Прогулки с Вольфом. Жизнь в заповедных местах Коста-Рики

Потом мы поняли, что нам нужно переместить наш дом в другое место, чтобы поблизости был источник воды лучше того, что был у нас. Мы переехали на площадку, которая была ближе к источнику воды нашего соседа Джона Кэмпбелла. На протяжении многих лет мы таскали воду молочными бидонами, взвалив их себе на плечи. Позже провели водопровод, используя пластиковые трубы. Наш водопровод брал воду из источника Джона, что было хорошо до тех пор, пока там хватало воды на всех.

В 1962 году мы построили себе постоянный дом на куске земли, расположенном в центре нашего собственного участка, и вскоре подключились к общей системе водоснабжения. По мере того как в этом районе увеличивалось число домов, потребление воды увеличивалось тоже. Появилась потребность в лучшем источнике, который нашелся в горах. В течение многих лет этой воды хватало, и к нему подключились еще несколько семей. Но доступ к воде всегда был серьезной проблемой. Мы всегда ждали и надеялись, что у нас будет собственный источник на нашей собственной земле.

У нас в общине был небольшой гидрогенератор, дававший ограниченное количество электричества. В конце концов, Хьюберт привез больший генератор, который обеспечивал электроэнергией его дом, дом для молитвенных собраний, дома соседей и еще наш цех по производству сыра. Генератор вырабатывал электричество для нас только ночью, а днем вся его мощность шла исключительно на лесопильный завод. К остальным обитателям нашей общины электричество пришло в 1957 году, когда Рубен Роквелл построил гидроэлектростанцию в Линдоре, в нескольких милях от Монтеверде, и провел линии электропередач в нашу коммуну. Были времена, когда электричество вдруг отключалось из-за оползня или других проблем, но по большей части источник тока был надежный. А это значило, что мы теперь могли купить холодильник, что для нас имело большое значение. Мы, в самом деле, это высоко ценили. Гидроэлектростанция в Линдоре обслуживала население, проживающее вплоть до Санта-Елены, и работала на всех до тех пор, пока потребности не стали слишком уж большими. У людей появлялись холодильники и титаны. Наша община переключилась на общественное снабжение электроэнергией в 1990 году».

Квакеры всегда считали важным наличие надежного источника воды. Хотя в этих краях выпадает большое количество осадков, на практике это мало помогает. В сезон дождей, с мая по ноябрь, льет практически каждый день. Иногда это просто брызги с неба, но бывает и проливной дождь. По мере приближения тропической зимы погода по утрам становится тихой, с безоблачными небесами. После обеда может пойти дождь различной интенсивности. По мере приближения зимы бывает, что от обильных дождей вода буквально повсюду: дороги превращаются в грязное месиво, в котором ноги утопают в жижу сантиметров на тридцать. В такие дни зонтик практически бесполезен. Прочные резиновые сапоги – вот что нужно.

В середине ноября или в начале декабря появляются первые признаки перехода одного времени года в другое. С северо-востока задувают пассаты, уменьшается количество осадков. Монтеверде тогда превращается в аэродинамическую трубу, и ветры настолько сильны, что пешеходы чуть ли не летают, передвигаясь, едва касаясь земли. Со временем сухой сезон претерпевает изменения: ветры нагоняют облака и туман в верхние части Монтеверде. Облака рассеиваются, перемещаясь на запад, принося к тихоокеанскому склону все меньше и меньше влаги. И только на самом верху, в тропическом лесу, имеется круглогодичный запас влаги.

Комбинация тумана с ветром приводит к тому, что по цинковым крышам Монтеверде начинают бить горошины града. При этом, если взглянуть на небо, будет видно, что оно синее, а солнечный свет несет тепло. Ветры начинают утихать в марте. В один прекрасный день по всей округе наступает оглушительная тишина. Для меня это знак – зима не за горами. В Северной Америке таким сигналом служат фантастические краски осенних листьев на деревьях. Готовьтесь к дождям!

