О маленькой птице размерами с остров

Там где не будет огненной пасти

Пусть не дойду я с тобой до конца

Кто-нибудь станет за ликом творца

Ла-Манш мы преодолели быстро, толком еще не узнав друг друга. Фландрия встретила нас на суше, нас семеро. Я немного узнал Чарли, хороший добродушный паренек, к тому же наблюдательный. Он рассказывал о птицах, подробно о каждой, в особенности о тех, что жили в его краях не постоянно. Чарли не знал названий птиц, ему никто не рассказывал о них, а я с удовольствием его просвещал. Беркуты нравились Чарли больше всего, очень точно им были описаны сапсаны, а атлантический тупик для него был всегда птенцом – детенышем. Мне не хотелось говорить с Чарли о серьезных вещах, возможно более уместных в нашем походе. Придет время, когда он сам все увидит. Такие путешествия не обходятся без лишений, страхов и внешних угроз. Одно дело было бы идти одному, отвечая только перед собой, бессмертным существом, готовым терпеть хоть целую вечность, потому что она есть. Но нам предстоит идти вместе. Зачем? Это ведь мой выбор и спрашивать его с меня, и все же я не знаю. Внутренний голос отговаривал меня не раз, а я все равно знал что пойду. Теперь уж ни чего не вернешь, я чувствую, что в ответе перед ними.

Каин решил описать свое путешествие, как делали это герои античных легенд. Однако, жизнь сама проза, и не терпит поэзии в настоящем. В первом городе, куда вошли странствующие, они купили телегу и двух лошадей, эта покупка планировалась изначально. Пешком бы пришлось идти полгода, если не больше, с повозкой можно было справиться месяца в три.

В пути запал кончается, пелена спадает с глаз, туман уносится ветром и вместо Грааля в мечтах мы получаем грязь под ногами. Они шли, не обсуждая плана, порой даже забывая, куда они едут. Двоим уж точно, было плевать, куда их отправят, ими были рыцари по имени Уильям и Уолтер. Они вели себя обособленно, так словно это их везли в карете слуги, приказывали остановиться в таверне и порой задерживали там всех слишком долго. Плюс ко всему такие остановки делали уже кошелек Джоинра, который в свою очередь продал все свое имение вместе со столярной мастерской, для этой поездки. В глубине души Бен Джоинер осознавал, что имение его и так в скором времени сдохлось бы и пропало, не принеся ничего взамен, но внешне показывал лишь то, что для него поступок был большой жертвой. В особенности это касалось алхимика Карлеса, вся надежда была на него. Алхимик предпринял интригу, в которую поверил сам. Наибольший интерес в компании для Карлеса представлял Каин, загадочный юнец вызывал противоречивые чувства. Все были насторожены до предела в отношении друг к другу, один только Чарли искренне верил всем. Нагнетенное напряжение в один момент должно было лопнуть и оно лопнуло, и уж ни кто не предполагал, что виновником бунта станет именно Чарли. В сущности ничего нового не произошло. Пьянство Уолта и Билли в таверне маленького городка затянулось. Они сидели за столом отдельно от остальных, разбавив свою компанию парой женщин. Позже к ним присоединился хозяин таверны. Решительно встав из-за стола, Чарли направился в сторону соседнего стола.

– Мы уходим, – сказал Чарли.

Чарли не услышали, и он сказал снова.

– Вы вонючие ублюдки, прожирающие отцовские деньги и если бы не он, я бы давно оставил вас здесь. Он говорит, что вы нужны нам, а я так не считаю, но раз он сказал. Мы уходим, и вы двое пойдете с нами. – Чарли трясло с головы до ног, но он знал что прав, наверняка знал. Едва первое слово слетело с его языка, он почувствовал что слова будто вовсе уже не его.

–Осади своего отпрыска или я ему уши отрежу, – рявкнул Уолт, в сторону Бена.

Из-за стола встали двое – Бен и Каин. Первым отозвался Каин.

– Только попробуй, тронь его, – твердо проговорил Каин.

Уолтер вынул меч и пошел на Каина.

–Уйди, – крикнул Каин Чарли. Каин взял нож со стола.

