Предел погружения

– Да никак… вата в голове, руки-ноги плохо слушаются. Время очень медленно течёт. Пока откроешь рот, зевнёшь, закроешь – кажется, час прошёл.

– И нахрена тогда на это деньги тратить? – фыркнул Илья. – Скажи Ивашову, он тебе углекислоты в отсек напустит – те же самые ощущения за бесплатно.

Дверь открылась, в каюту по плечи просунулся старпом.

– Хорош пиздеть, – процедил, едва разжимая губы. – Режим «Тишина» объявлен для кого? Ещё услышу с вашей сторону хоть звук – ЛОХ вам в глотки залью, попугаи, блядь, говорящие.

И вышел.

Илья комически округлил глаза, поднял их к подволоку. Потянулся было наверх, но Сашка зашептал:

– Илья, а ЛОХ – это что такое?

– Как огнетушитель, только надёжнее, – шепнул тот. – Связывает кислород, и огню нечем гореть, а человеку нечем дышать. Так что если вовремя не включился в ПДА, ты труп.

Сашка кивнул, забрался под одеяло.

Мягкий свет не мешал глазам, в тёплом коконе Сашка проваливался всё ниже, ниже в глубину. Золотистые отсветы ещё тлели где-то наверху, он уплывал от них, они делались всё слабее, слабее, а он погружался, и где-то внизу ждало его дно.

Он не открыл глаза, услышав сверху тихое:

– Всё-таки, Вершинин, зря ты не выбрал армию.

Глава 7

Миловидная брюнетка на кассе неспешно пробивала продукты, складывала в пакет. Вершинин чувствовал, что она поглядывает на него, на черную форму, на адмиральские погоны. Было приятно, что уж там скрывать.

– Да, Серёга, в пять, как договаривались, – он рассматривал пачки и бутылки в корзине, прикидывая, не нужно ли взять ещё чего-нибудь. Мобильник вздыхал и сипел в ухо – наверное, Серёга был в метро. – Я заеду за вами. Да, на пруд нет смысла, там комаров сейчас полно. Лучше ко мне. На веранде посидим, во дворе можно шашлыки пожарить. Чего-чего? Да конечно, кури на здоровье – кстати, чуть не забыл…

Сняв с подставки блок сигарет, он положил его в корзину к остальным покупкам, улыбнулся девушке. Мягкие губы тут же дрогнули в ответной улыбке, ресницы опустились. Эх, хороша. Пусть с семейной жизнью у него так ничего и не вышло, но вот женским вниманием он никогда не был обделён.

– Да помню я: Проспект мира, шесть. Ага, давай. Ане скажи, чтобы больно-то не командовала. Ишь, в автономку тебя отпускала, а как с друзьями посидеть – вечно у неё то давление, то огород… Да, до связи.

Девушка протянула ему пакет, кокетливо стрельнула глазами:

– Запасаетесь для плавания?

– Мда, если только по морям воспоминаний, – он рассеянно кивнул, достал кредитку. – Как всех собрать – вечная проблема, как будто на край света собираемся…

– А я думала, моряки всегда легки на подъём.

Аппарат зажужжал, она оторвала чек, протянула Вершинину.

– Спасибо за покупку, приходите к нам ещё!

Дежурная фраза в её устах прозвучала тепло, почти сердечно. Вершинин забрал пакет, хотел пошутить что-нибудь на тему моряков, готовых возвращаться к прекрасным дамам снова и снова, но взгляд скользнул по оконному стеклу и зацепился за щуплую фигуру в джинсах, спускающуюся по ступенькам напротив.

Да нет, здесь же ничего не разглядишь. Почудилось. Мало ли.

И всё-таки он торопливо перехватил пакет и, едва кивнув девушке, зашагал к дверям.

