Изгнанник

Стол был накрыт на скорую руку. С уходом Оксанки у Вадима опустились руки и целый день возиться на кухне, приготовляя салаты, он не стал. Ограничился лишь тем, что пожарил картошки, порезал сыр, копченую колбасу и сало, да трехлитровую банку огурцов выставил прямо на стол, не обременяя себя выкладыванием их на тарелку. Кухонный стол был перенесен в комнату – поближе к телевизору.

Вадим еще немного походил по комнате и, наконец, устав, сел на диван. Злость не проходила. Вдобавок, он представил, как его законная жена развлекается с бандитами в русской бане. Это представление вывело его из себя. Вадима все начало раздражать: и этот Новый Год, и этот совсем не по–новогоднему накрытый стол, и это его одиночество, и это беспощадное чувство собственного бессилия. Он выпил еще рюмку водки, закусил опять куском сыра и, посидев с минуту молча на диване, вдруг резко вскочил и заорал:

– Да пропади оно все пропадом!

Небольшая искусственная елка стояла на комоде рядом с телевизором. Вадим подскочил к ней и резко столкнул ее с комода. Елка упала на пол. Раздался звон разбившихся игрушек.

– У-у, шлюха, устроила мне Новый Год! – с этими словами он пнул елку ногой.

Телефон опять зазвонил. Несчастный муж выскочил в коридор, схватил телефонную кому трубку и швырнул ее обратно. Кроме Оксанки звонить было некому.

От этих воспоминаний настроение изгнанника опять испортилось, но ненадолго. Вадим, вдруг вспомнил про своих хозяев и немного поулыбался.

У них в квартире даже не было елки. Хозяева Новый Год не отмечали. У них не было празднично накрытого стола. Леша и Наташа, напившись днем водки, пьяные проспали праздник. Проснувшись среди ночи, они устроили между собой драку, разбудив этим Вадима.

Леша и Наташа обыкновенно были дома. Если Леша иногда куда-нибудь отлучался ненадолго, он пристегивал супругу наручниками к батарее, что бы Наташа без него чего-нибудь не пропила.

Поначалу это смешило Вадима, но потом ее жалобные вопли и зов о помощи начинали раздражать. Изгнанник не вмешивался в отношения этой пары. Домой он старался приходить только на ночлег, не редко пьяный. Питался Вадим на улице, съедая всухомятку дешевые продукты. Хранить их дома в холодильнике и тем более готовить было невозможно – хозяева и их собутыльники могли запросто все съесть сами.

Так прошла зима. Теперь изгнанник сидел в душном подвале у Кузьмича и, немного выпив спирта, ломал голову, как ему жить дальше. Сегодня на него свалились две неприятности. Первая – хозяин квартиры увеличил плату за ночлег. Он теперь требовал две бутылки водки в день. Вторая – Вадим накануне напился и на следующий день не вышел на работу. Несколько раз ему прощали подобные прегрешения, а теперь приговор был неумолим – увольнение. Ситуация была непоправимой.

Накануне Кузьмич познакомил Вадима со своей новой знакомой Леной, одногодкой изгнанника. Лена, как и Вадим, была бездомной, как и Вадим – сирота. Ее лучшая подруга навела на нее бандитов. Те, отобрав у нее квартиру в Пензе, отвезли девушку в багажнике машины прямо в Турцию и там продали в рабство в один из публичных домов. Там бедную девушку целых две недели постоянно насиловали и били. Потом из нее сделали проститутку. Полтора года Лена работала на своих хозяев бесплатно, обслуживая по двадцать клиентов в день. Девушку часто жестоко избивали. Она перенесла четыре сотрясения мозга и ее постоянно мучила головная боль. На глазах у Лены хозяева убивали ее подружек, которые пытались сбежать. Полиция беглянок привозила назад. Через одного клиента из России Лена умудрилась передать записку своему троюродному брату, сообщив ему свое место нахождения. Родственник помог – вытащил сестру из рабства через русское посольство. Вернувшись в Россию, Лена оказалась в положении бомжа. У ее единственного родственника была своя семья, и жить у него девушка не могла.

