Капитал. Том первый

Переходы от одной операции к другой прерывают течение его труда и образуют своего рода поры в его рабочем дне. Эти поры сужаются, если он в течение целого дня непрерывно выполняет одну и ту же операцию, они исчезают в той же мере, в какой уменьшается сменяемость операций. Повышение производительности труда вызывается здесь или увеличенной затратой рабочей силы в течение данного промежутка времени, т. е. растущей интенсивностью труда, или уменьшением непроизводительного потребления рабочей силы. В частности, избыточная затрата сил, которой требует каждый переход от покоя к движению, компенсируется большей продолжительностью труда уже достигнутой нормальной быстроты. С другой стороны, непрерывное однообразие работы ослабляет напряжённость внимания и подъём жизненной энергии, так как лишает рабочего того отдыха и возбуждения, которые создаются самым фактом перемены деятельности.

Однако производительность труда зависит не только от виртуозности работника, но также и от совершенства его орудий. Орудия одного и того же рода, например инструменты режущие, сверлильные, долбёжные, ударные и т. д., употребляются в различных процессах труда, и, с другой стороны, в одном и том же процессе труда один и тот же инструмент служит для различных действий. Но как только различные операции процесса труда обособились друг от друга и каждая частичная операция в руках частичного рабочего приняла максимально соответствующую и потому исключительную форму, – с этого момента возникает необходимость изменений в орудиях, служивших ранее для различных целей. Направление этого изменения их формы выясняется на опыте, который показывает, какие именно особые трудности представляет пользование орудиями в их неизменившейся форме. Мануфактуру характеризуют дифференцирование рабочих инструментов, благодаря которому инструменты одного и того же рода принимают прочные формы, особые для каждого особого их применения, и их специализация, благодаря которой каждый такой особый инструмент действует в полную свою меру лишь в руках специфического частичного работника. В одном Бирмингеме изготовляется до 500 разновидностей молотков, причём не только каждый из них служит для особого производственного процесса, но зачастую несколько разных молотков служат для отдельных операций одного и того же процесса. Мануфактурный период упрощает, улучшает и разнообразит рабочие инструменты путём приспособления их к исключительным особым функциям частичных рабочих.[608 - Относительно естественных органов растений и животных Дарвин в своей составившей эпоху работе «Происхождение видов» говорит: «Причина изменчивости органов в тех случаях, когда один и тот же орган выполняет различные работы, заключается, быть может, в том, что здесь естественный подбор менее тщательно поддерживает или подавляет каждое мелкое уклонение формы, чем в тех случаях, когда один орган предназначен лишь для определённой обособленной задачи. Так, например, ножи, предназначенные для того, чтобы резать самые разнообразные вещи, могут в общем сохранять более или менее одинаковую форму; но раз инструмент предназначен для одного какого-либо употребления, он при переходе к другому употреблению должен изменить и свою форму».]

Тем самым он создаёт одну из материальных предпосылок машины, которая представляет собой комбинацию многих простых инструментов.

Частичный рабочий и его инструмент образуют простые элементы мануфактуры. Обратимся теперь к мануфактуре в её целом.

3. ДВЕ ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ МАНУФАКТУРЫ: ГЕТЕРОГЕННАЯ МАНУФАКТУРА И ОРГАНИЧЕСКАЯ МАНУФАКТУРА

По своему внутреннему строю мануфактуры разделяются на две основные формы, которые, хотя иногда и переплетаются, представляют собой, однако, два существенно различных рода и при дальнейшем превращении мануфактуры в крупную машинную промышленность играют совершенно неодинаковую роль. Этот двоякий характер мануфактуры определяется самой природой продукта. Последний получается или путём чисто механического соединения самостоятельных частичных продуктов, или же своей готовой формой обязан последовательному ряду связанных между собой процессов и манипуляций.

Так, например, локомотив состоит более чем из 5 000 самостоятельных частей. Он не может, однако, послужить примером собственно мануфактуры первого рода, так как является продуктом крупной промышленности. Но прекрасный пример дают нам часы, которые уже Уильям Петти берёт для иллюстрации мануфактурного разделения труда. Из индивидуального продукта нюрнбергского ремесленника часы превратились в общественный продукт большого числа частичных рабочих. Таковы: заготовщик; рабочий, изготовляющий часовые пружины; изготовляющий циферблаты; изготовляющий волоски; рабочий, изготовляющий камни для часов; палетщик; рабочий, изготовляющий стрелки; рабочий, изготовляющий часовой корпус; рабочий, изготовляющий винты; золотильщик, с подразделением на многие специальности; далее рабочий, изготовляющий колёса (причём отдельно латунные колёса и отдельно стальные колёса); рабочий, изготовляющий трибы; изготовляющий механизм завода и перевода стрелок; acheveur de pignon (укрепляет колёса на трибах, полирует фаски и т. д.); изготовитель цапф; planteur de finissage (вставляет различные колёса и трибы в механизм); finisseur de barillet (нарезывает зубья, расширяет отверстия до надлежащих размеров, укрепляет пружину собачки храповика и собачку); рабочий, изготовляющий регулятор хода, а при цилиндрическом ходе изготовляющий и цилиндры; изготовляющий ходовые колёса; рабочий, изготовляющий баланс; рабочий, изготовляющий ракету (приспособление для регулировки часов); planteur d'еchappement (рабочий, устанавливающий регулятор хода); затем repasseur de barillet (заканчивает сборку барабана для пружины и сборку собачки); полировщик стали; полировщик колёс; полировщик винтов; рисовальщик цифр; эмалировщик (наводит эмаль на медь); fabricant de pendants (делает только бугель или серьгу часового корпуса); finisseur de charni?re (вставляет латунный штифт в шарниры корпуса и т. д.); faiseur de secret (приделывает к корпусу пружину, открывающую крышку); гравер; чеканщик; полировщик часового корпуса и т. д. и т. д. и, наконец, сборщик, окончательно собирающий механизм часов в целом и пускающий их в ход. Лишь немногие части часов проходят через несколько рук, и все эти membra disjecta [разрозненные члены][609 - Маркс цитирует работу У. Петти: «Verbum Sapienti» («Слово мудрым»), напечатанную в качестве приложения к упоминаемой здесь Марксом другой его книге: «The Political Anatomy of Ireland. 1672». London, 1691 («Политическая анатомия Ирландии. 1672». Лондон, 1691). – 153.] сосредоточиваются в одних руках лишь тогда, когда им предстоит соединиться в одно механическое целое. Это чисто внешнее отношение готового продукта к его разнородным составным частям делает здесь, как и в других подобных производствах, соединение частичных рабочих в одной мастерской случайным. Частичные работы, в свою очередь, могут выполняться в виде отдельных самостоятельных ремёсел, что и имеет место в кантонах Ваадт и Невшатель, тогда как в Женеве, например, существуют крупные часовые мануфактуры, т. е. осуществляется непосредственная кооперация частичных рабочих под управлением одного капитала. Но и в этом последнем случае циферблаты, пружины и корпус редко изготовляются в самой мануфактуре. Комбинированное мануфактурное производство здесь выгодно лишь в исключительных случаях, так как конкуренция между рабочими, работающими на дому, особенно велика, а расщепление производства на массу гетерогенных процессов почти исключает совместное применение средств труда; между тем при рассеянном в пространстве производстве капиталист избавляется от издержек на фабричные здания и т. п..[610 - Женева в 1851 г. произвела 80 000 часов, что составляет менее одной пятой часового производства кантона Невшатель. Только Шо-де-Фон, который можно рассматривать как одну часовую мануфактуру, производит в год вдвое больше, чем Женева. С 1850 по 1861 г. Женева изготовила 720 000 часов. См. «Report from Geneva on the Watch Trade» в «Reports by H. M's Secretaries of Embassy and Legation on the Manufactures, Commerce etc.», № 6, 1863. Если независимость отдельных процессов, на которые распадается производство сложного продукта, уже сама по себе крайне затрудняет превращение таких мануфактур в машинное производство крупной промышленности, то в производстве часов дополнительно сказываются ещё два специальных препятствия: мелкие размеры и деликатность составных элементов и то обстоятельство, что часы как предмет роскоши характеризуются чрезвычайным разнообразием форм. Лучшие лондонские фирмы в течение целого года едва ли производят дюжину одинаковых часов. Часовая фабрика Вашрон и Константен, с успехом применяющая машины, выпускает самое большее 3–4 вариации часов по величине и форме.] Надо заметить, однако, что положение и этих частичных рабочих, которые работают у себя на дому, но не на себя, а на капиталиста (fabricant, etablisseur), совершенно отлично от положения самостоятельного ремесленника, работающего лишь на своих заказчиков.[611 - На производстве часов, этом классическом примере гетерогенной мануфактуры, особенно удобно изучать упомянутое выше разложение ремесленной деятельности и вытекающую из него дифференциацию и специализацию рабочих инструментов.]