Уолтер трезвел на глазах, кровь прилившая к голове, действовала как ведро ледяной воды. По глазам рыцаря было видно, драться ему приходилось не часто, и несмотря на разницу в силе и оружии, Уолтер боялся. Боялся впрочем, и Каин, не важно, бессмертный ты или нет, страшно всем. Наверно дураки лишь не страшатся. Лучший пример, который можно здесь привести банален, но он потому и таков, что лучший. Пример о прыжке с утеса. Внизу вода и ты знаешь, что страшного ничего не случится, но тебе все же страшно. Уже в воде ты поймешь, что бояться было нечего и пойдешь прыгать снова, но страх и тогда не покинет тебя насовсем. Первым ударил Уолт, его меч просвистел над головой Каина, показалось будто это не Каин увернулся, а не попал рыцарь. Снова рубанул Уолтер в плечо Каина, тот снова ушел, но лезвие все же задела его грудь. Следующий удар был легким, Каин решил, что сможет отбить его и подставил нож. После серии таких ударов и блоков руки Каина были полностью в крови. Публика боя была небольшая, но и те, кто остался, сидели не шевелясь. Билли даже не пытался вступиться за собрата. Глядя на безнадежное положение Каина, Чарли только жмурился, силясь переломить ход поединка в своей душе. Каин не знал, о чем думал Чарли, но именно в этот момент впервые ударил соперника, разорвав дистанцию. Удар был кулаком, казалось от того Уолтер только злился сильнее и ударил рукоятью по голове Каина. Длинный меч был не удобен в помещении, и единственное преимущество Каина было именно в этом. Уолтер устал от промахов и изготовился уже сделать последний рубящий удар сверху. Каин снова увернулся и вонзил нож под правое ребро Уолтера. Уолтер не сразу понял, что с ним произошло, он будто снова стал пьянеть. Его руки начинали слабеть, противясь этой слабости в агонии, Уолтер вскинул меч наотмашь и Каин упал. Горло Каина было перерезано.

Повозка двинулась в путь, неся на себе два изуродованных тела. Долгое время ехали молча, только Карлес нарушал тишину, какими-то причитаниями над телами раненых. Помощь оказать умел только он, но и тот едва ли настолько, чтобы оживить полутрупов. На козлах сидел Бен, рядом сел Чарли. Удалившись от города, повозка остановилась.

–Скинем паренька, – сказал Бен.

– Я не позволю тебе. Он спас меня, если бы не Джим, у тебя сейчас сына бы не было. –вступился Чарли.

– Он сдохнет у нас

– Может и сдохнет, но пока он живой ты не сделаешь этого, – Чарли впервые в жизни перечил отцу, ему было сложно, но иначе он бы не смог.

– Я скину его как только помрет. – заключил Бен.

Чарли уже ничего не отвечал, он понимал, что дальше все зависит не от него, единственное, что он переживал, был нескончаемый страх. Никогда в своей жизни Чарли не думал о том для чего он в этой жизни, есть ли у него предназначение, смысл. Какой будет его жизнь?

Каин приподнялся и сел. В повозке темно, лишь маленький луч света от луны просачивается внутрь, он падает на лицо Уолтера. Как же неудачно он лежит, подумал Каин. Голову держать тяжело, кажется, она может отвалиться, и я стану как червяк разрубленный пополам. Все-таки страшно, невозможно поверить, что не умрешь, если даже знаешь. Забрали право умирать, как глупо. Придется отбросить все эти пошлые мысли, о том, что смерть это выход для всего. Иногда случаются моменты, когда терпеть невозможно, тогда случается смерть. Если не можешь бороться умрешь. Не сможешь осилить гнета, под которым лежишь, от того что он больше тебя. Оказывается, нет, нет такого бремени, что душа не поднимет. Человек может бесконечно бороться, но борьба эта двойная, с пыткою и с самим собой. Собственные силы делают пытку ужаснее. Словно проходя через гору, на человека с каждым шагом напирает все большая глыба, печаль его заключается в том, что у горы нет пика, и она не пойдет на убыль, если решилась убить.

Вспышками молнии бились тяжелые мысли Каина. В остальные моменты, Каин сидел, неподвижно глядя перед собой. Его ждала долгая ночь. В эту ночь, кто-то душил его, кто-то оттягивал время. С кем-то боролся Иаков. Нет, он не один, но и не уж то Ник это был. Каина не оставляла мысль о том что они не одни, поверить ей было бы счастьем. Впрочем, сейчас было не до того, мозг покидывал темы, но боль глушила его. В это самое время Чарли тоже не спал, и вкрадчивые слова совести пробежали между рядами его размышлений. Как же он может думать о своей судьбе, позабыв о судьбе своего спасителя. Должно быть это плохо.

