Сколько стоит волшебство?

– С чего это ты решил?

– А зачем ты им приказал доставить во дворец шемахинскую царицу?

Царь поморгал глазами, соображая.

– И правда, зачем? – сказал он. – Ладно, может они ее и не доставят. Убегут и не прибегут больше. Очень нужно им возиться с какой-то там царицей.

– Доставим, из принципа доставим, – цедил сквозь зубы Гораций, подгоняя впереди себя дьяка. Они неслись по коридорам дворца.

Дьяку идея путешествия не очень нравилась, о чем он и сообщил коню.

Но Гораций лишь усмехнулся.

– Не волнуйся, где найти шемахинскую царицу узнаем из «Путеводителя по N-ым царствам». Он лежит у тебя на полке. Мы будем первыми! Я не дам обойти себя какой-то ослице.

Тем временем Заря вместе с Ваней тоже бежала по коридорам дворца, но в противоположную сторону.

– Не волнуйся, – говорила она юноше, – где искать шемахинскую царицу я знаю. Я была там один раз. Найдем, я ловлю лишь на верные шансы.

Ваня бежал рядом и щупал руками шишку на голове.

– Я и не волнуюсь, – говорил Ваня.

Он сжал шишку и зажмурился от боли, из-за этого он на повороте случайно сбил человека. Оба покатились по полу.

Открыв глаза, Ваня увидел перед собой хорошенькую девушку с русой косой и голубыми глазами. Настолько голубыми что, казалось, в них собрался весь цвет неба, озер и рек. Можно вечно смотреть в них и не находя дна падать в голубую бездну.

Ваня улыбнулся, и девушка ответила ему улыбкой. Оба смотрели друг на друга, не мигая.

Заря потянула Ваню за рукав.

– Нам нужно торопиться, пойдем быстрее.

Ваня поднялся, словно во сне, не отрывая глаз от чудесного создания, сидевшего на полу.

– Ты живешь во дворце? – успел спросить он.

Та утвердительно кивнула своей очаровательной головкой.

Заря потащила Ваню за собой. Юноша не успел даже спросить, как зовут чудесную незнакомку. Однако девушка сообразила спросить, как зовут его.

Ваня, находясь уже в конце коридора, прокричал:

– Ива-аан! Я скоро приду за тобой!

– Иван, – прошептала девушка и почувствовала, как ее сердце заполнила горячая любовь. Она опомнилась и крикнула вдогонку:

– Меня зовут Софья!

Но юноша уже этого не услышал.

6. Баба Яга

На окраине тридевятого царства находился темный лес. Не удивительно, что он так и назывался «Темный, претёмный лес». Любой заезжий путник, подъехавший к окраине леса, увидел бы черные деревья с изогнутыми стволам. Они, будто сказочные змеи, застыли в рывке. Толстые корни вылезали из земли, словно пальцы великанов, и грозили схватить любого, кто подойдет ближе. Корявые ветви без листьев мрачно склонялись над землей. За деревьями стояли черные сумерки. Мертвая тишина, царившая в лесу, казалось, так и хотела выбраться из-за деревьев «Темного, темного леса» и задушить любой радостный звук извне.

Но первое впечатление было обманчивым. Стоило лишь пройти по извилистой тропинке, и страшные деревья раздвигались в стороны, черные сумерки рассеивались, а перед глазами вставал совершенно другой лес. Он был зеленый, залитый веселым светом и звуками лесных обитателей. Лес радостно раскрывал свои объятия тому, кто не побоялся превозмочь свой страх и пройти по тропинке. Здесь и жила Баба Яга. Вы спросите почему край леса выглядит настолько пугающе по сравнению со всем лесом? Вначале «Темный, темный лес» был полностью темным и безжизненным, как и полагается лесу, в котором живет Баба Яга. Но впоследствии ей это надоело – кому понравиться жить в черном, сыром лесе, в котором ничего не растет и никто не живет. Это неприятно, да и для здоровья вредно: простуда, радикулит, нервные заболевания, депрессия и все такое. Поэтому Баба Яга, будучи человеком позитивным и аккуратным, еще несколько веков назад взялась за переустройство леса. Она полностью заменила мертвые деревья живыми, вырастила кустарники, провела ручьи, заселила лес зверями и птицами. Лес стал радостным и шумным. Только край леса она оставила нетронутым, для поддержания стиля. Казалось бы, можно жить и радоваться, но не все было хорошо у Бабы Яги.

У одной единственной тропинки, что вела в лес, у самого ее начала, что возле черных деревьев, помещался большой плакат, сбитый из досок. На нем кривыми буквами с претензиями на древнерусскую вязь было выведено: «Иванам-царевичам, богатырям и прочим добрым молодцам СЮДЫ!»