Несмотря на обильно выпадающие осадки, регион по-прежнему испытывает нехватку воды. Дождевая вода стекает вниз по крутым склонам. Да и вырубка лесов способствует этому. Оставшийся лес потребляет свою долю воды. Деревья, необходимые для предотвращения эрозии почвы, получают влагу из тумана и собирают потоки воды из ручьев. Довольно часто около ферм и предприятий происходит загрязнение воды.

С самого начала обитатели Монтеверде договорились о плане разделения земли. Какие-то участки выделялись для потребностей общины. В то же время существует необходимость сохранения природы – ради будущего.

«Землю мы делили в соответствии с потребностями. В то же самое время этот процесс зависел от стоимости, которую некоторым семьям приходилось платить за более крупные объекты владения или за земли, на которых уже шла работа. Первые участки земли находились в центральной части общины, там, где заканчивалась главная дорога. Те из нас, у кого денег для вложений было меньше, или те, кто был не против работы на землях, покрытых лесом, или же те члены нашей общины, которым близость к дороге не была важна, выбирали владения подальше от центра. Земля, которую на тот момент никто не взял, была разделена на две части. Одну часть было решено продать позже: или вновь приехавшим, или кому-то из нас, кто пожелает добавить кусок к своему участку. Эта земля должна была находиться рядом с дорогой.

Другая часть была непригодна для развития по причине расположения этого участка и из-за того, что там была горная гряда. Это была покрытая лесом территория, к которой по дороге было невозможно проехать. Мы отложили эту часть земель как резерв коммуны, и назвали ее Водораздел Монтеверде. Мы руководствовались стремлением защитить лес, в котором находились природные родники, а также понимали, что уход за Водоразделом очень важен, поскольку нужна чистая вода для наших нужд в коммуне, хорошее водоснабжение для выработки электроэнергии и стабильной работы лесопилки. Хотя на тот момент нехватка воды не была проблемой, нам было понятно, что разработка земель, расположенных над нашей общиной, поставит под угрозу этот источник воды.

Некоторые из нас были людьми весьма практичными, но уже в самом начале жизни в Монтеверде нам запали в душу слова Милдред Менденхолл. Она сказала, что мы должны беречь лес. Она всегда беспокоилась о том, чтобы мы не срубили «последнее дерево». Даже когда мы рубили деревья для строительства наших домов, она хотела быть абсолютно уверенной в том, что мы не продолжим расчистку лесов, игнорируя ценность леса как такового. Так что мы сконцентрировались на одном участке площадью 554 гектара. У каждого из нас на этом участке была своя доля, пропорциональная площади первоначально приобретенного куска земли.

В течение двадцати пяти лет наша коммуна защищала эту землю. Мы строго придерживались установленных границ, а в трех случаях мы сотрудничали с властями, чтобы противостоять сквоттерам, которые решили начать вырубки. Эта земля теперь известна как Bosqueterno S.A., что в переводе с испанского означает Вечный лес. В 1975 году мы сдали его в аренду на девяносто лет Тропическому научному центру как часть Заповедника туманных лесов «Монтеверде»».

Еще до приезда на место группа понимала, что потребности нового сообщества надо реализовывать с умом и высоким уровнем осознанности.

Конечно, достигается все это трудом в поте лица своего. Не успев еще распаковать привезенный скарб, квакеры приступили к вырубке деревьев и транспортировке бревен. Вскоре были готовы пиломатериалы на лесопилке, построенной на одном из ручьев. Сделали деревообрабатывающий цех, потом сахарный заводик, требующий много дров, чтобы варить тростниковый сок. Многие из зданий, построенных тогда, стоят и сегодня. Точно так же промышленная деятельность, у истоков которой стояли квакеры, продолжает процветать. Деревянные дома, весьма напоминающие фермы Новой Англии, сформировали характерную теперь для Коста-Рики особенность.

«В первые годы мы много работали всей общиной. По мере того как у нас с Лаки рождались дети, мы все больше и больше вовлекались в образование. До 1957 года школа Друзей Монтеверде располагалась в домике с одной единственной комнатой. Так было до тех пор, пока мы, наконец, не построили настоящее здание. У нас был квакерский комитет, который руководил школой и реализовывал наши идеи. Наша философия состоит в том, что квакерское образование не только интеллектуальное, но также физическое и духовное. Эти три вещи лежат в основе того, чему мы пытаемся научить.

Нашим детям повезло, что они учились у очень хорошего учителя Мэри Менденхолл, сестры Хьюберта. Мэри внесла большой вклад в наше сообщество. Она была главой школы в больше части того периода, когда учились наши дети: от начального уровня до средней школы. Она способствовала созданию у своих учеников такого потенциала и такой самодисциплины, что те, кто потом пошел в университет или в технические заведения, не испытывали трудностей, связанных с обучением даже на более высоком уровне. Наша школа уделяла особое внимание тому, чтобы мы были членами хорошей, сильной части общества независимо от места проживания.

Детям полезно, когда в образовании принимают участие и их родители, и сообщество в целом. Нам это было важно, и мы старались проводить развлекательные и общественно полезные мероприятия. Это способствовало поддержанию стабильности в сообществе. Одним из таких мероприятий был семейный вечер. Раз в месяц какая-нибудь семья организовывала развлечения для всего коллектива. Лаки и я, например, познакомили всех со сквэр-дансом – народным танцем, привезенным нами в Коста-Рику. В тот вечер он объединил людей всех возрастов. Кроме того, люди создавали разные кружки по интересам. Мы использовали индивидуальные способности каждого человека.

Многие молодые люди, поступившие в школу Друзей, приходили из Сан-Луиса – другой общины, расположенной в долине ниже Монтеверде. Каждый день ребятишки поднимались по длинному холму, а вечером спускались по нему обратно. Хосе Луис Варгас Лейтон, Эудженио и Карлос Варгас и некоторые другие ученики нашей школы стали очень известными людьми в обществе. Для них и других детей из Сан-Луиса, которые были успешными учениками как здесь, так и за пределами этого района, школа помогла стать двуязычными. Дети изучили английский в нашей школе. В настоящее время, хотя основные предметы повсюду одинаковы, все больше и больше занятий в школе Друзей ведутся на испанском языке. В районе Монтеверде есть три частные двуязычные школы: школа Друзей, школа тропического леса и школа адвентистов седьмого дня. Все привержены принципу органичного метода обучения, который способствует умножению знаний на протяжении всей жизни. Новым и очень важным было введение экологического образования, включающего в себя изучение защиты природных заповедников. Это одно из отличий в системе обучения, характерное для этого региона.

Нам приходилось многому учиться в первые годы пребывания здесь. И мы, на самом деле, зависели от местных жителей. Наши соседи костариканцы любезно научили нас вещам, о которых мы и знать не знали, например, как выращивать урожай в укрытых местах, менее подверженных воздействию ветра. В Монтеверде мы могли проводить посевную в любое время года, но знать, что нужно сажать и в каком месяце, было очень важно при работе со всеми сельскохозяйственными культурами. В свою очередь я надеялся поделиться чем-то полезным, по моему мнению, для них. Например, убедить их в пользе хороших школ и важности отказа от курения и употребления алкоголя.

Мы создали кредитный союз, потому что беспокоились о наших соседях. Выяснилось, что когда костариканцы брали займы, они были вынуждены выплачивать высокую процентную ставку – пять процентов в месяц. Поэтому они практически никогда не брали займы, за исключением чрезвычайных ситуаций, связанных с медициной, например, когда женщина нуждалась в особом уходе во время беременности, или когда кто-то в семье нуждался в операции. Если у человека возникали проблемы с возвратом кредита, он мог потерять все, что у него было, что давало ему доход и позволяло кормить семью. Сначала конфисковывались коровы, свиньи и лошади, а затем и земля. В результате ситуация становилась еще в более чрезвычайной. И все это по причине взятого займа.

Отец Эстона Роквелла Абнер был членом кредитного союза в США. Идея создания кредитного союза в Коста-Рике шла от него. Он предложил нам скооперироваться и собрать некоторую сумму денег, чтобы в случае нужды можно было бы выдавать кредиты.

В 1953 году Эстон, Дэвид Роквелл, Говард Роквелл-младший, Фермин Аргедас и я дали старт кредитному бизнесу. Это была первая организация в округе Санта-Елена, в которую я вошел. Мы назвали ее Coopesima, а в народе она была известна как La Cima. Дела шли очень успешно в течение нескольких лет. Потом мы потерпели неудачу, потому что люди не возвращали свои кредиты добросовестно. В нашем комитете, увы, не было сотрудника, который бы проверял, каковы шансы на возврат кредита заемщиками.

Нашим спонсором являлся Кооперативный отдел Национального банка в Сан-Хосе. La Cima работала до тех пор, пока банки не начали кредитовать и поощрять личные сбережения. Сам Национальный банк появился в Санта-Елене в начале 1980-х годов».

Фермин Аргедас – костариканец, чей дед был среди первых поселенцев в районе Серро-Плано. Он и его братья были фермерами и владельцами одного из первых молочных заводов в этом районе. Всю свою жизнь Фермин работал на благо местной общины. Ему было двенадцать лет, когда квакеры появились в Монтеверде. По словам Фермина, их прибытие принесло позитивные изменения в регион.

«Для нас приезд квакеров был большим благом, потому что они принесли с собой новые идеи. Но и это еще не все. Квакеры не пили. А многие из тех, чью землю выкупили квакеры, были сильно пьющими, и мы сильно страдали от их выпивок. Некоторые из них были бедны, у них не было никаких жизненных планов. Эти бедолаги были просто счастливы, получив деньги за свою землю. Когда они ушли, в округе воцарилось спокойствие. Как будто солнце вновь взошло и засверкало своими лучами. Это было замечательно. Те из нас, кто остались, очень сильно подружились с квакерами. С ними в наши горы пришел мир».

Опыт и личные идеи каждого члена общины в Монтеверде «вбрасывались в общий котел». Собрания коммуны проходили в духе консенсуса, что побуждало всех участвовать в принятии решений. Обретение консенсуса – это достижение решения с учетом основных забот каждого заинтересованного лица посредством переговоров, добросовестного отношения, понимания и готовности идти на компромисс. Это все квакерские идеалы. Дискуссии у нас продолжаются до тех пор, пока все не согласятся, что их устраивает окончательное решение.

С самого начала члены группы понимали, что каждая семья должна получать какой-то доход. Стали думать, какой бизнес был бы полезен для региона, в том числе и для соседей костариканцев. Понимая, что живут они удаленно, а дороги в Монтеверде плохие, надо было подыскать такой продукт, чтобы его ценность была высокой и перекрывала стоимость транспортных расходов. Да еще продукт не должен быть скоропортящимся. В Коста-Рике в то время не было развито сыроварение. Эти обстоятельства и привели к созданию сырной фабрики, известной как la fаbrica или la lecher?a. Вольф охотно присоединился к своим соседям в этом амбициозном проекте.

«В первый год у нас возникла идея создать завод по переработке молока в сыр. На это были направлены огромные усилия нашей общины. Многие посвятили себя этому делу, особенно в первые десять лет. Семьи объединили свои усилия и финансы и решили купить молодняк крупного рогатого скота. Мы вырастили годовалых телок, стремясь обеспечить себя молоком на будущее. Случилось познакомиться с Альфредо Волио, который интересовался улучшением пород в Коста-Рике и импортировал чистокровных гернзейских телок из США. Он был готов помочь нам, продавая их по невысокой цене.

Оскар Монтейн, у которого уже был опыт работы на молокозаводе, согласился стать нашим первым производителем сыра, с энтузиазмом взявшись за решение этой задачи. Сначала он изучил основы производства сыра и потом изо всех сил старался реализовать полученные знания на практике. Я работал с ним время от времени, что-то там делал, начиная от стерилизации банок и заканчивая собственно процессом изготовления сыра. Приходилось работать в особых условиях. Лишь тогда, когда не работала лесопилка, электричество, вырабатываемое гидроэлектростанцией, поступало в сыроварню. Для Оскара это была головная боль.

Молочный завод работал как костариканская корпорация, акционерами которой были все производители молока. Вначале нас было всего семь человек, и большинство из нас были еще и членами правления. На собраниях правления мы должны были решать, как управлять заводом и как справляться со многими проблемами, возникавшими по мере продвижения бизнеса. Мы часто не знали, как решать разные проблемы, будь то плесень, транспортировка или качество молока. В те годы, как члены правления, мы сталкивались с уймой препятствий, конечно, не будучи такими же информированными и рациональными, как члены правления сегодня. Но мы искренне старались.

В те дни нам не очень-то хотелось иметь в правлении испаноязычных членов. Нам и так хватало хлопот, помимо того, чтобы еще иметь дело с проведением собрания на двух языках. Мы встречались вечером после дойки и прочих дел. Встреча шла допоздна, до тех пор, пока мы еще что-то могли соображать и принимать эффективные решения. Вначале встречались в школе, в центре Монтеверде. После этого надо было еще пешком идти домой, в моем случае – около двух километров.

Завод требовал значительной суммы денег. У каких-то семей было достаточно денег, чтобы инвестировать в дело самый большой процент. У тех, кто не имел денег для инвестиций, вычитали двадцать пять процентов прибыли от производства молока. Таким образом, мы могли участвовать в этом бизнесе. Ни у кого из участников проекта не было намерений разбогатеть. Только бы получить хоть какой-то доход. Это было нашей главной заботой. Первое молоко было получено 8 апреля 1954 года, что дало старт всему предприятию. Прошло не менее четырех лет, прежде чем завод стал приносить достаточно денег, и мы смогли покрыть наши собственные расходы на ферме.

Когда мы начинали, акции были доступны только для производителей молока, и голосование проходило не пропорционально числу акций, которые у вас имелись. Система голосования была иная: один член – один голос. Это была корпорация, в которой имелись ограничения. В конечном итоге мы разрешили одному учителю местной школы, который не являлся производителем, купить акции, и это создало прецедент. После того как Хьюберт Менденхолл покинул Монтеверде в конце 1960-х годов, его акции были предложены некоторым производителям молока в Коста-Рике.

Интересно, что костариканцы доят только один раз в день и позволяют телятам находиться вместе с коровами все утро. Мы же доили два раза в день и сами кормили телят. Чтобы сохранить молоко в прохладе, мы помещали банки в холодную воду на ночь. А утром мы отвозили молоко на молокозавод. Сохранить молоко чистым и хорошего качества было непросто. Тогдашнее молоко вряд ли бы отвечало сегодняшним требованиям, но мы изо всех сил пытались производить его, несмотря на трудные условия. На протяжении многих лет приходилось хранить молочные банки в охлажденной воде.

Вначале мы не покупали молоко у костариканцев из-за низкого качества. А как только начали покупать его у местных жителей, поняли, что нужно проверять их процесс доения, чтобы обеспечить высокое качество. Я уже на ранних этапах принимал участие в некоторых проверках. Это был еще один способ познакомиться с семьями костариканцев и повысить качество производства сыра. Проверки проходили рано утром. Мы должны были успевать на молочные фермы ко времени дойки в 4.30 или в 5 часов утра. Местные фермеры запускали к коровам телят, чтобы те насытились молоком от своих матерей. Там было на что посмотреть. На ферме бывало от тридцати до шестидесяти коров с телятами. Фермеры должны были убедиться, что телята получили достаточно молока для своего роста. В наши дни на больших молочных заводах теперь есть электрические доильные аппараты. Но у нас электричество отключали так часто, что требовался дополнительный источник питания. Мы использовали дизельный генератор. Иначе доить приходилось вручную.

Мы всегда помогали нашим соседям и отвозили их молоко. Сначала я сделал волокуши, потом соорудил приспособление для перевозки молока прямо на лошадях. По мере увеличения объемов продукции нам требовались уже две лошади для доставки молока. Наконец, пришлось приделать короб к задней части колесного трактора. Железный конь пришел на смену лошадям. На одной ферме по-прежнему есть телега для доставки молока. Но нынче доставка осуществляется, главным образом, большими грузовиками. А для сбора молока используются автоцистерны.

Я был членом правления почти 20 лет. Именно тогда я начал работать в заповеднике. Наши дети взяли на себя эстафету управления молочным бизнесом, вместе с нашим работником Диньо Арсе. В конце концов, наш сын Бенито взял на себя всю ответственность за молочную ферму. Я больше не имею дела с молочными коровами и не занимался этим много лет. К счастью, у меня все еще достаточно акций в этом бизнесе, чтобы проявлять к нему живой интерес. Бенито умеет получать больше молока, чем я когда-либо, от меньшего количества коров! Я доволен этим и горжусь, что он сохранил нашу семейную ферму в добром здравии, и что она весьма продуктивна».

В 2003 году молокозавод и сыроварня, известные тут под именем Productores de Monteverde S.A., отметили свой пятидесятилетний юбилей. Это впечатляющая современная фирма с популярным магазином розничной торговли в Монтеверде и на Панамериканском шоссе вблизи Хомеса. На фабрике ежедневно проводятся экскурсии и устраиваются сырные дегустации для посетителей. Разнообразие производимых твердых сыров выросло с единственного первоначально выпускаемого сорта эдам до целого списка, в который входят чеддер, монтерико, пармезан, гауда и многие другие. Там также производят мягкие сыры, сметану и знаменитую кахету – вкусную сливочную карамельную помадку, местный аналог сгущенки. Решение о расширении предприятия для производства мороженого было встречено с большим энтузиазмом. Теперь выпускается несколько видов этого лакомства, начиная с классического шоколадного и клубничного до кокосового, манго, макадамии и кофейного. Везде используются натуральные ароматизаторы Коста-Рики. Всегда имеется в продаже свежее молоко.

В этот молочный бизнес сейчас в большей степени вовлечены костариканцы. Этого и желали квакеры, стоявшие у его истоков. К 1995 году только шесть из 226 производителей молока находились в Монтеверде. Остальные – костариканские семьи, проживающие по соседству. Завод по переработке молока и сыроварня, расположенные в центре Монтеверде, выросли в несколько раз по сравнению с тем, что было. С 1999 года на самом заводе работает более 100 человек, а еще 50 заняты подсобными работами.

В 1997 году Productores de Monteverde S.A. открыли свиноферму по соседству, ниже по течению реки, на расстоянии около километра от молочного завода. На первый взгляд это выглядело не совсем логично, но в реальности так было сделано, чтобы решить проблему с сывороткой – побочным продуктом сыроварения, а также обработкой воды, сбрасываемой молокозаводом. По мере укрупнения и роста молочного завода у нас вырабатывалось все больше и больше сыворотки. А кроме того была еще проблема моющих средств, используемых при мытье полов и резервуаров. Все это сбрасывалось в соседнюю реку Гукамаль, тем самым снижая уровень кислорода в реке. Теперь же сыворотка поступает на свиноферму, а система удерживающих прудов принимает сточные воды. Химические отходы там выпадают в осадок. Это стало решением многих проблем, и компания продолжает заниматься исследованиями, как и дальше совершенствовать свои экологические стандарты. Сейчас на заводе в Хомесе производят свиные колбасы, ветчину и много других продуктов.

На протяжении десятилетий этим предприятиям приходилось бороться с проблемой снижения производства молока, падением его качества, инвазией насекомых, проблемой отходов и недовольством местных жителей, которые жаловались на ароматы свинофермы. Благодаря новым методам выгула скота и добросовестному ведению сельского хозяйства в течение последних тридцати лет в районе Монтеверде не было случаев вырубки лесов для коровьих пастбищ. Однако теперь фермеры сталкиваются с ростом цен на землю и застройщиками, которые давят на землевладельцев в стремлении построить еще больше гостиниц.

Хотя Productores de Monteverde S.A. является корпорацией, она скорее напоминает кооператив, в котором ни один человек не может иметь более пяти процентов акций. К 2005 году из 500 акционеров 45 процентов держателей акций были производителями молока, пять процентов были работниками, остальная же часть акций принадлежала местным жителям. Благодаря участию сообщества и постоянному обновлению практических знаний и теории завод по производству сыров и дальше модернизируется, тем самым способствуя росту производства молочных продуктов и сыра. Развитие молокозавода, его расширение реализовало мечты квакеров об обеспечении устойчивого развития и повышения уровня жизни жителей этого региона.