Другой род мануфактуры, её законченная форма, производит продукты, которые проходят связные фазы развития, последовательный ряд процессов; такова, например, мануфактура иголок, в которой проволока проходит через руки 72 и даже 92 специфических частичных рабочих.

Поскольку такая мануфактура комбинирует первоначально разрозненные ремёсла, она уменьшает пространство, которым разделяются отдельные фазы производства продукта. Сокращается время, необходимое на переход продукта от одной стадии в другую, равно как и труд, затрачиваемый на эти переходы.[612 - «При таком тесном расположении людей труд перевозки должен быть наименьший» («The Advantages of the East-India Trade», p. 106).] Тем самым достигается бо?льшая производительная сила по сравнению с ремеслом, причём её рост вытекает из общего кооперативного характера мануфактуры. С другой стороны, присущий мануфактуре принцип разделения труда приводит к изолированию различных фаз производства, которые обособляются друг от друга в виде соответственного количества самостоятельных частичных работ ремесленного характера. Установление и поддержание связи между изолированными функциями вызывает необходимость постоянных перемещений продукта из одних рук в другие, из одного процесса в другой. С точки зрения крупной промышленности это обстоятельство выступает как характерная, повышающая издержки и имманентная самому принципу мануфактуры ограниченность.[613 - «Изолирование различных стадий производства, через которые продукт проходит в мануфактуре, неизбежное при употреблении ручного труда, чрезвычайно увеличивает издержки производства, причём потеря проистекает главным образом вследствие перемещения от одного процесса к другому» («The Industry of Nations». London, 1855, Part II, p. 200).]

Если мы рассмотрим определённое количество сырого материала, например тряпья на бумажной мануфактуре или проволоки на игольной мануфактуре, то окажется, что оно проходит в руках различных частичных рабочих ряд следующих друг за другом во времени фаз производства, пока продукт не примет своей окончательной формы. Но если мы будем рассматривать мастерскую как один совокупный механизм, то окажется, что сырой материал одновременно находится во всех фазах производства. Составленный из частичных рабочих совокупный рабочий одной частью своих многочисленных рук, вооружённых инструментами, тянет проволоку, между тем как другие его руки и инструменты в то же время выпрямляют эту проволоку, режут её, заостряют концы и т. д. Последовательное расположение отдельных стадий процесса во времени превратилось в их пространственное расположение друг возле друга. В результате в данный промежуток времени получается больше готового товара.[614 - «Оно» (разделение труда) «создаёт также экономию времени, разделяя труд на различные операции, каждая из которых может выполняться одновременно… Благодаря выполнению сразу всех различных процессов труда, которые отдельный человек должен был бы совершать последовательно один за другим, создаётся, например, возможность произвести множество совершенно законченных булавок в течение такого времени, какое в противном случае необходимо лишь для того, чтобы обрезать или заточить одну булавку» (Dugald Stewart, цит. соч., стр. 319).] Хотя эта одновременность вытекает из общей кооперативной формы совокупного процесса, тем не менее, мануфактура не только находит в готовом виде условия кооперации, но отчасти создаёт их сама, разлагая ремесленную деятельность на составные элементы. С другой стороны, она достигает этой общественной организации процесса труда, лишь приковывая рабочего к одной и той же детали.

Так как частичный продукт каждого частичного рабочего является в то же время лишь определённой ступенью развития одного и того же продукта, то один рабочий доставляет другому или одна группа рабочих – другой их сырой материал. Результат труда одного образует исходный пункт труда другого. Таким образом, здесь один рабочий непосредственно даёт занятия другим. Рабочее время, необходимое для достижения намеченного полезного результата в каждом частичном процессе, устанавливается опытом, и совокупный механизм мануфактуры покоится на том условии, что в данное рабочее время должен быть достигнут данный результат. Лишь при этом условии различные, дополняющие друг друга процессы труда могут совершаться непрерывно, один рядом с другими во времени и в пространстве. Очевидно, что эта непосредственная взаимная зависимость отдельных работ, а, следовательно, и рабочих, вынуждает каждого из них употреблять на свою функцию лишь необходимое рабочее время, вследствие чего создаются совершенно иные, чем в самостоятельном ремесле и даже в простой кооперации, непрерывность, единообразие, регулярность, порядок[615 - «Чем больше разнообразия среди работников мануфактуры… тем больше порядок и регулярность каждой работы, тем меньше количество затрачиваемого на неё времени и труда» («The Advantages of the East-India Trade». London, 1720, p. 68).] и, в особенности, интенсивность труда. То, что на изготовление товара должно быть затрачено лишь общественно необходимое рабочее время, при товарном производство вообще выступает как внешнее принуждение конкуренции, ибо, выражаясь поверхностно, каждый отдельный производитель должен продавать свой товар по рыночной цене. Между тем в мануфактуре изготовление данного количества продукта в течение данного рабочего времени становится техническим законом самого процесса производства.[616 - Впрочем, во многих отраслях производства этот результат достигается мануфактурными предприятиями лишь несовершенно, так как мануфактура не в состоянии точно контролировать общие химические и физические условия производственного процесса.]

Однако различные операции требуют неодинакового времени и потому в равные промежутки времени дают различные количества частичных продуктов. Следовательно, если каждый рабочий должен изо дня в день совершать постоянно одну и ту же операцию, то для различных операций необходимо различное число рабочих, например в словолитной мануфактуре на 4 литейщиков требуется 2 отбивальщика и один полировщик, так как литейщик отливает в час 2 000 букв, отбивальщик отбивает 4 000 букв, а полировщик полирует 8 000, Здесь принцип кооперации возвращается к своей простейшей форме: к одновременному применению труда многих людей, выполняющих однородную работу; по теперь принцип этот выражает собой известное органическое отношение. Таким образом, мануфактурное разделение труда не только упрощает и разнообразит качественно различные органы общественного совокупного рабочего, но и создаёт прочные математические пропорции для количественных размеров этих органов, т. е. для относительного числа рабочих или относительной величины рабочих групп в каждой специальной функции. Вместе с качественным расчленением оно развивает количественные нормы и пропорции общественного процесса труда.

Раз для определённого производства опытом установлено наиболее целесообразное числовое отношение между различными группами частичных рабочих, то расширить масштаб производства возможно лишь, взяв кратное от числа рабочих каждой из этих отдельных групп.[617 - «Раз опыт, сообразно особой природе продукта каждой данной мануфактуры, показал, на сколько частичных операций всего выгоднее разделить процесс производства и какое число рабочих требуется для каждой операции, то все те предприятия, которые не придерживаются точно кратного этих установленных опытом чисел, будут производить с большими издержками… Такова одна из причин колоссального расширения промышленных предприятий» (Ch. Babbage. «On the Economy of Machinery». London, 1832, ch. XXI, p. 172, 173).] К этому присоединяется ещё то обстоятельство, что известные работы один и тот же индивидуум может исполнять одинаково легко, совершаются ли они в больших или в малых размерах; таковы, например, труд высшего надзора, перемещение частичных продуктов из одной фазы производства в другую и т. д. Выделение этих работ в самостоятельные функции, выполняемые специальными рабочими, выгодно поэтому лишь при увеличении числа занятых в производстве рабочих, но такое увеличение должно одновременно затронуть все группы в той же самой пропорции.