– Наверное, сам Бог свел две несчастные судьбы – думал изгнанник. Общего у него с Леной было немало.

Вчера, познакомившись у Кузьмича в подвале, Вадим и Лена целый день гуляли по городу. За день они выпили две бутылки водки. Вечером изгнанник повел свою спутницу провожать домой. Лена ночевала в колодезном люке. Они подошли к краю длинного пятиэтажного дома и под покровом темноты, что бы жильцы не вызвали милицию, осторожно открыли люк. Быстро спустившись вниз, Вадим и Лена оказались на большом двуспальном матрасе. Его подружка, пошарив в темноте, зажгла свечку. Хихикнув, озорная девушка полезла целоваться. Все остальное изгнанник помнил с трудом. Он был сильно пьяный. Утро следующего дня началось для него в два часа. Вадим долго лежал на матрасе, мучаясь похмельем. Через час, совершив над собой неимоверное усилие, он поднялся. Они с Леной выпили пузырек спирта и закусили снегом. Изгнанник пошел домой. Дома он едва вспомнил, что не был на работе. Как назло, этот день был очень снежным.

– Будь, что будет! – подумал Вадим, снова ложась спать.

На следующий день вдвое подорожала «квартплата», а на работе на беспечного пьяницу обрушился приговор – увольнение.

Теперь изгнанник сидел на стуле в подвале у Кузьмича, пил водку и слушал его скучные разговоры.

Кто-то робко постучал в дверь. Послышался беспечный голос Лены:

– Вадим, Кузьмич, вы здесь?

Через минуту озорница сидела на коленях у Вадима и, лукаво улыбаясь, смотрела ему в глаза. На столике стоял маленький флакон огуречного лосьона – Ленин подарок друзьям. Водка была допита, и Кузьмич быстро разлил содержимое флакона по стаканам.

Вадим еще ни разу в жизни не пил одеколон.

– До чего я опустился! – подумал он и, вдруг почувствовал, что ему стало глубоко безразлично – что он ест, что пьет, на чем спит и во что одевается. Это новое открытие приятно удивило его. – Оказывается можно просто жить и ни к чему не стремиться, ничего не хотеть и никуда не спешить – подумал он – и когда тебе ничего не надо – плевать абсолютно на все.

Он с веселой улыбкой опрокинул в рот содержимое стакана.

Выпить больше было нечего. Друзья стали расходиться. Вадим в обнимочку с Леной вышли из подвала. Изгнанник был заметно пьян. Они долго бегали по заснеженной улице, резвясь, словно дети, играли в «снежки». Наконец Лена, взяв Вадима за руку, повела его в свое нехитрое жилище.

Изгнанник был молод, и его похоть часто не давала ему покоя. Находясь в рабстве у Рашида, Вадим за все время даже рядом не стоял с женщиной. Завязав же теперь роман с Леной, своей подругой по несчастью, он был очень доволен и благодарил судьбу за этот непредвиденный подарок.

– А жизнь все-таки прекрасна – думал он, открывая крышку люка – несмотря ни на что!

Глава 2

Прошел месяц, ставший для Вадима и его подружки медовым. Изгнанник так и не нашел ни нового жилья, ни новой работы. Но это его нисколько не беспокоило – рядом была девушка, с которой ему было хорошо.

Лена бомжевала уже около двух лет и умела выживать в любой ситуации. Для Вадима она была просто находкой. Небольшого ростка, худенькая, с большими синими испуганными глазами, круглым симпатичным лицом и длинными белыми волосами, она казалась маленьким беспомощным котенком посреди большого грубого и беспощадного мира. Рядом с ней изгнанник чувствовал себя богатырем. Лена была добрая, очень чуткая и внимательная, робкая и, в тоже время, достаточно решительная. Она много пила, мало ела и средства на свое непотребное существование находила без особого труда.

– На помойке можно найти абсолютно все – считала она – и пустые бутылки, и цветной металл, и одежду, и мебель.

Лена ежедневно ходила на «прииски», как она, шутя, называла мусорные бункера и контейнеры. Насобирав цветного металла, пустых бутылок и картона, девушка неслась с ними в приемные пункты и, получив деньги, покупала выпивку и на оставшиеся гроши – дешевые, не нуждающиеся в приготовлении продукты. Она подключила к этому занятию и Вадима.

