Из Багдада в Стамбул

– Шейх, еще раз повтори это слово – я дам знак часовому и ты труп!

– Но ты ведешь себя предательски! Я прибыл как посланник своего племени и должен беспрепятственно вернуться назад.

– Ты не посланник, а предводитель своего племени, право посредника за тобой не закреплено.

– А ты знаешь, что такое право народа?

– Я-то знаю, но тебе это неизвестно. Может, ты когда-нибудь слыхал об этом, но твой дух еще не вырос до этого. Право, о котором ты говоришь, включает честность в борьбе, предусматривает предупреждение противника о том, что ты нападешь на него. Сделал ли ты так? Нет. Ты напал на нас как разбойник, как стервятник, терзающий голубку. И после этого удивляешься, что тебя считают разбойником? Ты пришел к нам, поскольку считаешь нас трусами, но правда совсем иная. Ты покинешь это место, когда я этого захочу. Если захочешь сделать это сам, это будет стоить тебе жизни. Слезай с лошади и садись сюда. И не забудь, что я жду от тебя учтивости и смерть твоя нам не нужна – она последует, только если беббе нападут первыми.

Он нехотя повиновался моему приказу, но все же не преминул заметить:

– Мои люди отомстят за меня!

– Мы не боимся твоей мести, и ты знаешь это и еще узнаешь. Давай лучше вспомним о том поводе, который привел тебя к нам. Говори, шейх Газаль Габойя, давай разберемся.

– Вы наши враги, ибо примкнули к беджат, чтобы ограбить нас.

– Это заблуждение. Беджат встретились с нами, когда мы расположились лагерем на ночлег, и их шейх Хайдар Мирлам пригласил нас к себе в гости. Он сказал нам, что собирается на праздник к джиаф, и мы поверили ему. Если бы мы знали, что он собирается напасть на вас, мы бы к нему не примкнули. Он забрал ваш скот, когда мы спали, а когда я разузнал об этом, то высказал ему все, что об этом думаю. Ты же напал на нас, хотя мы не боялись вас, а только избегали боя, пытаясь доказать, что мы невиновны. А ты тем временем не оставлял нас в покое. Я пришел в твой лагерь, забрал пленных, вы не потеряли ни одного человека, хотя в лагере можно было устроить настоящую бойню. Вы стали на нас охотиться, мы поймали твоего брата, но с него не упал ни один волосок. Подумай, шейх, ведь мы отнеслись к тебе не как враги, а как друзья! А вместо благодарности ты адресуешь нам злые слова и оскорбления! Вместо того чтобы попросить прощения, ты заставляешь нас сделать это. Аллах рассудит нас! Мы тебя не боимся!

Он слушал меня вполуха и ответил на мою речь так:

– Твое повествование было долгим, чужеземец, и все, что ты поведал, – ложь.

– Докажи!

– Это нетрудно сделать. Беджат – наши враги. Вы были при них. Значит, и вы наши враги. Когда мои люди преследовали вас, вы убили их лошадей. Это дружба?

– А дружба ли то, что вы нас преследовали?

– Ты заморочил мне голову. Ты бьешь по лицу храбрейших моих воинов, сбрасываешь их с коней как надоедливых червей. Это дружба?

– Ты напал на меня, поэтому я ответил тем же! Твои храбрые воины пытались меня унизить, и я показал им, что они против меня черви.

– Твои удары по лицу были величайшим оскорблением! Униженный требует твоей крови!

– Мои удары не оскорбление, а честь для него, поскольку ты еще разрешил ему бороться на твоей стороне. Если ему нужна моя кровь, может приходить и забирать ее.

– И наконец, вчера вечером ты украл лучших наших лошадей. Это дружба?

– Я забрал у вас этих лошадей, потому что вы застрелили наших. Все твои обвинения фальшивы и безосновательны. У нас нет ни времени, ни терпения испытывать свои нервы. Скажи коротко, чего ты хочешь, и мы тут же дадим тебе наш ответ.

Шейх начал:

– Я требую, чтобы вы пошли с нами…

– Дальше! – прервал я его.

– Вы передадите нам ваших лошадей, ваше оружие и все, что у вас есть…

– Дальше!

– Ты извинишься перед человеком, которого ударил…

– Дальше!

– Потом можете ехать, куда хотите.

– Это все?

– Да, ты видишь – я краток.

– Из чего должно состоять мое извинение?

– Из слов, которые мы определим. Я надеюсь, ты примешь мои условия?

– Нет. Не вы, а мы должны требовать у вас. И желание твое безосновательно. Как я могу возмещать вам убытки, когда вы отняли у нас все? Я прошу вас отпустить нас подобру-поздорову, вам же будет лучше. Не забудь, что ты находишься в моих руках!

– Ты что, дашь меня убить?!

– Не убить, а застрелить, как только беббе выкажут малейшую враждебность по отношению к нам.

– Они за меня отомстят, я вам уже говорил.

– Они не отомстят, а только навредят себе. Посмотри, шейх, в этой винтовке двадцать пять пуль, а в ружье – две. В каждом из двух револьверов – по шесть зарядов, а в твоих пистолетах, которые ты видишь здесь, в моей сумке, – по два. Так что всего сорок два, это без перезарядки. Мои спутники вооружены не хуже, и к тому же мы находимся в таком месте, куда одновременно не войдут и два человека. Все твои люди погибнут, даже не ранив ни одного нашего. Внемли мне и своему брату. Оставь нас, дай нам уехать!

– Чтобы меня обсмеяли и насмехались до конца дней? Откуда в винтовке так много пуль? Я не верю.

– Я не обманываю. Силадары (оружейники) полуденной страны лучше ваших. Посмотри сюда!

Я показал ему устройство штуцера и револьвера, и его озабоченное лицо означало, что я выбрал верную тактику.

– Аллах велик, – бормотал он. – Отчего он не дал своим правоверным детям власть над таким искусством?

– Аллах велик потому, что он дает такое оружие в руки благоразумных людей… Что ты решил?

– Господин, я видел ваше оружие, оно лучше нашего, но мы все равно его не боимся. И тем не менее я прошу оказать нам милость и дать то, что мы потребуем.

– Что тебе нужно?

– Шесть наших лошадей, забранных у нас, плюс твоего вороного. Кроме того, это ружье с двадцатью пятью пулями и два револьвера с шестью, и мои собственные, украденные из палатки. И больше ничего.

– Ты не получишь своих лошадей, ибо убил наших, мой жеребец тоже тебе не достанется – он стоит тысячи ваших коней. И оружие мое мне нужно самому, а чтобы показать тебе, что я настроен миролюбиво, ты вернешь себе свои пистолеты и ружье, при условии, что оставишь нас в покое.

– Подумай, чужеземец, что ты говоришь…

Он застыл, потому как снаружи грянул выстрел, еще один, еще и еще. Я повернулся к англичанину:

– Что там, сэр?