Дары богини Хадор

– Я же сказал, это то, что поможет тебе расслабиться и вывести наш разговор на другой уровень.

– Иными словами, у меня нет выбора?

– Выбор есть всегда, – сказал Эллонир, – я предлагаю тебе выпить это, – он пододвинул стакан к Тео, – либо воспользоваться альтернативой инъекции. Эффект быстрее, но, на мой взгляд, это не эстетично, – мужчина говорил так, будто предвкушал истинное удовольствие.

Тео взял в руки стакан, поднёс к губам и сделал небольшой глоток, жидкость обдала холодом и точно куском льда покатилась по пищеводу, затем Тео смело опустошил стакан, не отводя глаз от Эллонира, который с каким-то вожделением смотрел на то, как буро-сизый раствор уменьшается в объеме.

Тео со стуком установил стакан на столе, но всё ещё не отпускал его из рук, неистовая горечь во рту заставила юношу несколько раз сглотнуть слюну.

– Скоро это пройдёт, – сказал Ронис.

– Надеюсь.

– Итак, расскажи мне о себе, – попросил Эллонир и закинул одну ногу на другую.

– Что именно вы хотите услышать?

– Всё, что ты посчитаешь нужным.

Тео задумался и замолчал на некоторое мгновение, но после промолвил:

– Я не хочу говорить о себе.

– Тогда о чём ты хочешь поговорить?

– Зачем я здесь? Фанимара в чём-то подозревают? Где он?

– Так значит, ты учишься на последнем курсе медицинской семинарии? – Эллонир проигнорировал поток вопросов Тео, и молодой человек подумал, что, возможно, только подумал о них, но не произнёс вслух. Тео ощутил, как мысли его путаются.

– Что с моим дедом? И зачем я здесь? – повторил Тео, осмотрелся по сторонам и увидел, что стены и потолок зеркальной комнаты приобрели подвижность, а отражение в них многократно уменьшилось и будто размножилось в несколько копий. Молодой человек обнаружил себя на острие паники.

– Успокойся, Тео, – голос Эллонира приобрёл невероятную глубину, проникая в самые центры мозга и точно подчиняя волю Тео себе.

– Что я выпил?

– Сейчас это неважно, – фраза Рониса несколько раз эхом прокатилась по зеркальной комнате, – расскажи мне о себе…

– Я учусь на лекаря, – машинально ответил Тео, точнее у него сложилось впечатление, что кто-то ответил его губами.

– Хорошо. А чем конкретно ты хочешь заняться?

– Я ещё не знаю. Но мне нравится терапия, сердечные и нервные болезни, но не люблю хирургию, – Тео удивлялся своей многоречивости и нарастающему чувству приятного головокружения, – сестра и дедушка, однако, хотят, чтобы я продолжал обучение в Академии Целительства, но меня терзают сомнения, – в голове Тео возник образ Фанимара и Ирмы.

– У тебя есть друзья?

– В детстве я считал своими друзьями трёх человек: Фанимара, Ирму и мачеху. А в семинарии я познакомился с Гвинэ, Гвинэ Рином, точнее, это он со мной познакомился, – Тео улыбнулся, сам того не желая.

– А твои родители?

– Мои отец и мать всегда были заняты собой и своими делами больше, чем мною или Ирмой. Меня обижало это, да что там, и сейчас обижает…

– Чем ты занимаешься в свободное время?

– Плаваю… бегаю, – ответил Тео, но после забыл, что сказал мгновение назад, потеряв нить разговора, – о чём я говорил?

– Ты сказал, что плаваешь и бегаешь, – Эллонир несколько раз кашлянул, – Не старайся удержать что-либо в голове, просто говори, – посоветовал он.

– У меня с детства болезнь бронхов и нужно тренировать лёгкие, потому я занимаюсь спортом, но в последние месяцы много времени уходит на учёбу и работу.

– Ясно, – повисла пауза, – А Фанимар Калеста? – Эллонир Ронис резко сменил тему разговора, – Какие у тебя сейчас с ним отношения? Ведь ты сказал, что в детстве считал его своим другом. Сейчас что-то изменилось?

– Нет. Он по-прежнему мой друг и самый лучший советник, но я отдалился ото всех и обидел тем самым дедушку. Если бы я увидел его сейчас, то непременно попросил прощения…

– Ты знаешь, где сейчас Фанимар? Или, быть может, ты можешь предположить его местонахождения?..

Тео посмотрел в чёрные сверкающие глаза Эллонира Рониса и осознал, что забывает, где он, о чём говорит, и даже, кто он…

* * *

Казалось, что Тео слышал глубокий голос Эллонира Рониса где-то вдалеке, но уже не разбирал значения слов, произносимых им, ровно, как не понимал и того, что говорил сам.

Из темноты небытия пред молодым человеком вдруг начали разворачиваться картины прошлого, они возникали, словно во сне, но были невероятно яркими и живыми.

Тео Калеста ничего толком и понять не успел, как им завладело одно странное воспоминание.

В прошлом году, в свой девятнадцатый день рождения, 25 мая, когда в Трэсмадесе традиционно празднуют Фестиваль Весны и приход летнего тепла, Тео отправился гулять по вечернему городу, наводнённому наряженными в различные костюмы людьми.

В этот день в столице Дэсмоса на каждом углу можно столкнуться с различного рода представлениями, бродячими музыкантами, фокусниками, циркачами, укротителями диких зверей, что привозят экзотических животных из дальних стран.

По улицам города витают пряные ароматы разнообразных яств, приготавливаемых в переносных шатрах или под открытым небом, запах костров и травяных чаев, томящихся над их жаром в огромных котлах.

Для тех, кто желает испить что-нибудь покрепче, предлагают холодное имбирное пиво, вермут или вовсе огненную воду.

Празднество длиться до глубокой ночи, а некоторые продолжают его до самого рассвета. Около полуночи на центральной площади Трэсмадеса у Дворца Соборов и Храма Альдахора, что являются одними из самых высоких зданий во всём Восточном Пределе государства Дэсмос, со своей речью к народу обращается монарх и представитель Вектрала – собрания духовенства.

После череды поздравлений, напутствий и пожеланий, сопровождающихся радостными криками и хвалебными воплями, с кораблей, пришвартованных у берегов Семиветряной Гавани, пускают фейерверк, что брызгами красочных огней разливается в синеве неба, оставляя после себя клубы белого дыма, пахнущего порохом.

Когда бурное веселье заканчивается, многие следуют ближе к берегу, где на воду отправляют пихтовые венки – знак, славящий богиню Имут, что есть истина, справедливость и равновесие всего сущего, а затем окунаются в море, которое, всё ещё сохраняя зимнюю стужу, становится священным в эту ночь.

При этом поются молитвенные песни, просящие у Имут Справедливой покровительства для людей живых и уже почивших.

Эти зачаровывающие слух звуки являются закономерным завершением шумного празднества, и именно эти звуки так явственно слышал сейчас Тео.

Будто это было вчера… Он брёл вдоль песчаного берега моря, одухотворённый волшебным пением, как вдруг увидел около скалы расписной шатёр, из которого наружу рвался жёлтый свет.

Тео не знал почему, но казалось, что этот свет звал его, подобно тому, как огонь манит к себе мотыльков, которые точно безвольные странники неумолимо следуют к его теплу.

Молодой человек заглянул за парусиновую завесу, что отграничивала внутренне пространство, наполненное тишиной, от внешнего, где всё ещё витала аура шумного праздника: