Глаза цвета неба. Книга вторая

День уже практически вытеснил утренние зимние сумерки. Я поднялась с кровати и зашагала в другую комнату.

– Доброе утро! – проговорила Лиза из-за компьютера.

– Доброе! А ты чего не спишь?

– Играю, – задорная улыбка украсила повзрослевшее личико моей сестры.

«Значит, можно шуметь», – обрадовалась я и присела к чемодану, лежавшему на полу. «Пора уже тебя разобрать, дружок!» Все подарки, гостинцы и сувениры я достала ещё в день приезда, а до вещей как-то руки не доходили. В стиральную машину отправились купальники – добыча с осенних распродаж, следом – шорты, футболки, майки…

«Ох, Настя! – меня вдруг охватила ярость. – Эти кроссовки мы с ребятами купили по твоей просьбе! Скинулись всей аниматорской командой и подарили их тебе на день рождения, потому что ты их сама попросила… А перед отъездом просто вышвырнула наш подарок из своей жизни», – мысленно ругалась я. Салатово-оранжевая реплика «Nike Air Max» турецкого производства могла бы легко отправиться в мусорку, если бы я не остановила тогда ещё подругу. Кроссовки хоть и не были фирменными, но выглядели неплохо. Я их пожалела и забрала с собой на случай выездов за город. «Как ты могла так долго меня обманывать? Как могла с такой лёгкостью избавиться от подарка, купленного от чистого сердца всем коллективом? Как ты могла делать всё то, что делала?»

– Доброе утро, мои хорошие, – пропел сонный мамин голос.

– Доброе утро, мамочка! – отозвались мы с Лизой.

– Пойдёмте завтракать.

Я твёрдо решила, что Настя не достойна моего времени, внимания и мыслей. «Зачем мне переживать о человеке, которому на меня наплевать? Я дома и хочу каждое мгновение проводить с любимыми, а все эти персонажи из прошлой жизни пусть в ней и остаются». Тёплая вода помогла смыть ожившие воспоминания о Насте и Пойразе. Я заглянула в глаза своему отражению, улыбнулась и категорически запретила грустить.

Среда, 6 января 2016 года

«Рождество – не время года. Это чувство». (Эдна Фербер)

С самого утра наша квартира наполнилась волшебством. Нарядная ёлка в гостиной переливалась разноцветными огнями под звуки телевизионных поздравлений. Чарующий аромат запечённой в духовке свинины с картофелем и зеленью доносился с кухни, а в наших с мамой фужерах прыгали пузырьки игристого. Зря говорят, что Новый год бывает только раз в году. Новый год живёт не в календаре. Он в сердце. И нагрянуть может в любой момент, если кому-то очень хочется праздника.

Общим собранием родственники решили превратить Рождество в День рождения и Новый год, которые я пропустила. Мы с сестрой кромсали овощи, курицу и крабовые палочки для салатов, мама оформляла тарелки с мясной и сырной нарезками, а часы неумолимо приближали долгожданный вечер. Предвкушение встречи с родными, радостных тостов и душевных разговоров грело мне душу, потому что за восемь турецких месяцев я ужасно соскучилась по уютным семейным посиделкам и домашней еде.

Бабушки и дедушки прибыли без опозданий, а тётю с братом и сестрой пришлось немного подождать.

– Очень рада вас всех видеть, – заговорила я, когда гости уселись за стол. – Моя поездка затянулась, и я ужасно скучала! Давайте начинать! – подняла бокал, и праздничный звон наполнил комнату.

Мои бесконечные истории об отеле, работе и Турции лились рекой. Фотографии, сувениры, восточные сладости… Родные засыпали меня вопросами и восхищениями, а я с удовольствием слушала, что произошло в их жизни в моё отсутствие.

– Ещё-то поедешь? – слегка прищурившись, спросила тётя.

В одно мгновение перед воображаемым взором пронеслись все счастливые дни, подаренные Пойразом: яркие, приятные, душевные кадры из недавнего, но уже такого далёкого прошлого. Но все они сгорели в пламени безразличия. «Он просто уехал… И даже не проводил меня. Не посчитал нужным нормально попрощаться после всего, что мы пережили вместе».

– Не знаю, – слова с трудом покидали мои губы, дрогнувшие от накатившей печали.

Тысячи крошечных серебристых лампочек осветили ночное небо. «Да-а-а… Здесь звёзды совсем другие. Здесь они холоднее. Здесь дотянуться до них нереально…» – вздохнула я. «Придётся заново учиться жить в своей стране и по новой привыкать к старому укладу».

Гости надумали расходиться.

– Саша, мне надо с тобой поговорить, – глаза бабы Валечки наполнились грустью.

Бабушку звали Валентиной Борисовной, но я с детства привыкла называть её бабой Валечкой. Звание так плотно закрепилось за ней, что и остальная родня обращалась к бабушке только так. Ласково и тепло.

– Конечно! Мы обязательно поговорим.

Солёная капля вдруг заблестела под бабушкиными ресницами и беззвучно покатилась вниз.

– Хорошо. В другой раз встретимся и поговорим. Ты не забывай в гости заглядывать, внученька!

Моё сердце сжалось. Я понимала, о чём хотела поговорить баба Валечка. О своём сыне. О моём отце.

– Оставайся сегодня у нас? – я натянула улыбку, отгоняя тёмные мысли подальше.

– У вас? Нет, Сашенька, спасибо. Не хочу создавать неудобства.

– Оставайтесь, – подхватила мама. – Разложим диван, поговорим, фильм какой-нибудь посмотрим.

«Двое против одного! Спасибо, мамочка!»

Бабушка посмотрела на меня, потом на маму, потом на обувавшихся родственников…

– А это действительно удобно?

– Не говори глупостей, – я положила руку на хрупкое плечо.

Поцелуи, объятия, благодарности и поздравления с Рождеством. Гости ушли, оставив после себя приятное послевкусие восторга. Мы с мамой и сестрой начали убирать со стола, а бабушка присела на кресло и о чём-то задумалась.

В гостиной потушили свет. Осталась лишь красавица-ёлка, что отбрасывала волшебные отблески по всей комнате. Мы уютно расположились на разобранном диване и какое-то время просто наслаждались тишиной и новогодним чудом.

– Ты к отцу-то ходила? – голос бабы Валечки звучал трагично.

– Ещё нет, – выдохнула я. – Эти дни я отсыпалась и привыкала к холоду. Не так-то это просто, после Турции.

– Понятно… Но ты навести его обязательно.

– Конечно, – слёзы без разрешения забрались в мои глаза.

– Я двадцать седьмого числа на кладбище была.

– Как это? Одна? Пешком?

Моя бабушка – ребёнок войны. Голодное детство и юность выработали в ней не только характер, но и железный стержень. Будучи старшей дочерью в семье из восьми человек, Валентина Борисовна умела отказывать себе во всём и никогда не ждать помощи. Поэтому и к сыну на полгода поехала одна, несмотря на расстояние в несколько километров между трамвайной остановкой и кладбищем и непролазные сугробы в том районе.

– Почему же мне не позвонили? – возмутилась мама. – Вместе бы съездили. На машине!

– Беспокоить не хотела.

– Бабушка! Ну, о чём ты говоришь? – нахмурилась я.

– Ничего страшного. Я сходила, посидела немного и пошла домой.

– Это же очень далеко? Ещё и в гору… По снегу…

– Ничего. Ноги не отвалились, – улыбнулась баба Валечка. – Но ты обязательно сходи к отцу.