Каждая отдельная группа, известное число рабочих, выполняющих одну и ту же частичную функцию, состоит из однородных элементов и образует особый орган совокупного механизма. Однако в некоторых мануфактурах сами такие группы являют собой расчленённое рабочее тело, тогда как совокупный механизм образуется путём повторения или умножения этих элементарных производительных организмов. Возьмём для примера мануфактуру бутылок. Она распадается на три существенно различных фазы. Во-первых, подготовительная фаза: приготовление шихты – смеси из песка, извести и т. д. – и переплавка этой смеси в жидкую стеклянную массу.[618 - В Англии плавильная печь отделена от стекольной печи, где обрабатывается стекло, а, например, в Бельгии одна и та же печь служит для обоих процессов.] В этой первой, равно как и в заключительной фазе – удаление бутылок из печи для обжига, их сортировка, упаковка и т. п. – заняты различные частичные рабочие. Между этими двумя фазами находится собственно стекольное производство, т. е. переработка жидкой стеклянной массы. У отверстия одной и той же печи работает целая группа, называемая в Англии «hole» (окно) и состоящая из одного bottle maker [бутылочника] или finisher [отделочника], одного blower [выдувальщика], одного gatherer [баночника], одного putter up [отладчика] или whetler off [отшибальщика] и одного taker in [относчика]. Эти пять частичных рабочих образуют пять особых органов единого рабочего тела, которое может функционировать лишь в целом, т. е. лишь как непосредственная кооперация пяти человек. Всё тело парализовано, если не хватает одного из его пяти членов. Но одна и та же стекольная печь имеет несколько отверстий, – в Англии, например, от 4 до 6, – при каждом из них имеется огнеупорный плавильный тигель с жидким стеклом, и у каждого тигля работает своя пятичленная группа рабочих. Расчленение каждой отдельной группы покоится здесь непосредственно на разделении труда, тогда как союз между различными однородными группами представляет собой простую кооперацию, при которой благодаря совместному потреблению более экономно используется одно из средств производства, в данном случае стекольная печь. Каждая такая стекольная печь с её 4–6 группами образует как бы самостоятельную мастерскую для выделки стекла, а стекольная мануфактура охватывает несколько мастерских подобного рода вместе с приспособлениями и рабочими для начальных и заключительных фаз производства.

Наконец, мануфактура, подобно тому, как сама она отчасти возникает из комбинации различных ремёсел, может, в свою очередь, развиться в комбинацию различных мануфактур. Так, например, в Англии крупные стекольные предприятия сами изготовляют для себя огнеупорные плавильные тигли, так как от качества последних существенно зависит, насколько удачным или неудачным будет продукт. Мануфактура средства производства связала здесь с мануфактурой продукта. Наоборот, мануфактура продукта может быть связана с мануфактурами, для которых данный продукт сам служит сырым материалом или соединяется впоследствии с продуктами этих мануфактур. Так, например, мануфактура флинтгласа соединяется иногда с мануфактурой шлифования стекла и с латунно-литейной мануфактурой, которая служит для изготовления металлических оправ к различным стеклянным предметам. В этом случае соединённые друг с другом различные мануфактуры образуют более или менее пространственно обособленные отделы одной совокупной мануфактуры и в то же время не зависимые друг от друга процессы производства – каждый со своим собственным разделением труда. Несмотря на некоторые преимущества комбинированной мануфактуры, она не достигает, на собственной основе, подлинного технического единства. Это единство возникает лишь при превращении мануфактуры в машинное производство.

Мануфактурный период, быстро провозгласивший уменьшение рабочего времени, необходимого для производства товаров, своим сознательным принципом,[619 - Это явствует, между прочим, из работ У. Петти, Джона Беллерса, Эндрью Яррантона, из книги «The Advantages of the East-India Trade» и работ Дж. Вандерлинта.] спорадически развивает также употребление машин, особенно при некоторых простых подготовительных процессах, требующих большого количества людей и большой затраты силы. Так, например, в бумажной мануфактуре скоро стали сооружать особые мельницы для перемалывания тряпок, а в металлургии – толчеи для дробления руды.[620 - Ещё в конце XVI столетия во Франции для размельчения и промывания руды употреблялись ступка и решето.] Машина в её элементарной форме завещана была ещё Римской империей в виде водяной мельницы.[621 - Вся история развития машин может быть прослежена на истории развития мукомольных мельниц. По-английски фабрика ещё до сих пор называется mill [мельница]. В немецких сочинениях по технологии в первые десятилетия XIX века мы также встречаем слово M?hle [мельница] для обозначения не только машин, приводимых в движение силами природы, но и вообще всякой мануфактуры, применяющей механические аппараты.] Ремесленный период также оставил нам великие открытия: компас, порох, книгопечатание и автоматические часы. Но и после этого машина в общем и целом всё же продолжает играть ту второстепенную роль, которую отводит ей Адам Смит рядом с разделением труда.[622 - Как увидит читатель из четвёртой книги этой работы, А. Смит не выставил ни одного нового положения относительно разделения труда. Что характеризует его как обобщающего экономиста мануфактурного периода, так это то ударение, которое он делает на разделении труда. С развитием крупной промышленности его взгляд, согласно которому машинам отводилась лишь подчинённая роль, вызвал возражение со стороны Лодерделя, а в позднейшую эпоху со стороны Юра. А. Смит смешивает кроме того дифференцирование инструментов, в котором крупную роль играли сами частичные рабочие мануфактуры, с изобретением машин, в этой последней области сыграли роль не мануфактурный рабочие, а учёные, ремесленники, даже крестьяне (Бриндли) и так далее.] Очень важную роль сыграло спорадическое применение машин в XVII столетии, так как оно дало великим математикам того времени практические опорные пункты и стимулы для создания современной механики.

Специфическим для мануфактурного периода механизмом остаётся сам совокупный рабочий, составленный из многих частичных рабочих. Различные операции, попеременно совершаемые производителем товара и сливающиеся в одно целое в процессе его труда, предъявляют к нему разные требования. В одном случае он должен развивать больше силы, в другом случае – больше ловкости, в третьем – больше внимательности и т. д., но один и тот же индивидуум не обладает всеми этими качествами в равной мере. После разделения, обособления и изолирования различных операций рабочие делятся, классифицируются и группируются сообразно их преобладающим способностям. Если, таким образом, природные особенности рабочих образуют ту почву, на которой произрастает разделение труда, то, с другой стороны, мануфактура, коль скоро она введена, развивает рабочие силы, по самой природе своей пригодные лишь к односторонним специфическим функциям. Совокупный рабочий обладает теперь всеми производственными качествами в одинаковой степени виртуозности и в то же время тратит их самым экономным образом, так как каждый свой орган, индивидуализированный в особом рабочем или особой группе рабочих, он применяет исключительно для отправления его специфической функции.[623 - «Так как в мануфактуре работа разделяется на несколько различных операций, из которых каждая требует различной степени искусства и силы, то владелец мануфактуры может обеспечить себя как раз необходимым для каждой операции количеством силы и искусства. А если бы весь процесс изготовления продукта выполнялся одним рабочим, то один и тот же индивидуум должен был бы обладать достаточным искусством для самых деликатных и достаточной силой для самых тяжёлых операций» (Ch. Babbage, цит. соч., гл. XIX).] Односторонность и даже неполноценность частичного рабочего становится его достоинством, коль скоро он выступает как орган совокупного рабочего.[624 - Например, одностороннее развитие мускулов, искривление костей и т. п.] Привычка к односторонней функции превращает его в орган, действующий с инстинктивной уверенностью, а связь совокупного механизма вынуждает его действовать с регулярностью отдельной части машины.[625 - Г-н У. Маршалл, главный управляющий одной стекольной мануфактуры, очень хорошо ответил на вопрос члена следственной комиссии, каким образом поддерживается интенсивность труда рабочих-подростков: «Они не могут пренебречь своим делом; раз они начали, они должны продолжать; они являются как бы частями одной и той же машины» («Children's Employment Commission. Fourth Report», 1865, p. 247).]

Так как различные функции совокупного рабочего могут быть проще и сложнее, более низкого или более высокого порядка, то его органы, индивидуальные рабочие силы, нуждаются в весьма различной степени образования и обладают поэтому весьма различной стоимостью. Таким образом, мануфактура развивает иерархию рабочих сил, которой соответствует шкала заработных плат. Если, с одной стороны, индивидуальный рабочий приспособляется к той односторонней функции, с которой он связан всю свою жизнь, то, с другой стороны, различные трудовые операции в такой же мере приспособляются к этой иерархии естественных и приобретённых способностей.[626 - Д-р Юр в своём апофеозе крупной промышленности острее подмечает специфический характер мануфактуры, чем прежние экономисты, у которых не было полемического интереса, и даже острее, чем его современники, например Баббедж, который превосходил Юра как математик и механик, однако крупную промышленность рассматривал, собственно говоря, только с мануфактурной точки зрения. Юр замечает: «Приспособление рабочего к каждой частичной операции составляет сущность разделения труда». С другой стороны, он называет это разделение «приспособлением работ к различным индивидуальным способностям» и характеризует, наконец, всю мануфактурную систему как «систему градации по степени искусства», как «разделение труда по различным степеням искусства» и т. д. (Ure, «Philosophy of Manufactures», p, 19–23, passim).] Между тем каждый производственный процесс требует известных простых действий, одинаково доступных каждому человеку. И такие действия порывают теперь свою непрочную связь с более содержательными моментами деятельности и окостеневают в виде исключительных функций.

Мануфактура создаёт поэтому в каждом ремесле, которым она овладевает, категорию так называемых необученных рабочих, которые строго исключались ремесленным производством. Развивая до виртуозности одностороннюю специальность за счёт способности к труду вообще, она превращает в особую специальность отсутствие всякого развития. Наряду с иерархическими ступенями выступает простое деление рабочих на обученных и необученных. Для последних издержки обучения совершенно отпадают, для первых они, вследствие упрощения их функции, ниже, чем для ремесленников. В обоих случаях падает стоимость рабочей силы.[627 - «Каждый профессиональный рабочий… получая возможность совершенствоваться путём упражнений в одном направлении… становится более дешёвым» (Ure. «Philosophy of Manufactures», p. 19).] Исключения наблюдаются в том случае, когда разложение процесса труда создаёт новые связные функции, которые в ремесленном производстве или вовсе не имели места, или имели место в ограниченном размере. Относительное обесценение рабочей силы, являющееся результатом устранения или понижения издержек обучения, непосредственно означает более значительное возрастание капитала, потому что всё, что сокращает время, необходимое для воспроизводства рабочей силы, расширяет область прибавочного труда.

4. РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА ВНУТРИ МАНУФАКТУРЫ И РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА ВНУТРИ ОБЩЕСТВА

Мы рассмотрели сначала происхождение мануфактуры, затем её простые элементы – частичного рабочего и его орудие, – наконец, её механизм в целом. Коснёмся теперь вкратце отношения между мануфактурным разделением труда и общественным разделением труда, которое составляет общее основание всякого товарного производства.

Если иметь в виду лишь самый труд, то разделение общественного производства на его крупные роды, каковы земледелие, промышленность и т. д., можно назвать общим [im Allgemeinen] разделением труда, распадение этих родов производства на виды и подвиды – частным [im Besonderen] разделением труда, а разделение труда внутри мастерской – единичным [im Einzelnen] разделением труда.[628 - «Разделение труда, начинаясь обособлением разнообразнейших профессий, идёт вплоть до такого разделения, когда разделяются рабочие, занятые изготовлением одного и того же продукта, что имеет место в мануфактуре» (Storch. «Cours d'Еconomie Politique», парижское издание, т. I, стр. 173). «У народов, достигших известной ступени цивилизации, мы находим три рода разделения труда: первый, который мы назовём общим, сводится к разделению производителей на земледельцев, промышленников и торговцев – это разделение соответствует трём основным отраслям национального производства; второй, который можно было бы назвать специальным, есть разделение каждого рода производства на виды… Наконец, третий род разделения производства, который можно было бы назвать разделением работы или труда в собственном смысле, имеет место в пределах отдельных ремёсел или профессий… имеет место в большинстве мануфактур и мастерских» (Skarbek, цит. соч., стр. 84, 85).] Разделение труда внутри общества и соответственное ограничение индивидуума сферой определённой профессии имеет, как и разделение труда внутри мануфактуры, две противоположные исходные точки развития. В пределах семьи[629 - {Примечание к 3 изданию. Более поздние весьма основательные исследования первобытного состояния человечества привели автора к выводу, что первоначально не семья развилась в род, а, наоборот, род был первоначальной естественно сложившейся формой человеческого общества, покоящегося на кровном родстве, так что различные формы семьи развиваются лишь впоследствии из начавшегося разложения родовых союзов. Ф. Э.}] – а с дальнейшим развитием в пределах рода – естественное разделение труда возникает вследствие половых и возрастных различий, т. е. на чисто физиологической почве, и оно расширяет свою сферу с расширением общественной жизни, с ростом населения, особенно же с появлением конфликтов между различными родами и подчинением одного рода другим. С другой стороны, как я уже отметил раньше, обмен продуктами возникает в тех пунктах, где приходят в соприкосновение различные семьи, роды, общины, потому что в начале человеческой культуры не отдельные индивидуумы, а семьи, роды и т. д. вступают между собой в сношения как самостоятельные единицы, Различные общины находят различные средства производства и различные жизненные средства среди окружающей их природы. Они различаются поэтому между собой по способу производства, образу жизни и производимым продуктам. Это – те естественно выросшие различия, которые при соприкосновении общин вызывают взаимный обмен продуктами, а, следовательно, постепенное превращение этих продуктов в товары. Обмен не создаёт различия между сферами производства, но устанавливает связь между сферами, уже различными, и превращает их в более или менее зависимые друг от друга отрасли совокупного общественного производства. Здесь общественное разделение труда возникает посредством обмена между первоначально различными, но не зависимыми друг от друга сферами производства. Там, где исходный пункт образует физиологическое разделение труда, особые органы непосредственно связного целого разъединяются, разлагаются, – причём главный толчок этому разложению даёт обмен товарами с чужими общинами, – и становятся самостоятельными, сохраняя между собой лишь ту связь, которая устанавливается между отдельными работами посредством обмена их продуктов в качестве товаров. В одном случае утрачивает самостоятельность то, что раньше было самостоятельным, в другом случае приобретает самостоятельность раньше несамостоятельное.

Основой всякого развитого и товарообменом опосредствованного разделения труда является отделение города от деревни.[630 - Сэр Джемс Стюарт лучше других осветил этот пункт. Насколько мало известен в настоящее время его труд, появившийся десятью годами раньше «Wealth of Nations» Адама Смита, видно, между прочим, из того, что почитатели Мальтуса не знают даже, что первое издание его работы о «народонаселении», если оставить в стороне её чисто декламаторскую часть, почти целиком списано у Стюарта, а также у попов Уоллеса и Таунсенда.] Можно сказать, что вся экономическая история общества резюмируется в движении этой противоположности, на которой мы не будем, однако, здесь долее останавливаться.

Если для разделения труда внутри мануфактуры материальной предпосылкой является определённая численность одновременно занятых рабочих, то для разделения труда внутри общества такой предпосылкой являются численность населения и его плотность, которые здесь играют ту же роль, какую играет скопление людей в одной и той же мастерской.[631 - «Требуется известная плотность населения как для того, чтобы могли развиваться социальные сношения, так и для того, чтобы создалась такая комбинация сил, при которой возрастает производительность труда» (James Mill. «Elements of Political Economy». London, 1821, p. 50). «Когда возрастает число рабочих… производительная сила общества увеличивается пропорционально результату умножения этого роста на эффект разделения труда» (Th. Hodgskin. «Popular Political Economy», P. 120).] Но эта плотность населения есть нечто относительное. Страна, сравнительно слабо населённая, но с развитыми средствами сообщения, обладает более плотным населением, чем более населённая страна с неразвитыми средствами сообщения; и этом смысле северные штаты Американского союза населены плотнее, чем, например, Индия.[632 - С 1861 г. вследствие большого спроса на хлопок в некоторых: сильно населённых районах Ост-Индии расширилось производство хлопка за счёт производства риса. Местами возник голод, так как из-за недостаточности средств сообщения и вследствие этого недостаточной физической связи недопроизводство риса в одном районе не могло быть восполнено подвозом его из других районов.]

Так как товарное производство и товарное обращение являются общей предпосылкой капиталистического способа производства, то мануфактурное разделение труда требует уже достигшего известной степени зрелости разделения труда внутри общества. Напротив, путём обратного воздействия мануфактурное разделение труда развивает и расширяет общественное разделение труда. По мере дифференцирования орудий труда всё более и более дифференцируются и те отрасли производства, в которых эти орудия изготовляются.[633 - Так, например, в Голландии производство ткацких челноков уже в XVII столетии составляло особую отрасль промышленности.] Когда мануфактурное производство распространяется на какую-либо отрасль промышленности, которая до сих пор была связана с другими как главная или побочная и осуществлялась одним и тем же производителем, то немедленно происходит разделение и взаимное обособление. Если мануфактура овладевает отдельной ступенью производства данного товара, то различные ступени его производства становятся самостоятельными промыслами. Выше уже было указано, что там, где готовый продукт представляет собой чисто механическое соединение частичных продуктов, частичные работы могут, в свою очередь, обособиться в отдельные ремёсла. Для того чтобы полнее провести разделение труда внутри мануфактуры, одна и та же отрасль производства делится, – в зависимости от различия её сырья и различных форм, которые может принимать одно и то же сырьё, – на различные и притом иногда совершенно новые мануфактуры. Так, в одной только Франции уже в первой половине XVIII столетия ткалось более 100 видов разнообразных шёлковых материй, а в Авиньоне, например, существовал закон, согласно которому «каждый ученик должен всецело посвящать себя изучению одного вида производства и не изучать одновременно способов изготовления нескольких продуктов».

Территориальное разделение труда, закрепляющее определённые отрасли производства за определёнными районами страны, получает новый толчок благодаря мануфактурному производству, эксплуатирующему всякого рода особенности.[634 - «Разве английская шерстяная промышленность не разделена на различные части или отрасли, закрепившиеся в определённых местах, где всё производство сводится целиком или преимущественно к этим отраслям: тонкие сукна производятся в Сомерсетшире, грубые – в Йоркшире, двойной ширины – в Эксетере, шёлк – в Садбери, креп – в Норидже, полушерстяные материи – в Кендале, одеяла – в Уитни и т. д.» (Berkeley. «The Querist», 1750, § 520).] В мануфактурный период богатый материал разделению труда внутри общества доставляется расширением мирового рынка и колониальной системой, которые входят в круг общих условий существования мануфактурного периода. Здесь не место исследовать, каким образом разделение труда наряду с экономической областью охватывает все другие сферы общества и везде закладывает основу того узкого профессионализма и специализации, того раздробления человека, по поводу которого уже А. Фергюсон, учитель А. Смита, воскликнул: «Мы – нация илотов, и между нами нет свободных людей!».[635 - A. Ferguson «History of Civil Society». Edinburgh, 1767, Part IV, sect. II» p. 285.]

Однако, несмотря на многочисленные аналогии и связь между разделением труда внутри общества и разделением труда внутри мастерской, оба эти типа различны между собой не только по степени, но и по существу. Аналогия кажется наиболее бесспорной там, где внутренняя связь охватывает различные отрасли производства. Так, например, скотовод производит шкуры, кожевник превращает их в кожи, сапожник превращает кожу в сапоги. Каждый производит здесь лишь полуфабрикат, а окончательный, готовый предмет есть комбинированный продукт этих отдельных работ. Сюда присоединяются ещё различные отрасли труда, доставляющие скотоводу, кожевнику и сапожнику их средства производства. Можно вообразить, подобно А. Смиту, будто это общественное разделение труда отличается от мануфактурного лишь субъективно, только для наблюдателя, который в мануфактуре одним взглядом охватывает различные частичные работы, объединённые пространственно, тогда как в общественном производстве связь эта затемняется благодаря разбросанности его отдельных отраслей на значительном пространстве и благодаря большому числу рабочих, занятых в каждой отрасли.[636 - В собственно мануфактурах, говорит он, разделение труда кажется более значительным, так как «здесь рабочие, занятые в каждой из различных отраслей труда, зачастую могут быть объединены в одной и той же мастерской и таким образом все сразу охватываются взглядом наблюдателя. Наоборот, в таких больших мануфактурах (!), которые имеют своим назначением удовлетворять обширные потребности многочисленного населения, каждая отдельная отрасль труда занимает столь значительное число рабочих, что невозможно объединить их всех в одной и той же мастерской… разделение труда далеко не так резко бросается в глаза» (A. Smith. «Wealth of Nations», b. I, ch. 1). Знаменитое место той же самой главы, которое начинается словами: «Взгляните на жизненные удобства, выпадающие на долю простого ремесленника или подёнщика цивилизованной и цветущей страны…» и в котором расписывается затем, сколь многочисленные отрасли производства объединяют свои усилия для удовлетворения потребностей простого рабочего, – место это почти буквально списано из примечаний к работе В. Мандевиля «Fable of the Bees, or Private Vices, Publick Benefits» (первое издание без примечаний вышло в 1705 г., с примечаниями – в 1714 г.).] Но что устанавливает связь между независимыми работами скотовода, кожевника и сапожника? Бытие их продуктов в качестве товаров. Напротив, что характеризует разделение труда в мануфактуре? Тот факт, что здесь частичный рабочий не производит товара.[637 - «Здесь уже нет более ничего, что можно было бы назвать естественным вознаграждением индивидуального труда. Каждый рабочий производит лишь часть целого, и так как каждая часть не имеет сама по себе никакой ценности или полезности, то здесь нет ничего такого, что рабочий мог бы взять и сказать: „Это мой продукт, это я сохраню для себя“» («Labour Defended against the Claims of Capital». London, 1825, p. 25). Автором этой превосходной работы является цитированный выше Т. Годскин.] Лишь общий продукт многих частичных рабочих превращается в товар.[638 - Примечание к 2 изданию. Это различие между общественным и мануфактурным разделением труда было для янки практически проиллюстрировано. одним из новых налогов, придуманных в Вашингтоне во время Гражданской войны, был акциз в 6 % на «все промышленные продукты». Но вот вопрос: что такое промышленный продукт? Законодатель отвечает: всякая вещь есть продукт, «раз она сделана» (when it is made), а она сделана, раз она готова для продажи. Вот один из многих примеров. Мануфактуры Нью-Йорка и Филадельфии в прошлом «делали» зонтики со всеми их принадлежностями. Но так как зонтик есть mixtum compositum [соединение] совершенно разнородных составных частей, то мало-помалу изготовление последних стало предметом особых отраслей производства, не зависимых друг от друга и расположенных в различных местах. Их частичные продукты входили в качестве самостоятельных товаров в мануфактуру зонтиков, которая лишь соединяет вместе их составные части. Янки назвали такого рода продукты assembled articles (сборными изделиями), и это название они действительно заслужили как сборные пункты для налогов. Так, зонтик «собирает» 6 % налога на цену каждого из своих элементов и ещё 6 % на цену готового продукта] Разделение труда внутри общества опосредствуется куплей и продажей продуктов различных отраслей труда; связь же между частичными работами внутри мануфактуры опосредствуется продажей различных рабочих сил одному и тому же капиталисту, который употребляет их как комбинированную рабочую силу. Мануфактурное разделение труда предполагает концентрацию средств производства в руках одного капиталиста, общественное разделение труда – раздробление средств производства между многими не зависимыми друг от друга товаропроизводителями. В мануфактуре железный закон строго определённых пропорций и отношений распределяет рабочие массы между различными функциями; наоборот, прихотливая игра случая и произвола определяет собой распределение товаропроизводителей и средств их производства между различными отраслями общественного труда. Правда, различные сферы производства постоянно стремятся к равновесию, потому что, с одной стороны, каждый товаропроизводитель должен производить потребительную стоимость, т. е. удовлетворять определённой общественной потребности, – причём размеры этих потребностей количественно различны и различные потребности внутренне связаны между собой в одну естественную систему, – с другой стороны, закон стоимости товаров определяет, какую часть находящегося в его распоряжении рабочего времени общество в состоянии затратить на производство каждого данного вида товара. Однако эта постоянная тенденция различных сфер производства к равновесию является лишь реакцией против постоянного нарушения этого равновесия. Правило, действующее при разделении труда внутри мастерской a priori [заранее] и планомерно, при разделении труда внутри общества действует лишь a posteriori [задним числом], как внутренняя, слепая естественная необходимость, преодолевающая беспорядочный произвол товаропроизводителей и воспринимаемая только в виде барометрических колебаний рыночных цен. Мануфактурное разделение труда предполагает безусловную власть капиталиста над людьми, которые образуют простые звенья принадлежащего ему совокупного механизма; общественное разделение труда противопоставляет друг другу независимых товаропроизводителей, не признающих никакого иного авторитета, кроме конкуренции, кроме того принуждения, которое является результатом борьбы их взаимных интересов, – подобно тому, как в мире животных bellum omnium contra omnes[639 - Bellum omnium contra omnes (война всех против всех) – выражение английского философа Томаса Гоббса из его труда «Левиафан».] есть в большей или меньшей степени условие существования всех видов. Поэтому буржуазное сознание, которым мануфактурное разделение труда, пожизненное прикрепление работника к какой-нибудь одной операции и безусловное подчинение капиталу частичного рабочего прославляется как организация труда, повышающая его производительную силу, – это же самое буржуазное сознание с одинаковой горячностью поносит всякий сознательный общественный контроль и регулирование общественного процесса производства как покушение на неприкосновенные права собственности, свободы и самоопределяющегося «гения» индивидуального капиталиста. Весьма характерно, что вдохновенные апологеты фабричной системы не находят против всеобщей организации общественного труда возражения более сильного, чем указание, что такая организация превратила бы всё общество в фабрику.

