Индульгенции

– К тому, что я не уверен, умеешь ли ты держать язык за зубами. Помнишь, на чем мы поссорились когда-то?

– Ну, не начинай снова, я уже просил прощения за это, господь мне судья, – я раздражен, но должен держаться рамок приличия.

– Возможно, твоя мотивация слишком высока. Этого я и опасаюсь.

– Ох, Victor, Victor, – изображаю кривой французский акцент, чтобы позабавить моего напряженного собеседника. – Hereuxestceluiquialebut. Да и потом, мне ведь не нужны лишние проблемы – равно, как и тебе.

– Мне плевать на проблемы, – врет, лишь бы показать, какой он крутой мужик. – Но я хочу, чтобы все было чисто. Все эти темы с разборками на зоне и тем более – после сброса из СИЗО – давно не в моем стиле, и хвосты мне ни к чему. Урегулируй вопрос в рамках правового поля. А потом уже разберемся, если кто-то останется недоволен.

– Я рад, что ты понял, сколь ценно наше leconnaissance.

– Не преувеличивай.

Здесь лучше воздержаться от комментариев. Конечно, я для него – одноразовый презерватив. Но ведь рано или поздно и это поменяется. Многим хорошо известно, что на хвосте у Виктора – пара принципиальных ребят из прокуратуры. И из-за этого, а не из-за моего жалкого частного интереса он вынужден делать меня посредником, будучи практически небожителем местного масштаба. Но мы делаем вид, что все прекрасно. Улыбаемся и машем. Всем ясно, что лишний раз светиться, дабы дать повод врагам отправить Виктора на суд к Главному Вору – овчинка выделки не стоит. И, в то же время, если убийца его дочери выйдет на свободу живым и здоровым сейчас, вся страна будет тыкать в него пальцем и молчаливо упрекать в отсутствии какого-либо авторитета. Традиционное мужское эго – прекрасное оружие в руках любой системы.

Когда я выхожу на улицу, торопливо надевая Wayfarer'ы, меня жутко раздражает тот факт, что на нижней ступеньке бизнес-центра Сафронова торчит какой-то нищий с обрезанной пластиковой бутылкой и пытается подработать. Но конец моему терпению приходит, когда я вижу, что в бутылке уже лежит несколько монет и даже две банкноты – вроде, по сто рублей. Я возвращаюсь в бизнес-центр и иду к кофейному автомату, на ходу – вроде бы невзначай, но достаточно громко, – роняя «Пора бы убрать эту шваль с крыльца, не так ли?»

Охранник на стойке ресепшна сквозь зубы шипит «Вот же сука» и дает по рации команду своим яйцеголовым собратьям убрать «это говно со ступеней»

Я наливаю маленькую порцию кофе – побыстрее, предвкушая блистательное шоу, – и торопливо выхожу на улицу и протягиваю кофе нищему. Как ни крути, это единственный социальный класс, которого достойно кофе из автоматов.

– Спасибо, б’атишка. А то я ночью так заме’з, – бездомный оказывается еще и картавым.

– Да-да, – я даже не могу изобразить улыбку, как ни стараюсь – так омерзителен мне этот огрызок человека.

И единственное, что меня радует – это булькающий звук выплеска кофе из упавшей чашки под маты охранников и вопль нищего, когда того утаскивают подальше от здания бизнес-центра. Оглянувшись, я вижу, что банкноты из бутылки улетают по ветру, а монеты рассыпались по крыльцу вперемешку с кофе, но чертово солнце…

Антон

…Константинов падок на зелень, и за определенную сумму сделает все правильно.

– Он будет понимать, с кем говорит? – уточняю я у Паши крайне важную деталь.

– Я сообщу, что ты придешь говорить о деле. Сам понимаешь, я не вписываюсь.

– Разумеется.

То, что мне рассказал Паша, мой старый знакомый из прокуратуры, имеет определенную цену, но у меня есть план на расходы по этому делу, и в него все это вполне вписывается.

