Имя нам легион. Чертово болото

Болото, поглотившее множество людей, торжествовало, демонстрируя живым свои богатства. Души белогвардейцев и узников ГУЛАГА, современников и советских туристов, воя и булькая, выходили из темноты, давно растеряв свою людскую суть – сила и мощь неизвестного монстра, превратившего озеро в единую лужу зла.

Оступившись, Копылов почувствовал сильные руки Корнышева, подхватившие его и не давшие упасть. Друг был рядом и верил ему. И на это раз он не собирался подводить товарища.

Время растянулось. Давно уже Денис потерял ему счет. Шаг за шагом, предмет за предметом все глубже уходя на дно водоема, все глубже отдаляясь от сверкающего, свинцового полога туч.

Ворон, спикировав, удобно уселся на плече человека, деловито рассматривал творящиеся безобразия с таким видом, с которым разве что усталый обыватель рассматривает через телеэкран третьесортное, надоевшее шоу фриков.

Невольно Копылов позавидовал его спокойствию, прекрасно понимая, что как бы не кончилась эта история, именно Ворон в любом случае останется немым свидетелем страшных событий.

Подобные размышления отвлекали и Денис, сосредоточившись только на том, чтобы вновь не упасть, не заметил, как своды болота расступились, открыв взору основание древнего идола, возвышавшегося теперь над тропою массивной колонной, уходящей в почву.

Копылов догадался, что даже древний Шаман Нил, не ведал, насколько древним является объект его поклонения. Чернобог. Белобог. Морена… все эти имена теперь обрели иной смысл, уходя своими корнями и понятиями в такую глубь веков, где еще не находилось места человеку разумному.

Иная, качественно иная цивилизация породила их, оставив своеобразными памятниками минувшему величию.

Денис осмотрел основание древнего идола, фундаментом которому служил единый, спрессованный сталактит из стекла, в форме неровного, выпуклого полукруга, врастающий в почву.

– Ого, – не смотря на вакханалию, удивился новым открытиям Корнышев, – основание не рукотворное. Когда то здесь бушевали высочайшие температуры, обратившие песок в стекло, – с видом знатока выдал полицейский свой вердикт.

– Много-то ты понимаешь, – только и успел ответить товарищу Денис, как безмолвный ворон впервые закаркал, взмывая в вышину.

Пустые глаза идола были долгое время мертвы, потеряв былой, белый цвет, который скорее угадывался, чем реально просматривался на искаженном, грубо вытесанном лице истукана.

Целая и невредимая, пребывая в сладостном покое сна, крепко обняв стеклянное основание деревянного мертвеца, прямо посредине болота спала сном младенца маленькая Арина, по своему обыкновению громко посапывая во сне.

Вне себя от радости Денис кинулся вперед, но был тут же, откинут в сторону своим черным Альтер-эго, явившимся из боковой стены жижи, окружавшей тропу:

– Стоять! – рыкнул тезка, вырываясь на свет фонарей и вновь приобретя форму обычного человека, – ни шагу вперед!

Убедившись, что дальше человек не пройдет, Альтер-эго встало на колени, склоняясь перед величием древнего идола:

– О великий Чернобог! О всесильный Чернобог! Последний элемент твоей силы сам пришел в руки! Прими же в дар еще одну часть меня и окончательно возродись в былом величии и мощи!

Отвечая на призыв адепта, под идолом зашевелилась обнаженная, голая земля дна. Вырвавшись на свет бесформенным пузырем, поднявшимся из недр, древнее и великое существо пришло в наш мир, чтобы по своим правилам переписать законы яви.

Лес, живым существом застонал, приветствуя повелителя, как и мумифицированные трупы, медленно поднялись со своих мест, видимые в толщи грязной воды.

Целый легион мертвецов из разных эпох единовременно встал, насыщаясь силой, чтобы ровными рядами пройтись по миру, превращая в тени людские души.

– Денис… – как вздох разнеслось над обнажившейся поляной, – долго же я ждал тебя, Денис…

Бесформенный пузырь всё рос, смутно образовывая фигуру великана. Выглядело существо престранно – голова, не многим отличающаяся от лика, вырубленного в дереве, беспрестанно меняла свои очертания, становясь на время одним из множества лиц погубленных здесь людей. Вместо рук из туловища фигуры тонкими змеями роились тысячи нитей, уходящих под землю, чтобы продолжать руководить великим театром абсурда и тёмной силы, представления которого много лет завлекали в границы туманного круга легковерных грибников и путешественников.

– Моя сила… не должна принадлежать… человеку, – выдохнул с болотным смрадом провал рта, – опустись… на колени.

– Ты обещал, – закричал Копылов, стараясь пересилить ворчание тысяч мертвенных глоток, пробудившихся ото сна, что если я сам приду к тебе, ты отпустишь дочь!

