На Краю Бытия. Переплетение миров

Озеро светилось в темноте призрачным светом стоячей жидкости, непоколебимость которой время от времени прерывали капли, в разнобой падающие с невидимого во тьме потолка и отзывающиеся гулким шлепком в абсолютной тишине.

Нарушать ее казалось кощунством, и за все время нахождения возле озера, Сергей всегда ждал, когда первым заговорит Хранитель Фаэтона. На данный момент Гермес уже довольно долго молчал, всматриваясь в водную гладь.

Неожиданно прервав молчание, Ворон задумчиво произнес:

– Знакомься Сергей. Дух горы, дух планеты. Ее сущность. Сердцевина. Квинтэссенция души без других оболочек, отдаленно напоминающая структуру Создателя. Это самое мудрое и древнее существо, обитавшее когда– либо на Фаэтоне. Это озеро помнило моих предков, практически от самого начала моего рода. Уникальная сущность – эта гора! Я многому научился, годами общаясь с ней наедине. Именно благодаря озеру я научился петь, – Ворон взглянул на Сергея и сам ответил на безмолвно заданный недоуменным взглядом, вопрос, – Ты слишком мал и юн, мой ученик, чтобы слышать ее песни. Они длятся во времени несколько лет и нужно сохранять полную неподвижность, в течение всего этого срока, пребывая в наиглубочайшей медитации, чтобы отвечать горе на равных. Может быть со временем, ты научишься и этому. И даже споешь, душе своей планете, что ни будь в ответ.

Потрясенный до глубины души Сергей молчал, абсолютно не зная, что ответить учителю на его откровение. Он, несколькими минутами ранее, не зная чем себя занять в затянувшемся молчании, просто хотел помыть руки и лицо в светящемся озере, но рассказ Хранителя заставил его содрогнуться от подобного невежества.

«Надо же было придумать! Помыть руки, в душе» поежился внутренне Сергей, представляя как лично ему было бы неприятно, если бы подобный ему невежда омыл руки в его внутреннем озере.

Ворон не ведая истинных причин замешательства Сергея, продолжил, и с каждым сказанным словом глаза землянина все больше ширились от удивления, одновременно предательски дрожа от накатившей грусти:

– Ну, дорогой друг, пора прощаться. Я не обучал тебя, в привычном понимании этого слова, но был старательным учителем. Невозможно передать знания не исказив их. Пойми, каждый из нас должен только получить первоначальный посыл, чтобы развиться до отпущенных пределов самостоятельно. Этому стремлению невозможно научить, это можно только заложить. Как страсть познания окружающего мира в юное, несмышленое дитя.

Страдальчески сморщив лиловое лицо, жестом руки Гермес прервал в зародыше волну вопросов зарождающихся в печальном негодовании Сергея, не давая перебить себя.

Даже без взгляда на внутренний кристалл души, было видно, что рвущаяся наружу речь была крайне важна говорящему:

– Я не мог передать свою силу триединому существу до конца, без физического аспекта существования. Но ты, вырванный из своего тела в далекий лимб посредством тяжелого ранения, совестливый и горячий оказался именно тем человеком, который был нужен, хоть видит Создатель, возродивший из небытия целый мир для нас двоих, изначально я очень сомневался в твоей кандидатуре. По древнейшему закону, если Хранитель Планеты по каким-либо причинам не смог передать свою силу одному из своих потомков, он обязан был выбрать для передачи самого достойного подле себя, чтобы душа отдающего силу, в послесмертии обрела покой.

Ворон приблизился вплотную к замершему Сергею и положил тяжелые руки ему на плечо, поражая до боли глубиной ясных, ярко-зеленых зрачков:

– Я не мог обрести покой, даже в потоке, истирающем мое «Я». Столетиями сила мучала меня, возрождая время от времени нарушенную память. И я был бы приговорен к вечности потока, если бы не твое появление, мой друг!

Ворон убрал руки и могуче расправил плечи, с хрустом размяв каменные суставы:

– Ты потерял связь с физическим телом и наконец-то энергию своей души я смогу передать тебе, мой ученик, перед нашим расставанием – Ворон осекся, тяжело подбирая нужные слова.