Если анархия общественного и деспотия мануфактурного разделения труда взаимно обусловливают друг друга в обществе с капиталистическим способом производства, то, наоборот, более ранние формы общества, в которых обособление ремёсел естественно развивается, затем кристаллизуется и, наконец, закрепляется законом, представляют, с одной стороны, картину планомерной и авторитарной организации общественного труда, с другой стороны – совсем исключают разделение труда внутри мастерской или развивают его в карликовом масштабе, или же лишь спорадически и случайно.[640 - «Можно… установить в качестве общего правила, что чем менее власть руководит разделением труда внутри общества, тем сильнее развивается разделение труда внутри мастерской и тем сильнее оно там подчиняется власти одного лица. Таким образом, по отношению к разделению труда власть в мастерской и власть в обществе обратно пропорциональны друг другу» (Карл Маркс. «Нищета философии». Париж, 1847, стр. 130, 131 [см. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., том 1, стр. 154]).]

Так, например, первобытные мелкие индийские общины, сохранившиеся частью и до сих пор, покоятся на общинном владении землёй, на непосредственном соединении земледелия с ремеслом и на упрочившемся разделении труда, которое при основании каждой новой общины служит готовым планом и схемой. Каждая такая община образует самодовлеющее производственное целое, область производства которого охватывает от 100 до нескольких тысяч акров. Главная масса продукта производится для непосредственного потребления самой общины, а не в качестве товара, и потому само производство не зависит от того разделения труда во всём индийском обществе, которое опосредствуется обменом товаров. Только избыток продукта превращается в товар, притом отчасти лишь в руках государства, к которому с незапамятных времён притекает определённое количество продукта в виде натуральной ренты. В различных частях Индии встречаются различные формы общин. В общинах наиболее простого типа обработка земли производится совместно, и продукт делится между членами общины, тогда как прядением, ткачеством и т. д. занимается каждая семья самостоятельно как домашним побочным промыслом. Наряду с этой массой, занятой однородным трудом, мы находим: «главу» общины, соединяющего в одном лице судью, полицейского и сборщика податей; бухгалтера, ведущего учёт в земледелии и кадастр; третьего чиновника, который преследует преступников, охраняет иностранных путешественников и сопровождает их от деревни до деревни; пограничника, охраняющего границы общины от посягательства соседних общин; надсмотрщика за водоёмами, который распределяет из общественных водоёмов воду, необходимую для орошения полей; брамина, выполняющего функции религиозного культа; школьного учителя, на песке обучающего детей общины читать и писать; календарного брамина, который в качестве астролога указывает время посева, жатвы и вообще благоприятное и неблагоприятное время для различных земледельческих работ; кузнеца и плотника, которые изготовляют и чинят все земледельческие орудия; горшечника, изготовляющего посуду для всей деревни; цирюльника; прачечника, стирающего одежду; серебряных дел мастера и, в отдельных случаях, поэта, который в одних общинах замещает серебряных дел мастера, а в других – школьного учителя. Эта дюжина лиц содержится на счёт всей общины. Если население возрастает, на невозделанной земле основывается новая община по образцу старой. Механизм общины обнаруживает планомерное разделение труда, но мануфактурное разделение его немыслимо, так как рынок для кузнеца, плотника и т. д. остаётся неизменным, и в лучшем случае, в зависимости от величины деревень, встречаются вместо одного два-три кузнеца, горшечника и т. д..[641 - Mark Wilks, Lieutenant Colonel. «Historical Sketches of the South of India». London, 1810–1817, v. I, p. 118–120. Хорошее описание различных форм индийских общин можно найти в работе: George Cumpbell, «Modern India». London, 1852.] Закон, регулирующий разделение общинного труда, действует здесь с непреложной силой закона природы: каждый отдельный ремесленник, например кузнец и т. д., выполняет все относящиеся к его профессии операции традиционным способом, однако совершенно самостоятельно, не признавая над собой никакой власти в пределах мастерской. Простота производственного механизма этих самодовлеющих общин, которые постоянно воспроизводят себя в одной и той же форме и, будучи разрушены, возникают снова в том же самом месте, под тем же самым именем,[642 - «В этих простых формах… протекала с незапамятных времён жизнь обитателей страны. Границы отдельных деревень изменялись редко; и хота сами деревни порой разорялись и даже окончательно опустошались войной, голодом или эпидемиями, тем не менее они восстанавливались вновь под тем же самым названием, в тех же самых границах, с теми же интересами и даже с теми же самыми семьями и продолжали существовать целые века. Крушение или разделение государства мало беспокоит обитателей деревни; раз деревня осталась цела, им безразлично, под чью власть она попала, какому суверену должна подчиняться; их внутренняя экономическая жизнь остаётся неизменной» (Th. Stamford Raffles, late Licut. Gov. of Java. «The History of Java». London, 1817, v, I, p. 285),] объясняет тайну неизменности азиатских обществ, находящейся в столь резком контрасте с постоянным разрушением и новообразованием азиатских государств и быстрой сменой их династий. Структура основных экономических элементов этого общества не затрагивается бурями, происходящими в облачной сфере политики.

Как уже было отмечено, цеховые законы, строго ограничивая число подмастерьев, которым имел право давать работу один мастер, тем самым планомерно препятствовали превращению его в капиталиста. Равным образом мастер мог использовать подмастерьев исключительно в том ремесле, мастером которого он сам был. Цех ревностно охранял себя от всяких посягательств со стороны купеческого капитала, – этой единственной свободной формы капитала, противостоявшей цехам. Купец мог купить всякие товары, но не труд в качестве товара. Его терпели лишь в роли скупщика продуктов ремесла. Если внешние обстоятельства вызывали прогрессирующее разделение труда, то существующие цехи расщеплялись на подвиды или же наряду со старыми основывались новые цехи, однако без объединения различных ремёсел в одной и той же мастерской. Таким образом, хотя обособление, изолирование и развитие ремёсел цеховой организацией послужило материальной предпосылкой мануфактурного периода, тем не менее, сама цеховая организация исключала возможность мануфактурного разделения труда. В общем и целом рабочий срастался со своими средствами производства настолько же тесно, как улитка с раковиной, и, следовательно, недоставало первой основы мануфактуры: обособления средств производства в качестве капитала, противостоящего рабочему.

В то время как разделение труда в целом обществе – независимо от того, опосредствовано оно товарообменом или нет – свойственно самым различным общественно-экономическим формациям, мануфактурное разделение труда есть совершенно специфическое создание капиталистического способа производства.

5. КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР МАНУФАКТУРЫ

Сосредоточение значительного числа рабочих под командой одного и того же капитала образует естественный исходный пункт как кооперации вообще, так и мануфактуры. В свою очередь мануфактурное разделение труда делает численный рост применяемых рабочих технической необходимостью. Теперь минимум рабочих, которых должен применять отдельный капиталист, предписывается наличным разделением труда. С другой стороны, выгоды дальнейшего разделения труда обусловлены новым увеличением числа рабочих, которое осуществимо лишь таким способом, что сразу увеличиваются в определённых пропорциях все производственные группы данной мастерской. Но вместе с переменной составной частью капитала должна возрастать и постоянная его часть, причём наряду с увеличением общих условий производства – зданий, печей и т. д., должно увеличиваться, – и гораздо быстрее увеличения числа рабочих, – количество сырого материала. Масса сырых материалов, потребляемых в течение данного промежутка времени данным количеством рабочих, увеличивается пропорционально росту производительной силы труда вследствие его разделения. Таким образом, рост минимальной суммы капитала, необходимого для отдельного капиталиста, или растущее превращение общественных жизненных средств и средств производства в капитал есть закон, возникающий из самого технического характера мануфактуры.[643 - «Ещё недостаточно того, чтобы в обществе имелся капитал» (следовало сказать: жизненные средства и средства производства), «необходимый для данного подразделения ремёсел; необходимо, кроме того, чтобы капитал этот скопился в руках предпринимателей в достаточно значительных массах, позволяющих вести производство в крупном масштабе… По мере того как развивается разделение труда, неизменное число занятых рабочих требует всё более и более значительных затрат капитала в виде орудий, сырых материалов и т. д.» (Storch, «Cours d'Еconomie Politique», парижское издание, т. I, стр. 250, 251). «Концентрация орудий производства и разделение труда так же неотделимы друг от друга, как в области политики неразлучны концентрация государственной власти и расхождение частных интересов» (Карл Маркс, «Нищета философии». Париж, 1647, стр. 134 [см. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., том 4, стр. 156]).]