– Моя сила… не должна принадлежать… человеку, – бесчувственно, механически повторил Чернобог, делая шаг в сторону троицы.

Теперь Воронцов правил балом. При Анне, Чернобог все же сохранял частицу воли, не смотря на безумное влияние своего посредника. Для тезки Дениса целый Бог являлся только инструментом для покорения целого мира себе в угоду.

– Сейчас! – вскрикнул Корнышев, бросая Денису зеленую бутыль со святой водой.

Сам же Павел, взметнул над головой заточенный, серебряный крест, показывая лик православного бога древнему чудовищу.

Осязаемый стон прокатился по рядам мертвецов, едва крест, зажатый в сухой, мускулистой руке взметнулся над их рядами. Анна была права – контр акция Воронцова не заставила себя долго ждать.

Стены болота, взвившись щупальцами рук, схватив товарищей за полы одежды, силясь притянуть людей в темноту жижи. Воронцов, делая па руками, явно руководил целой Ордой нечестивцев.

Бутыль святой воды разбилась о стеклянное основание истукана, брызгами богато осыпав зашипевшего Воронцова. Он отпрянул, закрывая обожжённое лицо руками и тут же напор теней спал.

Боль двойника передалась и Копылову. Синхронно зашипев со своим темным эго, он опустился на колени, силясь унять жгучую боль на коже лица.

Очередь из пистолета – пулемета Корнышева чуть запоздала – Воронцов успел прийти в себя и отпрянуть в сторону. Заговоренные пули со звоном вошли в фундамент истукана, что вызвало новый рев негодования из глотки Чернобога.

Голем рванул к собственному изваянию, тонкими нитями, прорастающими из спины, силясь уязвить стрелка. Дотянуться у него не получалось. Нити, как маленькие щупальца пронзали почву всего лишь в нескольких шагах от Павла.

Вновь Воронцов и вновь напор теней. Две гранаты, брошенные в ответ, никак не повлияли на призрака, лишь заставив его немного поморщиться от порции яркого света, возникшего в темном месте.

«Свет!» – хлопнул себя по лбу Копылов, рванув из-за спины неизменный фотоаппарат, индикатор, на экране которого, указывал на почти полностью разряженную батарею.

Понимая, что убив Воронцова, он убьет себя, живой потомок Нила выпрыгнул вперед, оставляя своё Альтер – эго за спиной и выпустил вспышку в сторону огромной туши древнего Бога.

Земля дрогнула. Вспышка фотоаппарата, слившись с вспышками молний, породила катаклизм, ощущаемый, по всей видимости, далеко за пределами Бамбуя.

Расколотый напополам голем опал, истекая смрадной жижей и из нутра его, вместе с болотными внутренностями, вытекло обнаженное, мумифицировавшееся существо, напоминающее длиннорукого, длинноногого ребенка, с неестественно вытянутой головой.

Вид тела существа, жившего задолго до появления человеческой расы, возымел на Воронцова эффект разорвавшейся бомбы. Не помня себя, откинув Копылова в сторону, он ринулся к мумии, силясь, во что бы то ни стало накрыть обнажившиеся останки собой, но был яростно отброшен назад, вышедшей из болота Анной.

– Древний мой! – зашипела тень женщины, метая в Альтер – эго Дениса пучки энергий, – если хочешь, чтобы дочь жила – помоги! – приказала она растерявшемуся Копылову.

«Куда ни кинь, всюду клин» – подумал Денис, направляя фотоаппарат на дуэлянтов, вступивших в бой, – «направлю вспышку на Воронцова – умру. На Анну – умру и убью дочь… Так будьте же вы прокляты оба, вместе с Чернобогом!»

– Паша! Накрой дочь! – заорал Копылов, надеясь на расторопность своего спутника, и нажал на гашетку, озаряя округу последней вспышкой.

Последнее, что увидел Денис – это то, как огромная птица кидается к мумифицированному телу ребенка, закрывая его мертвую плоть собой…

Эпилог

Душистый чай на веранде был отменно приготовлен дедом Константином, который деловито суетился на солнечной кухне, стараясь во всем угодить двум дорогим гостям.

Удобно рассевшись друг напротив друга, за столом сидели трое – Копылов, Воронцов и одетый в странное, ритуальное одеяние, древний шаман Нил.

– Где я? – ошарашенно спросил Денис сидящих за столом людей, медленно приходя в себя.

Судя по всему, он довольно длительное время провел в отключке. Но он очнулся первым. Воронцов так и сидел, безвольно запрокинув голову на спинку плетеного кресла.

– Дома, – загадочно улыбнулся Нил и махнул рукой в сторону Альтер – эго, привлекая внимание Дениса к бессознательному оппоненту.