Ветер перемен

– Папа делал мне самолет из бумаги, и сначала он летел, а потом падал. А ты умеешь делать самолет из бумаги?

– Конечно, умею, – я улыбнулась.

Нейт какое-то время смотрел на меня, а потом откинулся на спину и улегся, глядя в небо. Я последовала его примеру.

– А ты знаешь, сколько там шишек? – спросил вдруг он.

Я в задумчивости посмотрела на раскинувшиеся над нами ветви с множеством шишек на них.

– Нет, не знаю.

– А я знаю, – гордо произнес Нейт.

– Сколько же там шишек? – я повернула голову и взглянула на ребенка. Подняв правую ручку вверх, он водил из стороны в сторону крошечным пальчиком и бормотал что-то себе под нос. Словно старался их все пересчитать.

– Два-пять-восемь-двенадцать, – наконец выдал он и тоже посмотрел на меня. – Что значит «очень много»! Много-много!

Я рассмеялась.

– Давай поиграем в мяч? – весело спросила я, удостоверившись, что времени после завтрака прошло достаточно и под моим чутким присмотром Нейт не заработает заворот кишок.

Глава 7

День 14

– Не смей лезть ко мне в душу! – проорала Кимберли, и, совсем не вежливо вытолкнув меня из комнаты, захлопнула у меня перед носом дверь.

А ведь я всего лишь пришла спросить, не нужна ли ей в чем-нибудь моя помощь.

Что уж говорить, эта девчушка сводила меня с ума. Прошло две недели со дня моего приезда, а в наших с ней отношениях так ничего и не изменилось. С Нейтом я отлично ладила. Мы много гуляли и играли, и он, в отличие от сестры, не выставлял меня полным ничтожеством и, почти не вредничая, исполнял мои просьбы, вовремя отправляясь за стол или в кровать.

Я стояла в коридоре напротив комнаты Ким и ломала голову над тем, как мне быть. Что еще мне сделать, чтобы она перестала меня ненавидеть и позволила хотя бы изредка общаться с ней, помогать в чем-нибудь. Мне было обидно за её неприязнь к моей персоне, ведь она совсем меня не знала и не давала мне и малейшей возможности показать ей, что я вовсе ей не враг. И всегда, что бы ни случилось, готова прийти на помощь. Но как, черт возьми, мне дать ей это понять?

– Няня, давай поиглаем? Я не хотю больше спать, – услышала вдруг я за своей спиной голос Нейта.

Обернувшись, я увидела, что он стоит на пороге своей комнаты, босиком, в одних трусиках. Вид у него был заспанный, но до того милый, что я не смогла сдержать нежной улыбки. Взглянув на наручные часы, я поняла, что Ким своими воплями разбудила его на сорок минут раньше. Но вряд ли он снова заснёт. Подойдя к малышу, я взяла его на руки и зашла с ним в комнату. Он обвил меня ногами и руками.

– Конечно, поиграем. Только сначала давай тебя оденем.

Раздернув занавески, я, не опуская Нейта на пол, подошла с ним к шкафу.

– Что ты хочешь надеть? Свою кофточку ты заляпал во время обеда, так что давай выберем тебе что-нибудь другое.

– Холосо. Вот эту хотю, – цепляясь одной рукой за мою шею, он вытянул вперед другую, указывая на голубую футболку с мишками.

Я взяла её в руки.

– Смотри, а тут еще есть такая же, только с зайчиками.

– Нет, хотю с мишками.

– Хорошо, – я улыбнулась.

Прихватив из шкафа носочки и штаны, я подошла к креслу у окна, и, усадив на него Нейта, стала одевать.

– Во что ты хочешь поиграть?

– Я тебе показу, – пообещал Натаниэль, глядя на меня и улыбаясь.

Надев на него маленькие носочки, я подняла Нейта и поставила на кресло, чтобы надеть штанишки и футболку. Пока я его одевала, он смотрел на меня, трогая крохотными ручками мои волосы.

– Няня, а ты не уедешь от нас? – спросил вдруг он.

Я подняла взгляд на ребенка, до глубины души удивленная таким вопросом.

– Нет, Нейт, сейчас я никуда не уеду. Но в конце лета мне нужно будет поехать домой к маме и папе.

– Конец лета это сколо? Сколько это в буквах?

– Сейчас начало лета, месяц июнь. А конец лета наступает 31 августа. Это через два с половиной месяца.

Нейт некоторое время молчал, о чем-то думая, а я тем временем заправила его футболку в штанишки.

– А ты велнешься? – снова спросил он.

Я подняла взгляд на малыша и вгляделась в его личико. Я никак не могла признаться ему, что моя работа завершится здесь вместе с последним летним днём.

– Постараюсь, – я улыбнулась.

– Это холосо, – кивнул Нейт, протягивая к моему лицу свои крошечные ручки и касаясь ладошками моих щек. – Ты мне нлавишься. Длугие няни злые, а ты холосая. И я люблю с тобой иглать.

Прошло всего две недели, а я уже обожала этого малыша.

– И я люблю с тобой играть, – проговорила я, надевая на него сандалики и беря на руки.

Нейт улыбнулся и крепко обнял меня за шею. У меня сердце сжалось и стало невыносимо думать о том, что мне придется уехать от него. Пусть Ким меня не переносит, зато Нейта я люблю с каждым днем все сильнее. Хотя, наверное, это ошибка, и я должна оставаться равнодушной к нему. Нельзя слишком сильно привязываться к чужим детям. Ведь это правда: рано или поздно мне придется уехать отсюда домой.

– Хочешь молоко и печенье? – спросила я, когда мы выходили из комнаты.

– Да. А где мама и папа?

– Они еще на работе, но скоро придут домой.

Мы спустились вниз на первый этаж, и только там я опустила Нейта на пол. На кухне я усадила его за стол и положила перед ним детские книжки.

Доставая из холодильника пакет с молоком, я всё думала о словах Нейта. О том, как он спросил, не уеду ли я, и как признался, что я ему нравлюсь.

Налив в кружку молоко, я поставила её на двадцать секунд в микроволновку, чтобы чуть-чуть подогреть, и полезла в шкаф за печеньем. Натаниэль листал тактильную книжку, сидя на стуле и болтая из стороны в сторону ногами. Я улыбнулась, наблюдая за ним.