Время рождаться

Чтобы поделить суп, пришлось переложить салат к картошке. Освободившийся контейнер мы использовали в качестве второй тарелки. Кое-как втиснувшись, между койкой и крошечным столиком, мы с Шейлой приступили к еде. Чтобы орудовать ложкой над судком, она притиснула меня к переборке, прижавшись горячим бедром.

Видимо, она и вправду была голодна. Не успел я съесть свою половинку, как она уже расправилась со своей. Точно так же мы поделили стейк, картошку и салат.

Когда контейнеры опустели, она удовлетворенно вздохнула, промокнув губы салфеткой. Затем встала, подошла к зеркалу, внимательно себя осмотрела (не капнула ли где, на блузку), подвела губы, поправила волосы, а потом повернулась ко мне. Видимо, пока она стояла перед зеркалом, произошла обратная трансформация – она опять сделалась колючей проволокой.

– Стив! Я вам благодарна. Спасибо за еду! Имейте в виду, у вас меньше получаса, чтобы заказать еще. Через полчаса уберут трап. Не вздумайте сходить на берег!

С этими словами она исчезла. Я позвонил Джонатану. Судя по шуму из динамика, он все еще сидел в кабаке.

– Джонатан! Тебя Шейла разыскивает. Говорит, через полчаса отчаливаем.

Судя по голосу, Джонатан уже немало принял:

– Что с того? Это всегда так говорят, а на самом деле раньше утра ничего с места не двинется.

– Как хочешь. Я тебя предупредил. Через полчаса уберут трап.

Джонатан помолчал немного и буркнул:

– Ладно, иду.

Я посидел немного, и понял, что больше не ощущаю голода. Приняв душ, я разделся, и мгновенно уснул.

Тетрадь 3

6 июня, четверг, ранее утро.

Я проснулся от светящего в глаза (что за напасть!) ночного солнца. Здесь, на севере, циркадные ритмы организма попросту отказывают.

Корпус корабля сотрясала мелкая дрожь. Я глянул в иллюминатор. Серой бетонной стенки не было. Солнечные лучи, бликуя на волнах, сверкали и резали глаза. Мы были в море. Где-то, вдалеке, километрах в двух-трех, маячил далекий берег Норвегии.

Я посмотрел на часы. Оказывается, я проспал шесть часов.

Как раз сейчас начнется завтрак для утренней вахты. Я быстро оделся, и побежал в кают-компанию.

Там никого, кроме двух человек судовой команды, не было. Позавтракав, я поднялся на палубу, чтобы осмотреться и прогуляться.

Наш корабль шел по спокойному морю, оставляя за кормой белый вспененный след.

На палубе торчал человек, которого я уже встречал раньше, на берегу. Здоровенный двухметровый (с лишним) детина, блондин с длинными волосами, забранными в конский хвост. На такого трудно не обратить внимание. Он вечно ошивался на конференциях и семинарах. Журналист какой-то датской газеты. Мне сказали название газеты, но я не запомнил.

Журналист смотрел в видоискатель камеры, направив объектив в сторону моря.

Словно почувствовав, что я его разглядываю, он опустил камеру, и повернулся ко мне.

Очень светлые наглые глаза, слегка навыкате, почти не моргают. Верхнюю губу оттеняет презрительная стрелка усов.

– Доктор Захаров? – поздоровался он, протягивая мне руку. – Доброе утро. Я Олаф Расмуссен, журналист из "Моргенависен Джулландс Постен".

Оказывается, еще один человек, кроме Джонатана, может правильно, не коверкая, произнести мою фамилию. Я пожал ему руку.

– Что вашу газету заинтересовало в Гренландии?

– Я веду в нашей газете научно-популярную колонку. Читателям интересно знать, что происходит на переднем крае науки, – объяснил Олаф, извлекая коммуникатор. – Не откажетесь ответить на пару вопросов?

– Что вы хотите знать?

Он включил в своем ccn режим диктофона.

– Для начала расскажите нашим читателям о себе.

Я поведал, что меня зовут Мстислав Сергеевич Захаров, мне тридцать два года, я холост, закончил три вуза: шведский Каролинский институт, по специальности "терапевт-диагност", Уральский политехнический институт, по специальности "медицинская роботехника", а также университет Джона Хопкинса в Америке, по специальности "программист-оператор хирургических роботов". Кроме русского и английского языков, знаю шведский.

– Другими словами, вы больше врач, чем физик. Почему вы сотрудничаете с Вакуумной лабораторией?