«Молочный завод – моя гордость. Я помню, как мы начинали это предприятие, помню, что это было деянием веры. Можно много чего рассказать о том, как мы учились работать плечом к плечу. И это тоже неотъемлемая часть истории. Вот что такое Монтеверде. Мы не пороли горячку, мы стремились к тому, чтобы услышать голос каждого, хотя казалось, что нет никаких возможностей затягивать процесс. А ведь этого не избежать при поисках консенсуса.

Когда мы начинали, мне было двадцать с небольшим. Я был полон энергии. В течение первых десяти лет, когда не было никакой реальной прибыли, нам было важно работать вместе: строить свои дома и создавать наш бизнес. Вполне возможно, что наша семья получила больше, чем отдала. Мы зависели от других членов нашей общины, потому что здесь у нас не было родственников. Среди тех, кто никогда не сомневался в необходимости взаимопомощи и всегда был готов подставить плечо, были Милдред Менденхолл, Дороти Роквелл, Эльва и Сесил Роквелл и другие. Мы всегда знали, что они рядом. Когда возвращаешься мыслями в прошлое, вспоминаются те молодые годы. Это же потрясающе, совершенно потрясающе! Сколько мы вкалывали. Сколько нам помогали. Сколько времени было затрачено на преодоление различий.

В Монтеверде мы с самого начала почувствовали, что здесь наш дом. И это чувство никогда нас не покидало. С экономической точки зрения ситуация для нас всегда была пограничной. И ведь была возможность заняться чем-то более прибыльным. Но мы сделали свой выбор. И очень даже довольны этим выбором. Помнится, я думал: «Ну, если наш молокозавод потерпит неудачу, и если Монтеверде тоже обломится»… А тогда это вполне могло бы произойти. Я чувствовал, что все равно не пожалел бы о проделанном, и всегда мог бы начать все заново, и выжил бы. Ну и, кроме того, тогда для меня это была не работа. Это была часть проекта коммуны, в которой мы жили».

5. Меняя направление

«Работа по расширению пастбищ для растущей молочной промышленности была действительно колоссальной. Мне она нравилась: люблю я работать с бензопилой. Осознавая опасность этой работы – а мне случалось бывать на волоске от беды – при всем при этом я получал большое удовольствие. Мне нравился шум падающего дерева. Тикос бывало, кричат мне: Al suelo! или Бревно!, как в таких случаях кричал мой отец. Надо сказать, что вырубки нынче не всем нравятся. Теперь мы знаем, что леса надо оберегать. Но дело в том, что тогда вырубка была необходима как часть выполнения планов по развитию сельского хозяйства».

    Вольф, шагающий по пастбищам Монтеверде

Жизненный путь чаще сравнивают со взлетами, падениями и зигзагами горного маршрута, нежели с ровной прямой магистралью, пронизывающей прерии. Путь, по которому шла моя жизнь в Канаде после восьми месяцев, проведенных в Коста-Рике, был полон эмоциональной неопределенности, какая часто сопутствует борьбе. Я переехала к родителям, живущим в своем доме в Южном Онтарио, чтобы быть поближе к моему врачу в Гамильтоне, доктору Ральфу Майерсу. Сеансы химиотерапии начались в тот самый январский день в 1991 году, когда разразилась война в Персидском заливе. Подобно многим, я была в ужасе от телевизионных передач, показывающих первые бомбежки мирных жителей Багдада. Я чувствовала, как будто безумие всего мира пронизывает мои вены вместе с токсичными лекарствами.

В течение следующих месяцев я видела только пациентов онкологической клиники с облысевшими головами, обессиленно сидящих в креслах приемной. Кто-то из них выживал, а кто-то исчезал, потерпев поражение в борьбе с болезнью. Мой врач знал, что я хотела вернуться на север, чтобы восстанавливать свое здоровье и набираться силы там – среди скал и сосен. На пятом месяце химиотерапии он организовал продолжение курса моего лечения в клинике на севере страны, и я, заручившись его благословением, отправилась работать в лодочный лагерь на прекрасном озере Тэмагами в северо-восточном Онтарио. Когда-то, в далеких 1980-х, я довольно долго жила тут и занималась вопросами экологии и социальной справедливости. Теперь, когда мне была так необходима положительная энергия, эти края были для меня лучшим местом.