Прощание и сознательный уход в поток не оставили непоколебимым и это древнее существо. Собравшись с силами, украдкой утерев предательски заслезившиеся глаза, Гермес продолжил:

– Это озеро обладает настолько мощной силой, что способно перенести тебя в будущее на тысячи лет вперед, к моменту твоего нахождения в больнице. Пора и мне научиться чему-то новому, Сергей. Телепортировать человека на такое расстояние, задача, практически невозможная даже для живого Хранителя Планеты, а тут нужно телепортировать еще и сквозь время. Но для осуществления этой задачи мне придет на помощь старый, добрый друг.

Ворон опустился на корточки и нежно, бережно коснулся глади озера, безмолвно приветствуя своего великого друга.

– Что нужно сделать? – Сергей, наконец-то разжал сведенные холодной судорогой губы, сбрасывая оцепенение.

Предстоящее прощание, о котором так не хотелось думать все время, проведенное на Фаэтоне, неожиданно стало выпуклым и до боли осязаемым.

Сергей очень привык, привязался к Ворону, сдружился с ним и за столь короткий срок стал считать чуть ли не отцом, вместо настоящего, у которого вечно не находилось времени на него в другой реальности.

– Для начала обнажись, – Ворон грустно ухмыльнулся, – Ты пришел в этот мир голым, голым с него и уйдешь. Не бойся, я не смотрю. Одежда может серьезно нарушить переход, став своеобразным якорем в том времени, в котором она была создана.

Чтобы не смущать Сергея, Хранитель Фаэтона поспешно отвернулся, и, насвистывая мелодию только ему знакомой песни, медленно пошел прочь по каменистому берегу озера к древнему, истертому сталагмиту правильной формы, расположенного на вершине нескольких покатых ступенек.

Освещаемый призрачным светом учитель казался очень одиноким и брошенным существом, не смотря на былое величие его народа.

Сергей неспешно обнажился, растягивая момент расставания, представ в костюме Адама в призрачном свете озера.

– Что дальше? – сглатывая предательский ком в горле, спросил он.

– Зайди в озеро. Не бойся, это не оскорбит Дух Горы. Ты ведь не со зла это делаешь и не по глупости, а по необходимости, – не оборачиваясь, Ворон многозначительно поднял палец вверх.

Только подождав, пока Сергей погрузиться по грудь в теплую воду, он наконец-то позволил себе обернуться и кротко улыбнулся.

– Помни, Сергей. Моя сила, которую ты получишь в момент перехода, многократно увеличит силу твоей души и сделает новым Хранителем Фаэтона. Но давно нет этой планеты, лишь гордое название, продолжает витать над поясом астероидов, на месте ее прежнего расположения. Но нет сейчас Хранителя и у Земли, в тот час, когда он ей действительно нужен. Очень много веков, со времен рода Атлантов, эта планета была пуста и бесконтрольна, что делало ее уязвимым к враждебным силам и процессам, протекающим по ее поверхности. Хранитель Планеты должен быть тем лидером, за которым в едином порыве целая раса будет готова сорваться в бой с любым противником и преодолеть любые препятствия. Но пусть данная Создателем, мною и его величеством случаем, мощь не пьянит тебя. Пока ты не ведаешь ее границ, она скорее опасна для носителя, как опасна граната с полувыдернутой чекой, в руках младенца.

Ворон двумя руками облокотился о древний алтарь, задрожавший от его касания, порождая чувствующуюся Сергеем сквозь воду озера дрожь всей горы:

– Ты молод, горяч и… добр. И доброта твоя – самое сильное и одновременно уязвимое место. Если ты будешь помогать всем и вся направо и налево, бесконтрольно тратя силу души на мелочи, ты можешь потерять всю свою мощь, так необходимую в момент большой опасности. В нужный момент, когда Земле действительно понадобиться помощь, ты не обнаружишь внутри ее необходимого запаса.

