Посланник Смерти

– Вы действительно спасли мир, – улыбнулся мне мужчина, а Настя крепко стиснула мое запястье.

– Мы спасли мир. А Настя спасла меня… – шепчу я, констатируя факт.

– Да, Михаил. Вы умеете выбирать друзей. Она не колебалась, когда я предложил отправить ее туда, за вами.

– Что со мной?

– Диагноз врачей "скорой" – ушиб головного мозга. Тяжелый. Диагноз наших врачей, с Обруба, когда вы вырвались сами понимаете откуда – сотрясение. Довольно тяжелое, но далекое от смертельного. Полежите недельку в постели и будете как новенький. Нам стоило больших трудов перевезти вас сюда, из больницы вас не отпускали… Но там вы бы умерли. Вам суждено было умереть… В этом был весь смысл, собственно говоря. Самопожертвование во имя жизни. Правда, мы не знаем, умерли бы вы телесно или вместо вас вернулся бы кто-то другой. Один из семерых…

Меня передергивает от воспоминания о холме и катящихся вниз мертвых телах. Ненадолго мертвых…

– Но теперь все будет в порядке. Смерть ушла! Что последнее вы помните? Ну, кроме холма и тех семерых?

Я напрягаю память, вспоминая события последнего дня. Дорога, мексиканец в огромном сомбреро, прогулка по Томску, Каменный мост… Беспородная псина. Трамвай…

– Трамвай!

– Отлично! – обрадовался мой собеседник. – Никакой амнезии. Значит, точно все будет в порядке. Думаю, что уже через пару дней мы отпустим вас.

– А собака? Собака жива?

– Живее всех живых, – сжимает мою руку Настя, – она сразу убежала.

Она не хотела, чтобы я умер, – вспоминаю я. И "она" в данной мысленной конструкции – не Настя. Никита Андреевич не совсем прав. Это было самопожертвованием во имя жизни, но не было принесением в жертву. Она оставила мне шанс. Она дала подсказку. Я остался жив, потому что трансформировался в черепаху… Интересно, а это было на самом деле?

– Когда меня сбил трамвай, я…

Я никак не могу облечь свои мысли в слова. Если я произнесу слово "черепаха", на меня посмотрят, как на сумасшедшего. Они решат, что я слишком сильно ударился головой. С другой стороны… Я ведь действительно сильно ударился головой! Имею право на бред!

– Там, на мосту, я был… человеком?

– А кем же еще?

Настина рука снова сжимает мое запястье чуть сильнее.

– На секунду, когда трамвай ударил тебя, мне показалось… Правда я сразу закрыла глаза…

Понятно. Значит, и это было на самом деле. Или частично было. Или частично на самом деле.

– Вы объясните мне, что произошло? – спрашиваю я у Никиты Андреевича.

– А вы сами еще не поняли?

– Понял, но… Но не все. Настя рассказала вам о моих снах? О том, почему я приехал сюда?

– Конечно. Собственно, благодаря этому мне и удалось убедить Анастасию в том, что мы, на Обрубе – не шарлатаны, а вы – не сумасшедший.

– А ты сомневалась? – улыбаюсь я Насте.

– Можно подумать, ты сам так не считал?

«Считал, – думаю я. – Когда во сне к тебе приходит Смерть – трудно не усомниться в собственной нормальности!»

– Вы были в реанимации, Анастасия сидела в приемном покое. Я подошел к ней и спросил: "Вы ведь приехали сюда, потому что вашему другу велел это сделать кто-то, явившийся к нему во сне?" Она поверила сразу. И сразу согласилась помочь.

– Вот об этом я и хотел спросить… Кто это был? Кто послал меня сюда? Почему она просила меня остановить, почему дала мне шанс остаться в живых, но потом пыталась убить?

– Ох, сколько вопросов… А вы как думаете?

– Я никак не думаю. У меня голова болит! – злобно ворчу я. – Я вообще-то мир спас! Разве я не заслужил правдивых ответов?

– Заслужили, – улыбается тот, – но поймите и вы меня. Мне никогда еще не случалось дискутировать со спасителем человечества. Поэтому все-таки скажите, как кажется вам? Кто говорил с вами во сне?

– Она представилась Смертью… Но…

– Но?

– Но зачем Смерти просить меня спасти мир от нее самой?

– Тогда кто же это был?

– Жизнь?.. – спросил я, но осекся. – Как вы сказали, называется ваше бюро?

– Бюро исследований ноосферы и биосферы.

– А ноосфера, она…

– В правильном направлении мыслите…

– Одушевленная?

– Разумеется.

– Значит…

– Не-а! – радостно ухмыляется Никита Андреевич. – Не значит. Очень я люблю новых агентов загонять в эту ловушку. Это значит кое-что другое, Михаил. Что Жизнь, Смерть и Ноосфера – триедины. Принято считать, что мир – это гармония Иня и Яня. Но в этом рисунке есть и третий элемент. Круг, образованный первыми двумя. Жизнь и Смерть неотделимы друг от друга. Баланс Жизни и Смерти создает Ноосферу. Жизнь теснит Смерть, Смерть пытается сожрать Жизнь, а Ноосфера пытается поглотить их обеих, при этом уже имея в себе обе эти составляющие. Закон единства и борьбы противоположностей, но противоположностей – не две, а три.

– Как противоположностей может быть три?

– А то, что осей координат четыре, вас не смущает? Возьмите круг, на котором нарисованы Инь и Ян. Крутаните его, и две составные части круга сольются в одну, но при этом не перестанут существовать по отдельности.

У меня поехала крыша, о чем я не преминул сообщить.

– Вашей ночной гостьей была светлая составляющая этого вращающегося круга. В чистилище на вас набросилась темная. Но третья, порожденная борьбой двух первых, присутствовала всегда, направляя их, и в то же время действуя, подчиняясь их влиянию.

Я начинаю понимать, и видимо, Никита Андреевич читает это в моих глазах.

– Круговорот Жизни и Смерти порождает Ноосферу. На мосту вы выбрали Жизнь. В чистилище – победили Смерть. Это задало новый вектор Ноосферы. Смерть попыталась пожрать жизнь, но с вашей помощью не смогла.