Вышел. Ветер сразу забрался под полы кителя, под ворот рубашки. Фигура, конечно, исчезла – свернула за угол, или спустилась в метро, или ещё куда делась. Бросаться в погоню за собственным воображением Вершинин не собирался. Но и игнорировать укол тревоги в солнечное сплетение было неразумно: если бы он не слушал свой внутренний голос, он успел бы за годы службы как минимум дважды испустить дух – геройски сражаясь с пожаром в реакторном или не очень геройски отравиться паштетом, присланным с береговой базы.

Мобильник тренькнул, Вершинин сунул ладонь в карман, вылавливая его.

На экране мигала смс-ка. Алька. «Ты звонил, дядь Слав? Я на семинаре в Доме художника. Что-то срочное?»

Срочного, конечно, ничего. Вершинин постоял-постоял, опустил мобильник обратно и энергично зашагал через дорогу, к синей вывеске «Анна-Турс», к нарисованному морю.

Артур глянул на секундомер в ладони, кивнул, и Сашка с облегчением стянул резиновый намордник, глотнул воздуха – настоящего, а не вязкой смеси, которую он с опаской цедил через трубку.

Волосы липли ко лбу, в груди тяжело стучало. Артур косился на него с ухмылкой.

– Четыре-пятьдесят восемь, ишь ты. Ладно, в пятиминутный норматив ты уложился. А значит, что? Значит, твоё увлекательнейшее погружение в науку борьбы за живучесть продолжается. Пока опять тишину не объявили – снимай костюм, готовься внимать моим наставлениям.

Сашка поморщился, скинул перчатки, потянулся к вороту комбинезона.

– А долго там ещё погружаться? Я надеялся, мы на этих одеваниях-раздеваниях закончим – хотя бы на сегодня.

– Зря надеялся, – хмыкнул Артур. – Тебе ещё наворачивать и наворачивать круги ада, и радуйся, что тебе, по крайней мере, попался такой Вергилий, как я. И он жертвует ради тебя, между прочим, часами спокойного сна и просмотром порнухи.

Сашка, выбирающийся из комбинезона, поднял голову. Смуглый оттенок кожи Артура не скрывал тёмных дуг, залегших под глазами, гладкие скулы за недели плавания ощутимо заострились.

– Спасибо, – Саша протянул ему костюм. – Правда, большое спасибо.

– Ладно, – тот лениво махнул рукой. – Лучше скажи, зачем мы вообще занимались этими плясками? Для чего тебе гидрокостюм?

– Ну… чтобы выйти из лодки, если под водой случится авария.

Артур кивнул, сложил руки под грудью.

– Итак. Предположим, что ты кое-как протиснулся через аварийный люк или, не приведи Господь, через торпедный аппарат. Ты ещё будешь заучивать алгоритм действий в обоих случаях – так, чтоб впечаталось в мозги. Так вот, если ты в этом самом гидрокостюме помчишься наверх, как пробка из бутылки шампанского, с тобой, возможно, всё будет в порядке.

Выдержав драматическую паузу, он наклонил голову набок:

– А возможно, твоя кровь запузырится, как шампанское в этой самой бутылке, и ты отдашь концы, ещё не добравшись до поверхности. Зависит от глубины, с которой ты будешь подниматься, и от того, как долго ты на этой глубине пробыл.

Артур неспешно прохаживался вдоль пультов, поблескивая глазами. Похоже, ему нравилось просвещать наивного парня с гражданки.

– Дело в том, что, когда ты дышишь в атмосфере высокого давления, в кровь поступает очень много азота. На глубине он безвреден, но когда ты начинаешь подъём, давление падает – и что, по-твоему, делает азот?

Без сомнения, Артур намеревался ответить на свой вопрос сам, но Сашка пожал плечами:

– Выделяется в кровь и превращается в пузырьки. Если они закупоривают крупные сосуды, человек может погибнуть.

Карие глаза недоверчиво прищурились. Сашка усмехнулся, разглядывая изменённые удивлением черты Артура, напряжённую складку у губ.

– Я курсовую писал по кессонной болезни, – легко сказал Сашка. – Так что можем обойтись без теории. Сэкономишь полчаса сна и пару оргазмов.