О маленькой птице размерами с остров

Будто порхает нечто живое

Не дав не оставив секунду покоя

И только рыбе со свету скрыться

Она бы сказала – синяя птица

Маркус Амвивий был в замешательстве относительно присутствия некоего тайного представителя римской власти в его провинции. Первым же делом префект распорядился начальнику тайной стражи установить личность и подлинность должности тайного представителя. Спустя уже шесть часов начальник тайной стражи лишенный сомнений предстал перед префектом с докладом. И действительно незнакомец был из числа патрициев и имел некое отношение к сенату. Этот доклад в свою очередь поставил только больше вопросов перед Маркусом Амвивием. Первый вопрос был о цели визита представителя, и из него выходило еще несколько вопросов. Сомневается ли в нем римская власть или может сам Кесарь? Для чего столь высокопоставленный человек интересуется нищим оборванцем, к тому же сумасшедшим? Чем может грозить визит этого человека? Как бы там ни было, все эти вопросы лишь утверждали власть человека в пурпурном плаще.

Прогуливаясь по саду, в предместье дворца говорили два человека, оба они с особой тщательностью скрывали свое волнение. Это были Макрус Амвивей и Авитус (Ник).

– Прежде остальных дел и пожеланий я бы хотел прояснить дело мальчишки, которого тебе предстояло судить, – говоря в прошедшем времени, Ник старался, чтобы его слова звучали повелительно.

–Я слушаю тебя патриций – не сдавался префект.

– Дело его не так просто как ты подумал о том в начале. Этого парня зовут Тит и он гражданин Рима стечением обстоятельств закинутый в твою провинцию. Не зря он говорил о Реции, в бояю при которой тебе пришлось сражаться, он знает это место не понаслышке. Его отец так же принимал участие в этих сражениях, потому я не мог пройти мимо этого процесса. Раз случилось так, что я здесь, я обязан передать это дело в Рим.

– Спрошу тебя об одном – как звали его отца? – теперь уже Маркус и знать не мог, имел ли он права не пускать его и если имел, то обязан ли был не пускать.

– Гемин Фабриций.

–Что ж, это дело меняет. Стало быть, этот парень Тит Фабриций его сын. От чего же он с ума сошел?

– Будем считать этот вопрос закрытым. Ты мудрый правитель Маркус. Перейдем же к делам остальным. – Ник выдохнул, как можно делая это незаметно. С его плеча будто упал камень, но возможно он просто переложил его на другое, – у меня есть дела связанные с храмом, а так же синедрионом. Позже я оставлю тебя, это будет через три дня.

Каин все не мог понять, в чем же может быть помощь тому, кто не пострадает. Каин знал, что не умрет, распни они его или повесь. Зачем же он печется обо мне, если не из любви. Это действительно так, но так от части, и поймет это Каин не сейчас. А ведь самое страшное не смерть, ни человеку, ни богу. Смерть это грань, переводящая из одного состояния в другое. Сойти с ума, лишиться разума вот что страшно. Быть ввергнутым в гиену, где боль и скрежет зубов не конец, а прелюдия к миру безумных, в конце они потеряют душу в своем безумии. Светлый разум может скрыть от глаз нечто, в его ослепительном свете, будто идя под факелом многое можно не заметить, то что стоит не прямо перед тобой. Во тьме же, видно подчас, куда большее, страшно поддаться ей, она съест тебя, привлекая новым контрастом.

Naves oneraria ждал, чтобы покинуть берега иудейской провинции и направиться в Неаполь. Помимо прочих на корабле в разных его частях плыли Каин и Ник. Из Неаполя они должны были отправиться в Рим, так было известно префекту Иудеи Маркусу Амвивию. Планы самих путников разительно отличались, для Каина и Ника добраться в Рим означало пойти по наихудшему пути. В первую ночь после отплытия Ник спустился в трюм корабля и велел охраняющему воину подняться на палубу.

– Здравствуй Каин, скажи ты научился плавать? – поинтересовался вдруг Ник.

– Зачем ты все это делаешь Ник? К чему спасаешь меня увечного, гибнущего всякий раз. Не уж то из любви? Ты невероятно добр ко мне мой друг. Я благодарен тебе за это. Я прошу у тебя прощения, за то, что не видел твоей доброты ко мне. Знаю ты добр не только ко мне, а значит человек ты хороший и лучшего друга и сыскать нельзя. Насколько преданным человеком нужно быть, чтобы и через тысячу лет, не только не позабыть, но найти и даже спасти своего друга, но не уж то ты думаешь, что я пойду за тобой лишь в благодарность тебе? Нет, не пойду, но и тогда ты не отвергнешь меня, а потому заслуживаешь признательности, граничащей с поклонением. И я тебя люблю друг мой. Прости же меня, но и оставь на веки. Ты знаешь, почему я говорю так.

– Знаю, мой друг, знаю. Я отпущу тебя и тогда стану ждать. Может измениться что, – они сидели рядом друг с другом по обе стороны решетки, у них еще было время поговорить, может последний раз, но они сидели молча.

– Один хороший случай может научить всему, что хочешь, – с улыбкой сказал Ник и направился к лестнице.

Так говорят, наверно, нарочно, чтобы не пугать надежду заговорить снова. Прощание ставит точку, но когда говоришь так, это может означать что угодно. Следующее утро для Каина не подарило солнца, в трюмах всегда темно и потому он ждал не ночи, а Ника, когда тот скажет ему – «плыви мой друг». Каин поступит как велено, но куда плыть? что делать, когда приплывешь? Наверное, жить, что ему еще остается.

Это было время солнца, под ним жили все цивилизации того времени, тогда оно было в зените. Когда-нибудь это повториться вновь, а сейчас оно медленно заходит, косо бросая свои лучи и устремляясь на север, пробуждая детей великана Имира. Они станут рвать его на части, создавая мир на его костях. Несчастный бог, самый настоящий бог, он все еще жив. Скоро Олимп осознает свою несостоятельность, в своем блаженстве и всевластии. Они всего лишь счастливцы, дети которым подарили игрушку в вечное владение. Они же и потеряют ее и потеряют намеренно, от того что она больше не приносит им радости, что не воспевает их славу и беспечную красоту. Лишь один бог не потеряет своего мира, тот у которого ничего нет кроме самого себя. Дели его сколько угодно и думай, что убил навечно. Можешь забыть, не знать вовсе, а это ты. Хочешь ты такой власти? Живешь ты в этом мире, жил ли когда? Ник думал об этом теперь снова, лишившись последней опоры, перестав плыть в облаках. Его мечты жить среди людей, его вера в Каина как проводника обратно теперь угасла. Когда Ник был не один, он переставал думать о том, что он должен этому миру хоть что-то кроме обитания в нем. Пройдут годы и все забудется, начнется с начала, но если вспомнит хотя бы один, не будет ли это обманом?

Рим не ждал Ника, этот город вообще никого не ждет, а идут в него все. Тогда это было так, и Ник не стал этому сопротивляться. Становилось интереснее, что же случиться когда дорога выбрана иная. Должно быть произойдет нечто, до того не известное. Ник этому был даже рад, не переживать же одну жизнь столько раз. Ему интересно.

Политическое устройство в мире действительно менялось на глазах, но только на глазах Ника. Все думали, что так и должно быть, а тем временем Римская империя все еще удерживала средиземное море, Балканский, Апеннинский и Пиренейский полуострова. Активно развивалась Британская империя, Германцы так же стали независимы. На востоке же напротив, наблюдалась раздробленность сродни феодализму. Эффект бабочки одним словом давал о себе знать, но отнюдь не в тех масштабах каких можно было ждать. Мир жил по прежним законам природы и законам природы человека. Власть ни куда не девалась, по-прежнему существовало понятие религии. Религия скорее была похожа на субкультуру, нежели на священные каноны. Никто не верил, слепо повинуясь с тайной опаской, не готов был отдавать душу на повеление господа. В то же время терялась какая-то банальная совесть, предотвращающая нас от ошибок, отделяющая добро и зло. Имея возможность пренебречь одной деталью, рушилась целое строение. Вавилонская башня уже точно не будет достроенной, не в этой жизни, по крайней мере.