Снова наступил шок, боль исчезла, укрылась ненадолго в лесной чаще, как зверь выжидает ночь. Она шла эта лютая противница света, чарующая своей тишиной бледная как смерть, богиня ночь. Какой долгой ты бываешь в минуты страданий и ожидания. Всего лишь часть суток и не станет темноты, так ты убеждаешь ее, мучительно требуя спасения, но она не уйдет пока не вытрясет всю твою душу. Медленно ожидая, крадется она к своей двери. Сколько прошло? Как хочется знать, вот бы иметь хоть одно такое средство, чтоб отследить ее, увидеть, узнать. Человек придумал его, это средство – часы. Они бегут, спускаясь из чаши вниз, перебирая песок, крупицы будут сыпаться и она уйдет. Но и тут-то ты не обманешь ее, ночь же будет подсыпать свой песок туда, куда нужно ей. Становится холодно, от потери крови ли или холод спускается перед рассветом пока не известно. Точно можно сказать лишь одно, ты ждешь уже не утра, ты ждешь победы, в надежде, что свет принесет ее тебе. Добро всегда изображают светом, как и зло тьмой, сатана живет в черной мантии вечной ночи царящей в его кругах, тогда как ангелы купаются в свете солнца, бесконечно льющегося в их лица. Именно так кажется в моменты страха перед смертью. Доживу до утра, и закончится все, пройдет, как и не было. Дожить до первого луча, и я выиграл у тебя, мои глаза остаются открыты и в них я увижу его. Темнее всего перед рассветом, холоднее всего, страшнее всего перед этой гранью. Как же приятно встретить рассвет, думы ночью о нем надежда, в которой следующий день. Снова надежда, верховодит она, ни свет, ни тьма не приклонит нас на колени всех, сразу и вместе, а она делает, уже смогла. Каждый, кто родился, кто увидел свет и тьму, злое и доброе, перед каждым встанет надежда. Добро ли, так будь же со мной и не оставь, зло уйди навсегда или исчезни, дай пару минут. Мы молимся ей, не сознавая того, давно раскрыли мы этот ящик, а нашли в нем все богатство настоящего и все горе будущего.

Как веки сжимаются, спать хочется, точно утро уже скоро, сейчас бы не уснуть, а то ведь и вдруг не проснусь. Я бессмертный говорил Ник, он прав, он знал и много еще чего знает. Где же ты мой друг? А, полно, пусть так, пусть я не знаю, пусть не увижу никогда. А мне жаль его пуще всего, сам помираю, а жаль его. Наверное, это от того, что себя я пожалеть не могу, а мне хочется и вот он мне пришелся. Как же он выбрал такого, как промахнулся, должно быть ему больнее.

Боль настигла Каина утром, тогда когда рассвет показал себя, была минутка, но она закончилась. Ему захотелось кричать, но он не смог, сквозь горло проходили пузырьки воздуха, лопаясь сквозь не застывшую кровь. Каин упал без сил на спину, лицо его стало еще бледнее, похожее на бумагу. Рядом лежал смертный Уолт, но он все же был покалечен не столь ужасно. Тем не менее, Уолт пролежал без памяти всю ночь и лишь под утро начал кряхтеть и браниться в бреду. Крики были слышны снаружи, было ясно точно, что Уолт жив, что же с Каином никто уже не думал, они были уверены наверняка – мертв. Телега остановилась, на сей раз уже не сопротивлялся даже добродушный Чарли. Все же Чарли решился первым войти в будку возка.

–Живой, – тихонько проговорил Чарли. Его почти никто не услышал, но все заметили пробивающуюся улыбку на его лице. Бену стало страшно, как бы, не спятил его сын.

– Что ты сказал сынок? – обратился к Чарли Бен.

– Джим, он жив, – уже не скрывая эмоций, ответил Чарли.

–Вряд ли это надолго, – вставил свое слово Бил, которого не слышали уже давно.

– Не смей к нему приближаться, – резко парировал Чарли, уже без улыбки.

– В некотором смысле я согласен с Уильямом – вступил в разговор Карлес.

Путники уже выехали за пределы провинции, в которой случилась стычка. Теперь они могли перевести дух, подлатать больных и отправиться дальше. Карлес ушел к раненым, остальные ушли в лес, поискать чего съестного и набрать трав для лечения.

