искусством написать красиво
в снегах вечерних городки,
где пешеходы-бурлаки
так странно тихи и счастливы,
что фонари теплы разливом
и дворник… запил… от тоски.
276 Приглашение в Юту
Не говорите – террасы, беседка,
доброго пса терпеливый укор…
Вижу священную частную клетку,
и обделённых друзьями сестёр,
где через сорок седеющих лет
только собака для тихих бесед.
Вот, потому, он оставил эстетство,
кинул войну этажей и траншей
и написал изумительным детство
фермерской Юты своих малышей
там, где другая планета совсем
пишет сюжеты семейных поэм.
277 Звёздное
Пусть позади и боль, и пепел…
Важнее утешений слов,
что уцелевший парус светел,
как бездны маленьких костров,
которым верное родство
с лучами сердца твоего.
278 Вавилонская трава
Ощущение глуши,
разметавшегося лета,
вавилонская трава,
у нехоженой версты,
поглощение души
переполненностью цвета,
паутинок кружева
и шелка из бересты…
Как ладонями прочесть
неизбежность примиренья,
без тропы или границ
возвращение забыть,
будто выдумана здесь
от начала сотворенья
перепутанность страниц,
по которым стоит жить…
279 Идеальное
За что иных язвить созданий
рисунка тонкою красой,
многопечальными глазами,
полуразбуженной косой,
где, не для жизни, идеалы
и миллионам чистых душ