычайно тонко улавливал царящую атмосферу, и эта его черта зачастую помогала видеть скрытое от глаз. И хотя лейтенант не был параноиком, он с легкостью раскусил бы, что Кармайн пытается увильнуть. – Во-первых, – продолжил он, – когда ты заполучил Тони и Лиама, ему в наследство достался Морти, во-вторых, смерть Уэса Купера – такая полоса неудач кого угодно подкосит. Большинство его дел не проработано. Ты же знаешь Кори, он принимает все слишком близко к сердцу, зачастую забывая о рациональном подходе.

– Больше ни слова. – Эйб криво усмехнулся и направился в свой кабинет.

«Что мне делать с Кори?» – опять задал себе вопрос Кармайн, поднимаясь по лестнице.

Кори Маршалл пришел в департамент полиции Холломена сразу после школы и проработал копом уже семнадцать лет, причем последние пять – детективом. Он хорошо знал всю рутинную работу и все же не выполнял ее, как подобает лейтенанту. Большая часть работы состояла в протоколировании опросов свидетелей и пострадавших и была для полицейских и ночным кошмаром и спасением одновременно; эти бумаги несли в себе множество ключей к раскрытию. Но сначала их следовало написать. Например, если расследование вдруг заходило в тупик, как в случае с тройным убийством на железнодорожном вокзале в 1930 году, именно плохие письменные свидетельства помешали раскрыть дело по горячим следам и привели к затяжному следствию. Во время расследования того самого тройного убийства ненадлежаще составленный и излишне эмоциональный опрос завел Кармайна в тупик.

Отчеты Кори по столь расхваливаемому делу Зиги Тейлора, связанного с перевозкой героина, оказались совершенно неприемлемыми – всего по три строчки каждый! Содержалась ли в них подлинная информация от осведомителей, или Кори выдумал это значительное в сравнении с уличными кражами и ночными грабежами дело? В результате наркотики оказались в ведении Кори, потому что он заявил, будто усердно работает с сетью осведомителей. «Я обманут, – решил Кармайн, – хотя бы потому, что Кори Маршалл знает, что не справляется с работой лейтенанта, но не готов отказаться от должности. Что делать?»

Впереди замаячил кабинет Сильвестри. Расправив плечи, Кармайн открыл дверь и вошел внутрь.

Фернандо Васкес только сегодня вступил в должность, но все сотрудники окружного управления полиции уже давно сгорали от нетерпения – с тех пор как хитрый комиссар объявил эту новость, – никто представления не имел, чего ожидать от босса-пуэрториканца. Ошарашенные полицейские не знали, на кого злиться, не знали, к кому они смогут пойти со своими жалобами, когда возникнет необходимость. Всю вину за такое странное назначение возложили на судью Твайтеса, а комиссар Джон Сильвестри никоим образом не пытался развеять всеобщее заблуждение. Сержанты вроде Джои Тэско и Майка Черутти сравнивали подготовленность Васкеса и окружающих полицейских, прощупывали почву для возможной поддержки и постепенно набирали команду – подразделение готовилось к войне.

Присутствуя несколькими месяцами ранее на собеседовании с будущим капитаном, Кармайн был немного удивлен, однако в целом впечатление оказалось приятным. Он знал, как серьезно Сильвестри настроен влить свежую кровь, ведь ничто не ускользало от зоркого орлиного взгляда комиссара, пусть и расположившегося на вершине башни окружного управления. Комиссар явно положил глаз на Фернандо Васкеса.