Наука помаленьку двигалась, пока это был маленький снежок, но уже тогда стало ясно, что он станет лавиной. Среди прочих мыслителей и людей науки затесался Каин. Его роль в науке давала обратный эффект. Каин благодаря своим работам получал возможность учиться. Он здорово разбирался в истории, оно и не удивительно, учитывая, что многие события происходили у него на глазах. Каин знал уже несколько языков, среди прочих были арамейский и шумерский язык. Языки эти давно уже были забыты и померли вместе с цивилизациями, родившими их, но один остался. Человек историк, чья жизнь и сама большая история жил в разных местах, в зависимости от того куда направляла его наука. Минуло много веков, за которые Каин сменил около шестидесяти имен, около пятнадцати из которых прославил своей деятельностью. Помимо науки Каина прельщало искусство, в частности живопись, однако в то же время он и сторонился художников, некоторые из которых хотели написать его портрет. Начнется непременно что-нибудь мистическое, что снова оборвет его спокойную жизнь. Первое что случится, найдут его, а он и так прячется, как только это возможно. Пару веков назад, едва перебравшись с материка на остров, Каин нашел одно примечательное строение – это была церковь. Для чего служило это здание, Каин тогда не понимал, оно было похоже на храм, только без роскоши, просто красивое здание из камня, можно подумать, что это нечто среднее между дворцом и амбаром. Здание считали зловещим, потому что ни кто не знал, откуда оно взялось, и кто бы туда не пытался войти ни у кого не получалось. Как-то раз к зданию отослали королевскую рать, они пришли туда со стенобитным орудием. Орудие тащили кони, и вот уже у самых дверей церкви животные начали бесноваться до тог, что устроили страшные беспорядки в городе, несясь по площадям с огромным бревном. В другой раз король уже сам отважился посмотреть на это чудо-строение, но и тогда его ждала неудача. Церковь внезапно исчезла так, будто не было ее вовсе, из-под самого носа. Никто не заметил, как это произошло, но церковь вернулась обратно. Позже королю сообщили о случившемся, но тот отказался даже слушать о ней, более того приказал казнить всех кто когда либо упомянет о ней. Так в самой гуще живого города оказалось призрачное здание. Дошло до того что перестав глядеть на него, люди сами стали думать о том что его не существует. Редкие странники, спрашивающие о здании, в ответ получали недоуменные взгляды. Каин стал первым кто вошел внутрь, для него ворота нашлись, оказалось, что они всегда были, но с другой стороны, спрятанные за плющом. Их так никто и не нашел по той причине, что едва ли не сразу искать перестали. Впрочем, Каин не искал их вовсе и просто вошел в них, может потому что ему было суждено.

Церковь навсегда могла бы стать домом для Каина, может и станет, но не сейчас. Каина не оставляли мысли о том, что единственная вещь которая принадлежит по праву ему должна быть с ним. Он надеялся вернуть книгу оставленную и утерянную возможно навсегда. Еще одним немало важным пунктом являлось и то, как развивалось новое государство. Британия отделилась от Рима незадолго до появления в ней Каина. Как любой сепаратист Британия резко меняла свой облик, обретя независимость. На острове первым делом начался раздел владений, раздача титулов и званий, непременно это были люди, не входившие в число тех, кто властвовал во времена Римской империи. Лордами становились военные, купцы и даже простолюдины, занимавшиеся натуральным хозяйством. Значение науки падало, вместе с тем культивировалась культура новой империи. Заимствование было в первую очередь у соседей, претендующих на независимость Испании и Франции. Постепенно государство взобравшееся на последнюю ступень Римской лестницы спустилось с нее чтобы построить новую, вместо того чтобы надстраивать над старой. Так на одном из собраний деревни в графстве Саутворк один мужчина пришел плотником, а вышел оттуда лордом. Реакцией его был короткий смешок, застрявший в его горле ровно до тех пор, пока он не пришел домой и не задумался. Люди науки, званий как можно догадаться не получали, их сменили другие люди – алхимики. Не веря в прогресс постепенный, новые государства в большинстве своем уверены в чуде сегодняшнем. Алхимики как раз были людьми нужными для эпохи, они выдавали фокусы за знания и так ведь, по сути, и было. Всем было глубоко наплевать, что на основе этих знаний нельзя построить новые и что применить их нельзя, главное, что фокусы производили нужный эффект. Да людей науки жаль, но их было не так много. Куда больше людей оказалось неприкаянными в военном деле. Все кто был на службе Британии как провинции, теперь оказались неугодны новой власти, но при этом и не отвергнуты окончательно. Таким образом, тысячи солдат оказались предоставленными сами себе. Куда же пойти этому бравому войску? Они подались в рыцари. Все что необходимо, у них было, доспехи оружие и тяга к приключениям. Однако, от красивых романов их жизнь отличалась куда больше чем походила на них. Они ходили, как правило, вдвоем или большей группой и занимались разбоем, других можно было купить на службу с определенным сроком. Обычно нанимали одного рыцаря, который мог охранять дом и обучать сыновей нанимателя бою с мечом. Нанимать двух рыцарей было не только накладно, но и опасно, так как бывали случаи сговора, при которых хозяина убивали. Да хозяина мог убить и один рыцарь, но этого все же почти не случалось.

При всей затворнической жизни, что вел Каин, он был неплохо осведомлен о том, что происходило снаружи его огромного дома. Так однажды он наткнулся на необычное объявление у дома новоявленного лорда Джоинера. Стивен Джоинер нанимает двух рыцарей к себе в дом, при всем этом имея почти взрослого сына и почти не имея ничего за душей. Одним словом –нелепость. Абсурд, который наверняка решается какой-то веской причиной. Все причины и следствия можно было выяснить двумя способами. Первый, не имеющий смысла, если вы лично не знакомы с тем о ком хотите узнать – спросить самого человека. Второй куда более реальный для любого любопытного – таверна.

Таверну Роджерса украшала роза на деревянной табличке. Место мало чем отличное от других подобных заведений, как всегда собиравшее сброд бездельников гуляк и бандитов, названных рыцарями. Они проводят там вечера и будут проводить их таким образом еще многие века. От чего человеку не живется свободно? Каин не понимал. Не понимают этого многие, но не большинство, большинство уверенно в том, что толпа не отнимет их свободу. Суть жизни иных людей и вовсе в том чтобы знать все про всех, не важно как это связано с ними. Ни как чаще всего, но они радуются, когда их голова забита этими людьми. Каин направлялся в таверну Роджерса, но совсем по другой причине. Им овладело любопытство.

В таверне было почти темно, несколько лучин освещали помещение в трех уголках. По центру ближе к стене располагалась стойка, за ней сидел хозяин бара по одну сторону и такой же в годах мужчина по другую сторону. Занято было и несколько отдельных столов, вероятно, завсегдатаями заведения, а в целом было не людно. За столом в углу уселся Каин, он выбрал самый темный угол, но его все же заметили.

– Эй ты! погреться что ли пришел? – раздался голос старого борова из-за стойки. Это был тот, что сидел ближе к стене.

Каин растерялся. Он впервые в таверне, что здесь делают, он догадывался, но как правильно попросить выпивку? Каин успел осмотреть трижды всю таверну, перед тем как ответить.

– Что у вас пьют здесь? – смущенно проговорил Каин.

К Каину подошла женщина средних лет с кружкой в руке.

– Деньги у тебя есть?

– Я бы хотел объясниться, – начал Каин.

– Ну-ка, чего ты там скажешь?

– Скажите, что я должен делать?

Женщина рассмеялась, но не долго, уже через секунду ее лицо стало словно каменным.

– Гони деньги и держи свое пойло, – женщина сунула Каину кружку и встала близко.

Каин положил медяки на стол и потянулся за кружкой. Женщина резко дернулась вперед и подмигнула Каину, затем с улыбкой ушла прочь. Следом подошел мужчина, грозного вида, заросший и жутко грязный. Впрочем, любой из тех, что находились в таверне подходил бы под описание.

– Подгони-ка и мне кружечку, прошептал над ухом мужик

– Как тебя зовут?

– Можешь звать меня своим господином, если хочешь уйти живым и здоровым, – с хохотом сказал мужик.

–Тебя наверняка зовут Гарри, ну или типа того, – предположил Каин.

– Ты знаешь меня, сопляк?

– Нет, я не знаю тебя, но у меня есть предложение к тебе. Хочешь подзаработать Гарри?

– Как тебя зовут? – вкрадчиво спросил Гарри, словно подозревая что-то. Он отстранился назад.

– Я Джим, – представился Каин. Между прочим, это был уже не первый раз, когда Каин представился так. Это имя здорово сочеталось с внешностью паренька и само вылетало из его уст, когда он не знал, как соврать.

– Предложение следующее, я задаю тебе вопросы, на которые ты мне ответишь. Заплачу, как выйдем отсюда.

– Э нет брат, деньги вперед давай.

– я могу их отдать и другому человеку, чего ты теряешь? Ничего. Если же я отдам тебе сейчас деньги, ты убьешь меня. Потом ты поймешь что зря, ну да ладно. Согласен?