После слова «СЮДЫ!» стояла жирная стрелка и указывала на тропу. Табличка не всегда была такой. Вернее, вначале не было никакой таблички. Иваны-царевичи и добро-молодцы годами разыскивали «Темный, темный лес». А когда находили, то столько же искали и вход внутрь, чтобы узнать у Бабы Яги, где искать Кощея или Змея Горыныча. А так же, как пройти к живой воде, что делать, если жена твоя, царица, оказалась не только жабой, но еще и змеюкой подколодной и тому подобное. К Бабе Яге шли, превозмогая трудности и страх, как и должно, быть в сказке. Но с веками поток желающих побороть Кощея и Змея Горыныча, а также желающих узнать, где живая вода, поредел. Да и сами Иваны-царевичи и добро молодцы стали менее целеустремлёнными, а больше глупыми и ленивыми. Последний из Иванов-царевичей, узнав, что ему придется сразиться с Кощеем, чтобы освободить Елену Прекрасную, упал в обморок. Баба Яга два часа отпаивала его зельем, а когда добро-молодец оклемался, то припустился бежать, да так, что только пятки сверкали. И пришлось Бабе Яге вешать табличку. Вначале ее содержимое звучало достаточно скромно: «Только для тех, кто смерти ищет».

«Все очень даже понятно, – рассудила она про себя, – трусливому человеку подвиги не нужны. А значит и Баба Яга не нужна».

Но после нескольких лет, за которые не появилось ни одного героя, она переменила свое мнение.

«Если никто не откликается на мою надпись, то зачем я тогда нужна. Этак я помру и ни одного добро-молодца не увижу. Может добро молодцы, да Иваны-царевичи одичали и не помнят, что есть на свете Баба Яга, которая и встретит, и в бане выпарит, и накормит, спать уложит, а затем и расспрашивать станет. Знать измельчал добрый молодец, – подумала она и закручинилась. – Это раньше ко мне герои приходили, а теперь мне надо их воспитать. Знать на меня осталась одна надежда»

И она с тоской вспоминала последнего убежавшего Ивана-царевича.

«Эх, я бы его научила, как страху в лицо смотреть», – думала она.

Поэтому она и повесила большой уже известный нам плакат.

Но время бежало, а ни Иваны-царевичи, ни добро-молодцы так и не заявлялись. Баба Яга очень переживала по этому поводу.

Избушка на курьих ножках стояла посреди большой красивой поляны, которая находилась в самом центре леса. Хотя почему стояла? Как раз напротив, избушка Бабы Яги сидела на большом добро сколоченном из березовых бревен стуле. Причем сидела, как правило, закинув ногу за ногу. Если вы считаете, что дом у Бабы Яги темный закопченный, со страшной печкой внутри и беспорядком, то вы глубоко заблуждаетесь. Избушка у нее была белая и ладная снаружи. Стены – бревнышко к бревнышку, куриные ноги всегда помыты, а ногти всегда подстрижены. Если посмотреть внутрь избушки, то там был военный порядок. Каждая домашняя утварь строго лежала на своем месте. Печка всегда выбелена. Целебные травы, пучками висевшие под потолком, все были с бирками и подписаны. Да и сама Баба Яга – сухенькая старушка с голубыми глазами, – всегда носила чистый сарафан и выглядела весьма опрятно. Ей хоть сейчас можно было идти под венец, если только найти жениха возрастом в несколько веков. Жила она в лесу не одна. Рядом в черном болоте жила ее подруга – Кикимора. У нее были длинные, похожие на стебли осоки, зеленые волосы, которые покрывали ее до пят. Со стороны кикимора походила на большую копну болотной травы. Лицо у нее было зеленым с длинным крючковатым носом. По соседству с поляной Бабы Яго жил леший. У него была борода изо мха, озорные глаза бусинки и растрепанная шевелюра, в которой путались веточки, листья и кусочки коры. Леший походил на веселого Деда Мороза, который свалился саней и несколько дней искал выход из леса.

Леший и Кикимора были частыми гостями Бабы Яги. С некоторых пор они стали замечать за старушкой некоторые странности. Баба Яга стала подолгу не выходить из избушки. Порой по нескольку дней не было ее видно. Хмурилась бабка и на вопросы отвечала односложно. Она казалась постоянно погруженной в размышления.

– Стареет бабка, – сказал как-то леший кикиморе, когда они очередной раз встретились у избушки Бабы Яги.

– Может она заболела? – встревожилась кикимора, поглаживая пригревшуюся на ее руках жабу.

Леший фыркнул.

– Скажешь тоже. Баба Яга и вдруг болеет. Нет, тут все серьезнее, – сказал леший. – Гложет ее изнутри, что-то.

Дверь избушки отворилась и на пороге показалась Баба Яга. Она была в полном походном облачении. Поверх сарафана цвета хаки, была надета защитного цвета толстовка. Ноги были обуты в тяжелые сапоги, которые, весили по несколько пудов каждый. За плечами бы походный мешок. Костюм дополнял цветастый платочек, повязанный узлом под подбородком.

Но все внимание лешего и кикиморы было привлечено к метле, которую Баба Яга сжимала в маленькой сухенькой руке.

Леший ахнул, а кикимора всплеснула руками так, что жаба вылетела из ее рук. С протяжным кваканьем земноводное описало дугу в воздухе, приземлилось прямо на голову Бабы Яги и осталось там сидеть, осоловело мигая глазами. Возникла пауза, которую нарушил леший.

– Далеко собралась матушка? – ласково спросил леший.

Баба Яга, ни слова не говоря, сняла с головы жабу и отдала ее кикиморе, а сама стала искать на поляне начало взлетно-посадочной полосы.

– Ты никак летать собралась? – забеспокоилась кикимора. – Ты лет двести никуда не летала.