– Ворон, – начал Сергей, – я…

– Ничего не говори, мой дорогой друг, – Гермес улыбнулся, – не усложняй и без того не простую ситуацию. Я вспомнил немногое, там, в мертвом городе, у статуи поставленной мне после смерти с перечислением всех рангов, подвигов и заслуг на табличке… но этого оказалось достаточно, чтобы осознать текущее свое, бедственное положение и сквозь внутреннюю борьбу смириться с ним. Как озарение снизошло на меня. Я вспомнил в тот миг, что давно мертв, Сергей. И стал мертвым еще до использования Апокрифа. Я не застал момент окончательного поражения моего народа, и кто-то другой вселил в меня ложные воспоминания, свидетелем которых я не был. Картина разрушения родной планеты, показанная мною в степях, не являлась проекцией из моей жизни. Это странно и отвратительно, когда кто-то, помимо воли, лезет в сокровенное, личное, но факт вмешательства остается фактом. Я умер так!

Гермес взмахнул рукой, и над фосфоресцирующей, дрожащей гладью озера развернулось призрачное продолжение уже виденной Сергеем неоконченной битвы:

Гермес возглавлял неровный строй бегущих в атаку каменных людей. Зеленый щит мерцал и трещал от множества попаданий лучей из раздвоенных копий атлантов, заставляя отражённые лучи разрядов рикошетить обратно по стреляющим, и выкашивать целые просеки в рядах наступающих первородных.

С двух сторон в великом множестве летели лучи и трассеры, виднелись сферические взрывы древних гранат в рядах каменных людей и блистающие сфинксы, выпускающие эти смертоносные заряды из устройств на своей спине, напомнивших Сергею строенные минометы.

Сфинксы стремительно крошили и топтали механическими лапами захваченных в когти фаэтонцев.

Беззвучно дрожала земля от грозного топота каменных ног. Ни смотря на потери, могучей лавиной смерти каменные люди врубились в ряды противника.

Фаэтонцы легко перемалывая высокие, хрупкие, тела атлантов под многокилограмовыми, проворными ногами, отсекая блестящими мечами и копьями пехоту от спасительной техники, растаптывая шлемы врага в виде голов животных в бесформенные, грязные блюдца, вместе с заключенными внутри головами первородных.

Время от времени, особо проворный, облаченный в фиолетовый жилет, каменный человек бросался под ноги сфинксам разных размеров и рывком дергал рукой незаметный шнур за спиной, опрокидывая сиреневым взрывом прочные, металлические тела.

Заряды отрывали сфинксам, подбрасывая высоко в воздух искореженные конечности и прочие части корпуса, вспарывая мало защищенные подбрющья.

Из рук Гермеса, первым достигнувшего рядов противника, стремительно вырывались разноцветные хлысты, ударяющие в ряды атлантов. Строй первородных прогнулся от неистового напора, затем дрогнул и стал поспешно откатываться назад.

Полагая, что победа близка, каменные люди принялись преследовать убегающие группы атлантов, которые уже не могли сохранять даже подобие организованного отступления.

Даже ворвавшееся в битву подкрепление первородных, как один, одетых в шлема ястребов и алые, развевающиеся плащи, не спасло ситуацию – расщепляющие шлемы успели выкосить несколько первых рядов каменных людей, пока не превратились в металлическую кашу под мечами, булавами и ногами фаэтонцев.

Изображение Гермеса над озером беззвучно кричало и призывно махало рукой, увлекая в преследование все больше и больше сородичей.

Хранитель Фаэтона в азарте погони не замечал, как множество его людей, увлеченные кровожадной погоней, оказались вовлекаемы в просторную долину, окруженную с двух сторон густыми лесами.

Ворон почуял опасность чересчур поздно – лес замерцал, и покрылся рябью, словно гладкая морская поверхность под порывами ветра. Мираж исчез, оставив на своем месте грозно замершие, многочисленные ряды свежих сил противника, полные блистающей техники и устройств, напоминающих земные, древние мортиры.

Сергей представил, как тяжко ухнули, дохнули дымом и смертью древние пушки атлантов, изрыгая из своих недр множество энергетических шаров, напомнивших человеку шаровые молнии.

Присели на своих прогнувшихся механических лапах и разнообразные сфинксы, выпуская весь боезапас в едином залпе из всех калибров.

Не жалея ни своих, ни чужих мощный каскад взрывов накрыл поле между двумя свежими армиями атлантов, обращая истоптанную поверхность в местный филиал огненного ада.