О маленькой птице размерами с остров

Они стояли на дороге, сбившейся кучкой под заходившим солнцем, по колено в грязи. Картина, которую они изображали, была полна отчаяния.

– Если не хотите идти с нами, идите куда вздумается, – вступил Каин.

–Жаль я не убил тебя в прошлый раз, глупый подсвинок. Но в этот раз я точно не промахнусь и отсеку твою славную головку, – лицо Уолтера обращалось безумной гримасой, он вынул меч из ножен.

– Хочешь убить меня, убей. Как последний трус отруби голову безоружному, – Каин подошел вплотную.

Уолтер занес меч над головой Каина, затем остановился и крикнул Билли.

– Дай ему свой меч, пусть подавится.

Билли отдал меч Каину, но тот не взял его, и меч упал в грязь. Каин будто нарочно наступил на рукоять и снова подошел ближе.

– Дерись щенок, дерись, дерись, – кричал Уолтер, размахивая мечом у лица Каина, хватая его за грудки.

Каин больше не произнес ни слова. Уолтер наконец, размахнулся и поскользнувшись ударил. Меч концом лезвия полоснул грудь Каина, Уолтер же лежал на земле, проклиная весь свет. От резкого удара в утробе Уолтера что-то оборвалось, он испытал боль, едва ли не сильнее той, что была причинена ему ножом. Далее были только взгляды, немая сцена нарушалась одним лишь жалобным ревом лежащего рыцаря. Остальные смотрели, одни против других, лишь взор Каина был обращен в какую-то неизвестность, прямо перед собой, но в никуда. Наконец отвернувшийся Каин пошел прочь, а за ним вереницей последовали Чарли, Карлес и Бен.

Злись бесовское племя

Сбивая ноги со стремя

Гремя порожней мошной

Бейся от страха больной

Видишь сотни улыбок

Пустых не обутых ботинок

Рви взалкавшие пасти

Рушь пирамиды у власти

Глубже станет стремиться

Лихая синяя птица

Мимо проходит паром

Позабыв тот вечный псалом

Лихо беснуюсь, кружатся гиены

Ты же волнуясь, сбираешь колена

Поступью мерной пляшешь в садах

Небу неверный укройся в снегах

Следующий привал был совсем далеко, изможденные путники шли всю ночь, будто гнался кто-то за ними. Путь старались держать по открытой местности, опасаясь хищников. Есть приходилось в основном коренья, изредка останавливались на реке, для ловли рыбы. Ловили на отмелях с помощью бочки, реки уже разлились, и небольшая рыба попадалась. Ели едва ли не все что можно было прожевать, одним исключением был Каин. Никто не видел, как он ел, даже во время совместного ужина, когда пищи хватало, он всякий раз отдавал ее Чарли. Чарли не отказывался, иногда делился с отцом, за Каина же не переживал, и казалось уже догадывался о его исключительности.

– Скажи мне Чарли, зачем мы здесь? – спросил как то Каин. Они сидели у костра, Карлес и Бен уже спали.

–Ты ли меня спрашиваешь Джим, меня? – удивился Чарли.

– Думаю если кто и знает, то это ты, ну или не хуже чем все остальные.

– Ты ведь не из-за золота пошел. Я думаю, нет.

– Хотелось бы и мне думать так. А еще я думаю, что ни кто здесь не увидит этого золота, и слава богу.

– Кому? – спросил Чарли.

– Богу, – недоумевая, повторил Каин.

– А какому?

– Т..тому, – Каин поднял голову вверх и кивнул.

–Я слышал, что дикие народы верят в богов.

– Я не верю в богов, я только надеюсь, что есть кто-то сильнее и разумнее нас, тот к кому можно обратиться, когда бессилен.

–И кто же он?

– Думал, ты мне расскажешь.

– А я знаю?

– Может быть, ты сам должен сказать.

– Может и расскажу.

– Так рассказывай.

– Пока не могу.

– Почему?

– Я еще не знаю, а позже обязательно расскажу.

– Идет, – порешили на том со словом Каина. Чарли был рад, у него появился друг и хорошо, что он не рассказывал эту мысль Каину. Каин тоже был рад, и ему не нужно было говорить, что у него появился друг.

Мы пришли? Верно, пришли, иначе, что еще могло нас ждать за этими горами. Бен размышлял, думал, едва отдавая себе отчет, что это вообще он говорит, а не кто-то за него. Его пухлые потрескавшиеся губы бубнили себе под нос, Бен говорил с собой, но этого уже никто не замечал. Заскорузлые лица словно были поражены болезнью. Они шли налегке, уже без всякой поклажи, но шли так тяжело, словно были навьючены как верблюды на шелковом пути. К черту бы этот поход. Продолжал Бен. Все бы оно гори, и если бы не пустота позади, никто бы не увлек меня так далеко. Мы мыши, убегающие от воды, нам сама природа дает только один путь. Ох, и глупцы, как малые дети, пошли навстречу приключениям. Верим все в сказки, а наша сказка не правильная и конец у нее будет такой. Легко быть пророком, когда все так ясно. Нельзя верить фанатикам, эти хуже всех, не злые и наверно даже бесхитростные, но какие безнадежные они люди. Уж лучше глупцы, Ироды и убийцы. Горе связавшемуся, треклятые засранцы, готовые на все ради их дела, и детей ведь в пекло бросят, не пожалеют. Ах, Чарли мой, Чарли, и тебя ведь туда понесут, вижу, как несут уже. Да этот малец, с ним не хуже прежнего колдуна, видать такой же, как хочу я в тебе ошибаться. Может ты и спас его, моего Чарли, а может герои и не нужны вовсе, на кой мне такой, если погубит он сына. В нем всяко может и больше быть лжи, чем в этом алхимике, того-то я сразу понял, того видно каков он собой. Пропасть бы с этого места, ох бы пропасть.

Идти оставалось еще немало и, пожалуй, от того только становилось сложнее, ибо нет ничего сложнее, как найти в себе силы тогда, когда придя к цели окажешься на подмостках. И кто-то уберег от этой участи страдальцев, но не положил к ногам светило, а спрятал его под огромный плащ. На встречу скакали всадники, снаряженные доспехами и мечами. Легион – подумал Каин. Ничего будто и не менялось, проходят века, а все как прежде. Схватят ли их? Уж, наверное, схватят, даже причины не нужно. Римская власть доберется до каждого.

Каин не угадал. То был уже не легион, даже не римляне, и что самое нелепое, хватать их не стали. Всадников было трое, в доспехах с медным отливом, блестящие как золото, на головах их были шлемы. На шлемах не было красных перьев и забрала, литые шлемы с разрезами для глаз. Увидеть лица было почти невозможно, не по причине даже самих шлемов, сколько из-за солнца, ярко слепившего бликами с меди.