Ехать приходилось медленнее, прошла уже неделя, Каин и Уолтер понемногу шли на поправку, к концу пути они должны поправиться. Вот только кончить этот путь было совсем не просто. Теперь ехать приходилось в объезд римских провинций, забирая севернее вплоть до Балтийского моря. Следующим пунктом были славянские земли, а от них через Армению предстояло идти на юг. Путникам везло, проехав треть пути, никто не напал на них и никого кроме простолюдинов они не встречали. Встреча с властями римской провинции не сулила ни чего хорошего, но можно ведь было встретить и кого похуже римлян. Тем не менее, усложнить себе жизнь им все же удалось, как ни парадоксально, виновниками оказались именно те, кто обязан был их же беречь. Спустя еще неделю, на удивление всем Каин окреп, и по его виду нельзя было бы сказать, что с ним произошло, если бы не огромный шрам на шее. Каин, как и прежде, занялся теми делами, какие требуются в походе. На вопросы же недоуменных спутников он отвечал кратко и как бы стараясь показать будто, так и должно быть, например «на мне как на собаке заживает». Собака бы сдохла, думали про себя все остальные. Одному только Чарли Каин раскрыл свой секрет, но сказал это так, что тот, наверное, и не понял. «Я бессмертный» – сказал Каин, Чарли больше ничего и не спрашивал. Второй раненый не был бессмертен, а потому долго еще лежал, а и вставая тотчас хватался за бок с видом помирающего. На пару с Билли, Уолтер пытался поддеть Чарли и Каина, но теперь это выглядело более дружелюбно или даже с опаской. Казалось, положение укрепилось, путники стали дружнее, прекратились стычки, и все шло хорошо. Однако, так думали не все.

– Эй Бен, можно тебя спросить? Отойдем немного, – предложил Каин. Они стояли и так одни, рядом с конем, но Каин решил, что их могут услышать.

– Странно Джим, обычно у тебя нет секретов, – отреагировал Бен и пошел за Каином, который в тот момент уже шел далеко.

Каин остановился и ждал Бена, глядя вверх.

– Бен сколько у тебя денег? – продолжил Каин.

– Какое твое дело, сопляк, это мои деньги.

– Твои, но ведь их почти не осталось.

– Чего ты удумал? Все говори.

–Твои рыцари погубят нас Бен, скоро все встанет на свои места и они станут требовать с тебя, а как не получат этого, худо нам придется и ты это знаешь, только признаться себе страшишься. Верно, ты думал, а Бен?

–Без них мы и вовсе пропадем. Я уж честно не знаю, зачем ввязался, во все это, – на лице Бена появилась легкая ухмылка с печальным оттенком.

– В любом случае, выбор твой скуден. Тогда был скудным, а сейчас и того хуже. Лучше бы нам так поступить, лучше расстаться с ними сейчас по добру по здорову. – сказал Каин и на том осекся.

Прошел еще месяц с того момента, как закончился упомянутый разговор, и все шло как прежде, отчего Бен чувствовал торжество в своей душе. Несмотря на внешнее спокойствие, все же буря таилась. Секрет затишья, оказалось, был только в отсутствии возможности, и только. На безлюдном пути не встречалось ни одной таверны, селения и уж вовсе не было городов. Коня было жаль едва ли не больше чем всех путников, его едва не запалили, ноги его покрывались белой пеной, и было ясно, что жить ему не долго. В первом же поселении коня решили продать, на удивление Чарли, с этим согласился и Каин. После Каин объяснял Чарли, что кочевая жизнь скорее убьет коня и там ему будет лучше. Вырученных денег было немного, их едва хватило еще на месяц, с периодическими остановками в харчевнях и тавернах. В иной раз приходилось спать под открытым небом, было холодно, несмотря на то, что уже наступила весна. Остановки с каждым разом становились все длиннее и дальше так идти не могло.

– Мы не станем заходить в город, пойдем прямо – буднично произнес Бен. Кругом же все напротив, напряглись и насупились. Чарли и Карлес предвещая беду, настороженно молчали.

– Что значит, не пойдем? Мы не нанимались тащиться с тобой впроголодь, – ополчился Билл.

– Я знаю, но ведь главная награда ждет вас не здесь и вы, наверное, помните о ней, – не отступал Бен. А отступать ему было уже и некуда.

– Плевать мне на золото, если его получит мой труп, – проревел Уолт.