Выпив водки или спирта, а иногда и чего-нибудь еще: настойки, одеколона, розовой воды, духов, в общем – все, что содержало спирт, изгнанник притуплял стыд. К тому же, вместе с Леной ему было все равно, что о них думают прохожие. Девушка не гнушалась и воровством и брала все, что плохо лежало.

Иногда удавалось найти какие-нибудь хорошие вещи. Прожженная опытом, Лена искала покупателя и продавала все за копейки. Так игру «Ну, погоди!» в почти новом состоянии она отдала прохожему за двадцать пять рублей.

– Ты что, сдурела?! – негодовал Вадим – эта игра сто пятьдесят рублей стоит, не меньше.

– За сто пятьдесят ты будешь целый день, если не больше, покупателя искать, если вообще найдешь – спокойно возразила Лена – а за двадцать пять любой купит, не торгуясь. А это – два фурика спирта! Нельзя быть таким жадным, Вадим – она же нам, все равно, на халяву досталась!

Лена смотрела на изгнанника с лукавой, манящей улыбкой и Вадим забывал обо всем.

Ежедневно они заходили в подвал к Кузьмичу. Старик не одобрял их образа жизни, считая, что молодая пара может найти себе работу и жилье, снять квартиру и жить по-человечески. Но Лене этого совершенно не хотелось. Глядя на нее, изгнанник тоже обленился.

Каждый день Вадим, Лена и Кузьмич пили водку или спирт. И если старик принимал алкоголь в меру, то молодая пара напивалась без всякой меры, мучаясь по утрам сильным похмельем.

Наступила весна, закончились морозы, таял снег. В колодезный люк постоянно просачивалась вода. Жить в нем больше было невыносимо. В этих условиях пьянство спасало изгнанника и его подружку – напившись спирта, они спали, как убитые, не чувствуя ни сырости, ни духоты. Так прошел месяц.

Лена научила Вадима попрошайничать, и они на пару клянчили деньги у прохожих возле какого-нибудь магазина или палатки. Изгнанник сделал открытие, что попрошайничать не так унизительно, как побираться. Правда, побираться тоже приходилось. Выпив на двоих пузырек спирта, Вадим и Лена приходили к церкви и, стоя у дверей храма, просили милостыню.

Верующие подавали охотно, хотя среди них находились и такие, которые осуждали и даже ругали несчастную пару.

Изгнанник и его подружка приходили к храму к воскресным и праздничным службам. В эти дни народу в церкви было много и, соответственно, прибыль получалась по меркам бедолаг не маленькая – в среднем полторы тысячи рублей на двоих, а когда и больше. Этих денег хватало на несколько дней. Вадим и Лена жили очень даже неплохо. Даже иногда покупали горячую шаурму и чебуреки.

– Мы ведь тоже люди – говорил Вадим по этому поводу – нам тоже хочется вкусно поесть.

– Правильно – отвечала Лена – надо жить одним днем.

Жизнь была бы легкой, веселой и беззаботной, если бы не скорбь, которая терзала душу Вадима. У изгнанника после всех пережитых страданий была сильная обида на жизнь. Он часто вспоминал свой родной Мурманск, покойницу мать, Кольку, погибших друзей, Москву, Оксанку.

Однажды Вадиму приснился сон: детство, он, Вадим сидит дома в своей комнате и играет на скрипке. Мать слушает его музыку.

– Вот вырастешь, станешь известным музыкантом, закончишь консерваторию – говорит она мечтательно – у тебя, Вадюша, талант!

Наигравшись, он ложится спать на чистое белое постельное белье и, накрывшись одеялом, лежит и думает:

– А хочу ли я, действительно, быть известным музыкантом?

С этими мыслями изгнанник проснулся и не сразу осознал, где он находится. Не сразу понял, что он, Вадим – не маленький мальчик, играющий на скрипке, а взрослый мужчина, алкоголик, бомж и неудачник. Увидев разницу между тем, кем изгнанник хотел быть и тем, кем он стал, он чуть не завыл от сильной душевной боли.