В мануфактуре, как и в простой кооперации, функционирующее рабочее тело есть форма существования капитала. Общественный производственный механизм, составленный из многих индивидуальных частичных рабочих, принадлежит капиталисту. Вследствие этого производительная сила, возникающая из комбинации различных видов труда, представляется производительной силой капитала. Мануфактура в собственном смысле не только подчиняет самостоятельного прежде рабочего команде и дисциплине капитала, но создаёт, кроме того, иерархическое расчленение самих рабочих. В то время как простая кооперация оставляет способ труда отдельных лиц в общем и целом неизменным, мануфактура революционизирует его снизу доверху и поражает индивидуальную рабочую силу в самом её корне. Мануфактура уродует рабочего, искусственно культивируя в нём одну только одностороннюю сноровку и подавляя мир его производственных наклонностей и дарований, подобно тому как в Аргентине убивают животное для того, чтобы получить его шкуру или его сало. Не только отдельные частичные работы распределяются между различными индивидуумами, но и сам индивидуум разделяется, превращается в автоматическое орудие данной частичной работы,[644 - Дагалд Стюарт называет мануфактурных рабочих «живыми автоматами… употребляемыми для частичных трудовых операций» (Dugald Stewart, цит. соч., стр. 318).] и таким образом осуществляется пошлая басня Менения Агриппы,[645 - Согласно преданию, римский патриций Менений Агриппа уговорил восставших в 494 г. до н. э. плебеев смириться, рассказав им басню о частях человеческого тела, возмутившихся против желудка. Современное ему общество Менений Агриппа уподоблял живому организму, руками которого были плебеи, питавшие желудок этого организма – патрициев. А так как отделение рук от желудка влечёт за собой неизбежную смерть живого организма, то, по аналогии, и отказ плебеев от исполнения ими своих повинностей был бы равносилен гибели государства Древнего Рима.] которая изображает человека в виде части его собственного тела.[646 - У кораллов каждый индивидуум действительно представляет желудок всей группы. Но он доставляет группе питательные вещества, а не отнимает их, пак римские патриции у плебеев.] Если первоначально рабочий продаёт свою рабочую силу капиталу потому, что у него нет материальных средств для производства товара, то теперь сама его индивидуальная рабочая сила не может быть использована до тех пор, пока она не запродана капиталу. Она способна функционировать лишь в связи с другими, а эта связь осуществляется лишь после продажи, в мастерской капиталиста. Ставший неспособным делать что-либо самостоятельное, мануфактурный рабочий развивает производительную деятельность уже только как принадлежность мастерской капиталиста.[647 - «Работник, владеющий своим ремеслом во всём его объёме, может везде заниматься производительной деятельностью и добывать себе средства к существованию: наоборот, второй» (мануфактурный рабочий) «представляет собой только аксессуар, который отдельно от своих товарищей не обладает ни способностью к труду, ни необходимой для этого самостоятельностью, я вынужден принимать те условия, которые работодателю угодно будет ему предложить» (Storch. «Cours d'Еconomie Politique», edit. Petersburg, 1815, t. I, p. 204).] Как на челе избранного народа было начертано, что он – собственность Иеговы, точно так же на мануфактурного рабочего разделение труда накладывает печать собственности капитала.

Познания, рассудительность и воля, которые, пусть даже в незначительных масштабах, развивает самостоятельный крестьянин или ремесленник, – подобно тому, как у дикаря всё его военное искусство проявляется как личная хитрость, – требуются здесь только от всей мастерской в целом. Духовные потенции производства расширяют свой масштаб на одной стороне потому, что на многих других сторонах они исчезают совершенно. То, что теряют частичные рабочие, сосредоточивается в противовес им в капитале.[648 - A. Ferguson, цит. соч., стр. 281: «Один выиграл то, что потерял другой».] Мануфактурное разделение труда приводит к тому, что духовные потенции материального процесса производства противостоят рабочим как чужая собственность и господствующая над ними сила. Этот процесс отделения начинается в простой кооперации, где капиталист по отношению к отдельному рабочему представляет единство и волю общественного трудового организма. Он развивается далее в мануфактуре, которая уродует рабочего, превращая его в частичного рабочего. Он завершается в крупной промышленности, которая отделяет науку, как самостоятельную потенцию производства, от труда и заставляет её служить капиталу.[649 - «Человек науки отделяется от производительного рабочего целой пропастью, и наука вместо того, чтобы служить в руках рабочего средством для увеличения его собственной производительной силы, почти везде противопоставляет себя ему… Познание становится орудием, которое способно отделиться от труда и выступить против него враждебно» (W. Thompson. «An Inquiry into the Principles of the Distribution of Wealth». London, 1824, p. 274).]

В мануфактуре обогащение совокупного рабочего, а следовательно, и капитала общественными производительными силами обусловлено обеднением рабочего индивидуальными производительными силами.

«Невежество есть мать промышленности, как и суеверий. Сила размышления и воображения подвержена ошибкам; но привычка двигать рукой или ногой не зависит ни от того, ни от другого. Поэтому мануфактуры лучше всего процветают там, где наиболее подавлена духовная жизнь, так что мастерская может рассматриваться как машина, часта которой составляют люди».[650 - A. Ferguson, цит. соч., стр. 280.]

И в самом деле, в середине XVIII века некоторые мануфактуры предпочитали употреблять полуидиотов для выполнения некоторых простых операций, составляющих, однако, фабричную тайну.[651 - J. D. Tuckett. «A History of the Past and Present State of the Labouring Population». London, 1846, v, I, p. 148.]

«…Умственные способности и развитие большой части людей», – говорит А. Смит, – «необходимо складываются в соответствии с их обычными занятиями, Человек, вся жизнь которого проходит в выполнении немногих простых операций… не имеет случая и необходимости изощрять свои умственные способности или упражнять свою сообразительность… становится таким тупым и невежественным, каким только может стать человеческое существо».

Обрисовав тупость частичного рабочего, А. Смит продолжает:

«Однообразие его неподвижной жизни естественно подрывает мужество его характера… Оно ослабляет даже деятельность его тела и делает его неспособным напрягать свои силы сколько-нибудь продолжительное время для иного какого-либо занятия, кроме того, к которому он приучен. Его ловкость и умение в его специальной профессии представляются, таким образом, приобретёнными за счёт его умственных, социальных и военных качеств. Но в каждом развитом цивилизованном обществе в такое именно состояние должны неизбежно впадать трудящиеся бедняки (the labouring poor), т. е. основная масса народа».[652 - A. Smith. «Wealth of Nations», b. V, ch. 1, art. II. Как ученик Фергюсона, который показал вредные последствия разделения труда, А. Смит имел на этот счёт полную ясность. В начале своего труда, где он ex professo [специально] прославляет разделение труда, он лишь мимоходом указывает на него как на источник общественного неравенства. Лишь в пятой книге, посвящённой государственным доходам, он воспроизводит Фергюсона. В «Нищете философии» я уже сказал всё необходимое об исторической связи между Фергюсоном, А. Смитом, Лемонте и Сэем в критике ими разделения труда; там же я впервые представил мануфактурное разделение труда как специфическую форму капиталистического способа производства. (Карл Маркс, «Нищета философии». Париж, 1847, стр. 122 и сл. [см. Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса, 2 изд., том 4, стр. 148–159]).]

Чтобы предотвратить полное захирение этой основной массы народа, проистекающее из разделения труда, А. Смит рекомендует государственную организацию народного образования, впрочем, в самых осторожных, гомеопатических дозах. Вполне последовательно выступает против этого его французский переводчик и комментатор Гарнье, который при Первой империи естественно превратился в сенатора. Народное образование противоречит, по его мнению, основным законам разделения труда; организацией народного образования мы «обрекли бы на уничтожение всю нашу общественную систему». «Отделение физического труда от умственного»,[653 - Фергюсон уже в «History of Civil Society». Edinburgh, 1767, p. 281, говорит: «И самое мышление в этот век разделения труда становится особой профессией».] – говорит он, – «как и всякое иное разделение труда, становится всё более глубоким и решительным по мере того, как богатеет общество» (он правильно употребляет это выражение для обозначения капитала, земельной собственности и их государства). «Это разделение труда, как и всякое другое, является результатом предшествующего и причиной грядущего прогресса… Неужели же правительство должно противодействовать этому разделению труда и задерживать его естественный ход? Неужели оно должно затрачивать часть государственных доходов на эксперимент, имеющий целью смешать и спутать вместе два класса труда, стремящиеся к разделению и обособлению?»[654 - G. Garnier, том V его перевода [Смита], стр. 4–5.]

Некоторое духовное и телесное уродование неизбежно даже при разделении труда внутри всего общества в целом. Но так как мануфактурный период проводит значительно дальше это общественное расщепление различных отраслей труда и так как, с другой стороны, лишь специфически мануфактурное разделение труда поражает индивидуума в самой его жизненной основе, то материал и стимул для промышленной патологии даётся впервые лишь мануфактурным периодом.[655 - Рамаццини, профессор практической медицины в Падуе, опубликовал в 1700 г. свои труд: «De morbis artificum», переведённый затем в 1777 г. на французский язык и снова напечатанный в 1841 г. в «Encyclopеdie des Sciences Mеdicales. T?me Division Auteurs Classiques». Период крупной промышленности, разумеется, намного увеличил его каталог профессиональных заболеваний рабочих. См. между прочим: «Hygi?ne phisique et morale de l'ouvri?r dans les grandes villes en gеnеral, et dans la ville de Lyon en particulier» Par le Dr. A. L. Fonteret, Paris, 1858, и R. H. Rohatzsch. «Die Krankheiten, welche verschiedenen St?nden, Altern und Geschlechtern eigenth?mlich sind». 6 B?nde. Ulm, 1840. В 1854 г. Общество искусств и ремёсел 

Общество искусств и ремёсел (Society of Arts) – буржуазно-просветительное и филантропическое общество, основанное в 1754 г. в Лондоне. Общество широковещательно объявляло своей целью «поощрение искусств, ремёсел и торговли» и всех тех, кто способствует «предоставлению беднякам занятий, расширению торговли, обогащению страны» и т. п. Оно пыталось выступать в роли посредника между рабочими и предпринимателями. Это общество Маркс называл «обществом искусств и надувательств».

назначило комиссию по изучению промышленной патологии. Список документов, собранных этой комиссией, можно найти в каталоге Туикнемского экономического музея. Очень важный материал дают официальные «Reports on Public Health». См. также: Eduard Reich, №. D. «Ueber die Entartung des Menschen». Erlangen, 1868.]

«Рассечение человека называется казнью, если он заслужил смертный приговор, убийством, если он его не заслужил. Рассечение труда есть убийство народа».[656 - D. Urquhart. «Familiar Words» London, 1855, p. 119. Гегель придерживался очень еретических взглядов относительно разделения труда. «Под образованным человеком следует разуметь прежде всего того, кто может сделать всё то, что делают другие», – говорит он в своей «Философии права» (Hegel. «Grundlinien der Philosophie des Rechts». Werke. Zweite Auflage, Bd. VIII. Berlin, 1840, S. 247 (Гегель. «Основы философии права». Сочинения. Издание второе, том VIII. Берлин, 1840, стр. 247).)]

Кооперация, покоящаяся на разделении труда, или мануфактура, вначале представляет собой стихийно выросшее образование. Но как только она приобретает известную устойчивость и достаточную широту распространения, она становится сознательной, планомерной и систематической формой капиталистического способа производства. История мануфактуры в собственном смысле показывает, как характерное для неё разделение труда сначала приобретает целесообразные формы чисто эмпирически, как бы за спиной действующих лиц, а затем, подобно цеховому ремеслу, стремится традицией закрепить раз найденную форму и, в отдельных случаях, закрепляет её на целые века. Если эта форма изменяется, то, – за исключением совершенно второстепенных перемен, – всегда лишь в результате революции в орудиях труда. Современная мануфактура, – я не говорю здесь о крупной промышленности, покоящейся на применении машин, – или находит свои disjecta membra poetae[657 - «Disjecta membra poetae» («разрозненные члены поэта») – слова из сатир Горация, книга первая, сатира 4.] уже в готовом виде, – например мануфактура платья в тех крупных городах, где она возникает, – и ей приходится только собрать эти разрозненные члены, или же принцип разделения напрашивается сам собой, требуя просто передачи отдельных операций ремесленного производства (например в переплётном деле) особым рабочим. В таких случаях не требуется и недели опыта, чтобы найти надлежащую пропорцию между числом рук, необходимых для отправления каждой функции.[658 - Наивная вера в изобретательский гений, a priori [заранее, независимо от опыта] проявляемый отдельными капиталистами в области разделения труда, сохранилась ещё только у немецких профессоров, вроде, например, г-на Рошера, который жалует капиталисту «различные заработные платы» в благодарность за то, что из юпитеровой головы последнего выскакивает в готовом виде разделение труда. Большее или меньшее разделение труда на практике зависит от величины кошелька, а не от размеров гения.]

Мануфактурное разделение труда путём расчленения ремесленной деятельности, специализации орудий труда, образования частичных рабочих, их группировки и комбинирования в один совокупный механизм создаёт качественное расчленение и количественную пропорциональность общественных процессов производства, т. е. создаёт определённую организацию общественного труда и вместе с тем развивает новую, общественную производительную силу труда. Как специфически капиталистическая форма общественного процесса производства, – а на той исторической основе, на которой оно возникает, оно может развиваться только в капиталистической форме, – оно есть лишь особый метод производить относительную прибавочную стоимость или усиливать за счёт рабочего самовозрастание капитала, что обычно называют общественным богатством, «богатством народов» и т. д. Оно не только развивает общественную производительную силу труда для капиталиста, а не для рабочего, но и развивает её путём уродования индивидуального рабочего. Оно производит новые условия господства капитала над трудом. Поэтому, если, с одной стороны, оно является историческим прогрессом и необходимым моментом в экономическом развитии общества, то, с другой стороны, оно есть орудие цивилизованной и утончённой эксплуатации.

Политическая экономия, которая как самостоятельная паука возникает лишь в мануфактурный период, рассматривает общественное разделение труда вообще лишь с точки зрения мануфактурного разделения труда[659 - Более ранние авторы, как, например, Петти или анонимный автор «Advantages of the East-India Trade» и т. д., определённее, чем А. Смит, указывают на капиталистический характер мануфактурного разделения труда.] как средство с тем же количеством труда произвести больше товара, следовательно, удешевить товары и ускорить накопление капитала. В прямую противоположность этому подчёркиванию количественной стороны дела и меновой стоимости, авторы классической древности обращают внимание исключительно на качество и на потребительную стоимость.[660 - Среди авторов нового времени исключение составляют лишь некоторые авторы XVIII столетия, которые в вопросе о разделении труда ограничиваются почти исключительно повторением древних. Таковы Беккариа и Джемс Харрис. Беккариа пишет: «Каждый знает по собственному опыту, что, применяя всегда руки и ум к одинаковому роду труда и к изготовлению одних и тех же продуктов, он достигает с большей лёгкостью более значительных и лучших результатов… чем в том случае, если бы каждый сам изготовлял для себя необходимые вещи… Таким образом, в интересах общей и индивидуальной пользы люди разделены на различные классы и состояния» (Cesare Beccaria. «Elementi di Economia Publica», издание Кустоди, Parte Moderna, t. XI, p. 28) Джемс Харрис, впоследствии граф Малмсбери, известный своими «Diaries» [ «Дневниками»] о пребывании в Петербурге в качестве посла, сам говорит в одном из примечаний к своему «Dialogue concerning Happiness» London, 1741 

У Маркса здесь неточность. В действительности автором произведения «Concerning Happiness, A Dialogue» («Диалог о счастье») является не дипломат Джемс Харрис, опубликовавший книгу «Diaries and Correspondence» («Дневники и переписка»), а его отец Джемс Харрис.