Ангел из прошлого

– Я не согласен с твоим «идеальным планом», – минуту спустя отвечает Олег. – И не считаю, что так будет лучше для Симы.

– Так будет лучше для меня! – Назарий смотрит на него внушительно, чтобы тот, наконец, вбил себе в голову. – И для Фролыча. Но вижу, ты слишком жалеешь не тех людей – моего папашу, который вообще не человек во многих смыслах, и эту блаженную, которая никому не нужна.

Олег обходит его и идет к двери, распахивает ее на всю.

– Советую тебе все хорошенько обдумать и наедине, раз ты меня все равно не слышишь.

– Прекрасно, – Назарий идет к открытой двери. – И это при том, что мы с тобой за всю жизнь ни разу не поссорились! Но нет, ты решил упереться рогом и стоять на своем, хотя это вообще тебя не касается.

– Я только предлагаю тебе…

– Я уже все решил! – перебивает Назарий. – Будешь мешать мне – я легко на нашей дружбе поставлю точку.

С этими словами он уходит, гордо подняв голову. Нет, он не сможет вот так, легко, как заявил. Да и как можно отказаться от человека, который давно ему как брат? Но с Олегом ничего не случится за это время, а с Фролычем – может. Поэтому, сначала нужно обезопасить Фролыча, а после – после Олег сам все поймет. Увидит, что это была не мимолетная глупая мысль, не каприз, а вполне разумное дело, которое всем принесет их долгожданное счастье.

Чужой дом

– Сегодня утром было заседание комиссии, – сухо говорит директриса без предисловий, входя в комнату-подсобку. – Мы решили тебя не вызывать, так как твое дело нам известно, и оно не изменилось. Выгнать мы тебя не можем, но и держать тебя здесь – тоже. Решили отправить тебя в больницу-интернат.

– Но… я не хочу. – Сима медленно отходит к стене. – Я здорова!

– Меня не волнует, что ты там не хочешь, – слышит она в ответ.  – Мы сделали для тебя все, что могли. Дальше с тобой будут возиться врачи и спецперсонал.

– Не надо. – Сима берет папку с портретами с тумбочки и прижимает к себе. – Лучше я просто уйду куда-нибудь…

– Не думаю, что лучший выход – жить на улице. – Директриса презрительно кривит губы. – Давай, собирайся, через час за тобой приедут.

Сима собирается. Скорее машинально, чем осознанно. У нее теперь есть большая тряпичная сумка – подарок детдома. Все вещи туда идеально помещаются. Сима кладет на дно папку с рисунками, сверху документы, рядом помещает аккуратно свернутые листы обойной бумаги, два карандаша, теплую одежду, сменную обувь и старенький плед.

Медленно она спускается в холл. Набирает в грудь воздуха, чтобы не заплакать.

– Ты куда это собралась? – слышит она позади себя голос Тамилы и даже не вздрагивает. Почему-то Тамила теперь не кажется страшнее, чем директриса.

– Да вот… ухожу, – отвечает Сима чужим странным голосом, почти не слышным, но каким-то дребезжащим.

– В смысле?

– Я не могу больше здесь оставаться. Меня отправляют в больницу-интернат, как и грозились… Я им не подхожу.

– Тебя выгоняют, что ли?

– Ну… да. – Сима неловко перетаптывается с ноги на ногу. – То есть, меня не могут выгнать, так, чтобы совсем… Поэтому меня в больницу. Я не хочу туда! – Она вдруг поднимает на Тамилу глаза, и ее начинает бить мелкая дрожь. – Не хочу. Они будут колоть меня лекарствами и давать таблетки, от которых у меня в голове будет все путаться… я знаю, уже так было. И выходить я не смогу, там высоченные заборы без дырок…Я там действительно сойду с ума и забуду папу. Ведь он не знает, где я. А если я его забуду, как мы встретимся?

Тамила меняется в лице. Оно становится каким-то беззащитным, чего не было раньше. Странно все это. Ведь Сима ей чужая и к тому же совсем ей не нравится – та много раз давала это понять.

– Тебе незачем ехать в эту больницу, – говорит она. – Ведь ты абсолютно нормальная.

– Знаю. – Сима опускает голову. – Я лучше на улицу, чем туда.

В глазах Тамилы что-то блестит. Она вся напряжена и, кажется, – еще чуть-чуть и она пойдет и поколотит директрису, такой у нее вид.

– Подожди меня тут. – Тамила срывается с места, но тут же останавливается.

– Подожди и никуда не уходи, хорошо?

Не дождавшись ответа, она бежит вверх по лестнице.

– Я только ключ взять, – поясняет она.

– Только на минутку! – будто боится, что Сима исчезнет.

– Я что-нибудь придумаю. Я найду выход, да, найду. Обещаю! – кричит она, поднимаясь по лестнице и поминутно оборачиваясь назад.

Сима смотрит ей вслед. Впервые ей кажется, что если Тамила найдет выход, ничего плохого не случится.

Они просто пойдут вместе к ней домой. А потом Тамила заварит ей чай, а себе – кофе. И Сима останется.

Она останется с ней насовсем.

И, может быть, у нее даже появится темно-синее платье с прозрачными рукавами и бантом.

Только она никогда не найдет отца, потому что Тамила против. Она запретит ходить по улицам одной и даже говорить на эту тему. А если Сима ослушается, снова будет пугать ее в темной комнате, и трясти за плечи, и называть истеричкой, и взывать к ее здравому смыслу, и…

Все же это чуточку лучше, чем попасть в больницу, где ее сознание попросту уничтожат. Или – ночевать с бомжами в ночлежке. Или – умереть от холода на улице.

Сима вздрагивает. Рядом кто-то стоит. Кто-то подкрался к ней сзади, неслышно, как кошка, и теперь дышит в затылок. Она резко оборачивается. Перед ней стоит Назарий.

Когда он пришел – неизвестно. Может, всегда тут был. Может, это видение? Или он вылез из портрета? Сима машинально хватается за сумку.

Назарий смотрит на нее и будто не узнает. Или наоборот, узнал, но не поверил, что она. Об этом говорят его глаза. А сам он молчит.

Молчит и Сима, робко поглядывая снизу вверх.

– Ты куда-то идешь? – Он кивает на сумку.

– Да… – растерянно бормочет Сима. – Я больше тут не живу.

– Переезжаешь?

– Не совсем. – Она пожимает плечами и все смотрит на него. – Меня хотят положить в больницу, но ведь я здорова…

– Ну, понятно, – протягивает он.

Сима опускает глаза. В подробности вдаваться не хочется.

Слышится голос директрисы. Кажется, она идет сюда. Где же Тамила, скоро ли она там?

Сима начинает метаться, ища выход. Может… может Назарий ей поможет? Хотя бы просто спрятаться от директрисы, чтобы та силком не запихнула ее в машину, которая, кажется, уже сигналила за воротами и не раз…