– Да, и еще – что полезнее – говорить с ним или поднять адвоката?

– Адвокат может устроить тебе больше проблем, – уверенно говорит Паша. – Если следователь захочет, он может грамотно запороть любую поданную адвокатом и даже одобренную независимой экспертизой улику – у них есть возможность подвергать сомнению проверки экспертов и переводить стрелки в нужном направлении. Если дело того стоит, а это твой случай. Так ведь?

– Да. Это оно.

– Тогда лучше мчись к Константинову. Сообщу, как все будет готово с моей стороны.

– Спасибо, Пашь. Что бы я без тебя делал.

– Взаимно.

Единственное, что меня вынуждает оставлять связи с некоторыми людьми – это их полезность в таких вот ситуациях. Паша – мерзкое быдловатое существо, от которого добра не жди. Но при правильном подходе, и с этой овцы кое-что можно состричь.

Я еще раз прокручиваю в голове план действий и ищу слабые места. Пока все выглядит достаточно неплохо. Карту, на которую я перенес запись, я отдам следователю, так как переписка с ним может быть опасна, да и без взноса он ничего не будет делать. Копию записи я сброшу адвокату для контроля – с одноразового адреса. Копия останется на ящике, так что даже если что-то пойдет не так со следаком – у Ани всегда будет резервный вариант. В любом случае, мне здесь светиться нельзя, но я должен прийти на процесс, просто чтобы увидеть, как все это развернется. И для этого мне нужна будет журналистская аккредитация.

Я звоню Васе, знакомому из одной крупной газеты, чтобы получить журналистский допуск на суд. Он говорит, что это дело плевое, если процесс открытый, и я обещаю набрать ему, как только узнаю точную дату заседания, на которое хочу попасть.

Теперь осталось встретиться со следователем и устроить личную жизнь Ани. Вот только перед этим надо еще кое к кому зайти. Я – не длань господня, но справедливость я, все же, восстановлю, после чего приду к…

Леша

…лишь тьма. И большего мне пока не нужно.

– К тебе гости, – звучит голос вертухая.

С адвокатом я уже общался, как и с Анной. Мы говорили вместе почти полчаса назад.

– А на хрена мне гости, ну?

– Пасть захлопни. На выход.

В комнате для переговоров перед мной сидит совершен незнакомый мне парень. Он что-то говорит на ухо конвоиру, и тот выходит и запирает дверь снаружи.

– Ну, привет, Леша.

Я молчу, пытаясь вспомнить, кто же это, но…

Антон

… и по итогу всего этого, Аня решила игнорировать меня. Все это крайне неприятно, но youneverknow, и именно об этом такие идиоты, как Леша и его жена, никогда не думают. Сейчас, сидя напротив этого грязного работяги, я понимаю, сколь хороша была эта затея. Мне нужно подбить итоги, и люди здесь – просто карты в колоде, которую я, наконец, могу перетасовать.

– Как семья?

– Ты кто вообще такой?

– Тебя не учили, что отвечать вопросом на вопрос некультурно?

– Я тебя не знаю. С чего мне с тобой культуриться?

– Логично. Если не знаешь, кто перед тобой, то можно вести себя как душе угодно. Но ведь тебя это и погубило, не так ли?

– В каком смысле?

– Если бы ты знал, кто прыгнет на твой гоночный болид, ты вряд ли поехал этой дорогой, так? И ты вряд ли гнал бы так, да еще и будучи поддатым, ага?

– Ты ничего не знаешь.

– Возможно, – пожимаю плечами и сцепляю руки на столе, чтобы усилить впечатление внешнего спокойствия и задавить им Лешу. – Но вот ты должен знать, что в тот день, когда ты так упахался, что вечером наломал дров, я имел твою жену. То же самое происходило во многие другие дни, но ты этого упорно не замечал.