Приглядевшись к Васкесу повнимательнее, Кармайн окончательно утвердился в своем мнении, что этот человек не проиграет ни одной битвы, не говоря уж о войне. Он был похож на чрезвычайно умелого и деятельного главнокомандующего: прямой, как стрела, крепкого телосложения, он излучал не столько уверенность, сколько решимость. Его лицо было по-своему привлекательным: прямой заостренный нос, четко очерченная линия рта и черные глаза, которые словно видели насквозь. Такому человеку не сможешь солгать, но и симпатии испытывать к нему не будешь. Перейдешь ему дорогу – пожалеешь, что так сделал. Кармайну нравился новый капитан, и он надеялся, что у Васкеса хватит гибкости безболезненно и честно отделить зерна от плевел. Для него очень многое зависело от этого назначения: если он не справится с фактически первой серьезной должностью, подразумевающей единоличное командование, то на его дальнейшей карьере будет поставлен крест.

Капитан Васкес тотчас принялся за дело. Были ликвидированы удобные кабинеты, рассчитанные на одного сержанта. Перерывы планировалось сделать короче, чем в любых других подразделениях, к тому же обедать отныне предлагалось или в местной столовой или за территорией ведомства. Никаких негласно принятых сроков пребывания на должности. Жесткая очередность в исполнении всех обязанностей: даже старшие копы теперь должны были в свою очередь заступать на дежурство, вести протоколы, посещать тюрьму, идти в патруль, регулировать уличное движение и делать множество рутинной работы, как и все остальные полицейские. Джои Тэско был выдернут из-за так любимого им стола дежурного, Тони Черутти снят с патрулирования, но на революционном фронте не прозвучало ни единого выстрела – оба сержанта были тотчас задействованы на довольно серьезных участках работы, и им пришлось усердно заняться освоением новой сферы деятельности, чтобы не потерять лицо. Некоторые перемены были весьма ловко нацелены на молодых полицейских – те получили такую работу, о которой даже не смели мечтать. В действиях наметился некий баланс: на каждого былого лидера, которому подрезали хвост, находился новый молодой, у которого вырастали крылья. Еще до вступления в должность новый капитан запросил копии личных дел своих будущих подчиненных и к первому своему рабочему дню знал все о каждом из двухсот полицейских управления.

«Да, будут ошибки, – с готовностью признал он. – Но только не с ветеранами, которых нужно встряхнуть. Будут ошибки с молодыми, продвигающимися вверх. И лишь работа сможет показать, насколько мои предположения верны».

После часового выступления капитана Васкеса капитан Дельмонико почувствовал себя несколько взбодренным. Что такое его проблемы в сравнении с проблемами этого человека, под началом которого такая огромная команда полицейских?

– Что гложет тебя, Кармайн? – неожиданно спросил его Сильвестри.

Дельмонико на миг закрыл глаза.

– Не думал, что это так очевидно, Джон.

– Я давно тебя знаю. Давай колись.

– Кори Маршалл не на высоте.

– Досадно, но вполне ожидаемо.

– Я пошел не тем путем, когда принял решение продвинуть его и Эйба, – холодно заметил Кармайн. – Я действительно верил, что после тщательного и основательного обучения для них будет лучше найти свой собственный путь. Это сработало с Эйбом, но не с Кори.

– В чем конкретно проблема? – спросил Фернандо. В его голосе слышалась заинтересованность.

– В организации, включая бумажную работу. Все отчеты от команды Кори, за исключением рапортов Базза Дженовезе, никуда не годятся. Например, связанное с наркотиками убийство проститутки за зданием муниципалитета произошло месяц назад, еще до появления в команде Базза. Кори занимался им сам, но если бы я был тридцатилетним полицейским, намеревающимся в перспективе разобраться в деле, то не смог бы. Он сделал недостаточно фотографий, а его описания места преступления оказались весьма жалкими. Я ему дотошно все объяснил, но он не счел необходимым дополнить записи. Множество дел Кори пребывают именно в таком состоянии.

– Он как-то это объясняет? – спросил Сильвестри.

– Конечно. «Дело не стоит того, чтобы жертвовать столько времени на отчеты, когда его можно потратить на более интересные преступления».

– О! – воскликнул Фернандо. – Он – особенный полицейский.

– Простите?