Я пожал плечами:

– Руководство лаборатории посчитало, что им в штате необходим врач. Они пригласили меня, заодно обеспечив первоклассной аппаратурой. Мне было лестно освоить новые возможности, поэтому я дал согласие.

– Как вы восприняли изменение цели экспедиции?

– Неоднозначно. С одной стороны, жаль, что не удастся посетить лунную базу, и посмотреть тамошние чудеса. Говорят, там очень интересно. С другой стороны, Гренландия – не менее интересное место.

Он задал мне еще множество малозначительных вопросов, и без сомнения, задавал бы и дальше, если бы на палубу не выпорхнули ранние пташки – Джонатан и его коллега Поль Клеман.

Джонатан был всклокочен, красноглаз, куртка одета на голое тело, лицо небритое, помятое и одутловатое. Хорошо посидел вчера в баре. Поль, наоборот, изысканно одет (бабочка вместо галстука, из грудного кармана торчит кончик носового платка, в петлице бутоньерка), тщательно причесан, гладко выбрит.

Олаф Расмуссен тут же переключился на новых жертв, что позволило мне вздохнуть с облегчением. Я прогулялся по палубе, разглядывая палубные механизмы.

Пикнул мой коммуникатор. Я посмотрел. Шейла оповещала всех сотрудников, что в восемь утра, перед завтраком, состоится общее собрание. На котором надо быть непременно. До завтрака оставалось еще около часа, поэтому я решил, что будет забавно, если я переплюну Поля, одевшись самым изысканным образом.

Быстро приняв душ, я извлек из чемодана свой лучший бархатный темно-синий костюм, голубую рубашку, галстук цвета индиго с золотой искрой, золотые запонки с синими сапфирами, и такой же заколкой для галстука. Платок я выбрал под цвет галстука. Вместо бутоньерки воткнул в петличку золотой кадуцей[5 - Жезл Гермеса, покровителя медицины. Крылатый посох, который обвивают две змеи.], который мне вручили по окончании Каролинского института.

Осталось тщательно причесаться и подправить бороду. Я оделся, посмотрел в зеркало. Недурно. До начала завтрака оставалось меньше десяти минут, поэтому я решил отправляться.

Когда я перешагнул порог кают-компании, то чуть не ахнул. Сотрудники лаборатории, все до одного, вырядились, как на светский раут. Мужчины щеголяли в строгих костюмах. Многие были в смокингах, а пару физиков одели фраки. Дамы красовались в платьях для коктейля, нацепив такое количество драгоценностей, что все кругом сверкало.

Я поискал глазами Джонатана. Этот мерзавец напялил светло-песочный спортивный костюм с накладными карманами, белую водолазку и зеркальные очки. Рыжие патлы тщательно причесаны, а от рыжей щетины не осталось и следа. Сам переоделся, а меня не предупредил. Тоже мне, друг называется…

Я почувствовал досаду. Меня не оповестили о традиции изысканно одеваться к завтраку. То обстоятельство, что я угадал обстановку, ничего не меняло – я по-прежнему чувствовал себя в этом коллективе чужим.

Рядом со мной появилась Шейла. Она была одета в свободное алое платье с глубоким декольте. Из драгоценностей – алый чокер на шее, с довольно крупным брильянтом. В ушах – брилиантовые серьги. Окинув меня ледяным взглядом, она перевела глаза на Джонатана. Убедившись, что и этот хулиган одет правильно, она немного расслабилась, но глаза по-прежнему остались холодными.

– Шейла, почему меня никто не предупредил, что к завтраку следует респектабельно одеваться ? – раздраженно спросил я. – Ведь я собирался прийти в джинсах и футболке! Хорошо, что я увидел, как оделся Поль Клеман!

Она снова измерила меня взглядом. Сделала шаг ко мне, немного поправила галстук (который был в порядке), чуть подкорректировала платок в нагрудном кармане, щелчком сбила с плеча несуществующую пылинку. Теперь, когда все было в ажуре, она позволила себе слегка улыбнуться:

– Но вы пришли не в джинсах, Стив. Впрочем, если бы вы пришли в джинсах, никто бы не сказал вам ни слова. Это симпозиум, первое собрание, начинающее экспедицию. На симпозиум полагается одеться респектабельно. Это очень давняя традиция, берущая начало еще до создания нашей лаборатории. Говорят, еще со времен Фарадея. Собрание по времени совпало с завтраком, вот и все. На следующий прием пищи можете одеваться, как вам будет угодно… К завершающему симпозиуму тоже желательно одеться прилично.