Жизнь и страх в «Крестах» и льдах. И кое-что ещё

Где-то в контексте нашего разговора о моей любви к Питеру, я заметил, что очень мне хочется прокатиться на машине по ночному Питеру в Белые ночи и я всё жду, когда кто-то из моих питерских друзей позовёт меня на такую прогулку. НИ отреагировала на это замечание мгновенно:

– Исаак, если хотите, можем завтра же отправиться на такую прогулку вместе.

Надо ли говорить, как отреагировал на это предложение я? За разговорами мы и не заметили, как наступил час ночи и было принято решение отправиться по домам. Оказалось, что НИ живёт на Выборгской стороне совсем недалеко от того места, где проживал я. Я предложил её проводить до дома в такое позднее время, понимая, что вряд ли она паркует свою машину рядом с подъездом, в котором живёт. На это она ответила:

– Исаак, спасибо, конечно, но поверьте мне, что нужды в этом нет никакой. Я паркую свою машину на платной автостоянке уже много лет, и все сторожа меня знают и в позднее время суток всегда провожают меня до моей лестницы. Поэтому мы сделаем наоборот – сперва я подвезу вас домой, а затем поеду домой сама. А что касается нашей договорённости назавтра, то я вас подберу у вашего дома часов в 10 вечера, и мы поедем на ночную прогулку.

Вот так и закончился прекрасный Питерский вечер.

На следующий день ровно в условленное время НИ подкатила к дому, в котором я тогда проживал, я вручил ей букет цветов, который опять отправился на заднее сиденье, а мы, в свою очередь, отправились в прогулку по ночному Питеру. Через пару дней после этого я уже улетал домой. Во время полёта меня не оставляла мысль, как сделать так, чтобы не потерять НИ из вида навсегда. И я придумал.

По возвращении в Калифорнию, я позвонил ей и предложил совместный с ней бизнес: поскольку я в восторге от её профессионализма, я хочу спонсировать её бизнес. Моё спонсорство будет заключаться в следующем: она находит в Питере приличное помещение для своего офиса, который я оплачиваю, затем я покупаю ей билет на недельную поездку ко мне в Калифорнию, вместе мы ездим по производителям стоматологического оборудования, она выбирает всё лучшее для своего офиса, я закупаю его и отправляю ей в Питер. О моей доле в её бизнесе мы потом договоримся. А пока, если она согласна, ей надо лететь в Калифорнию и здесь мы обговорим детали нашего бизнеса. А чтобы лететь, ей нужна виза в США, для чего я пришлю ей вызов (обращение в американское консульство) по бизнесу от своей компании, где будет изложена необходимость её поездки. К тому времени я таких писем-вызовов от своей компании делал не один раз и с визой в американском консульстве в Питере ни разу не возникло никаких проблем. Я был уверен, что и на этот раз они тоже не должны возникнуть.

После моих объяснений, НИ, как бы с удовольствием, приняла моё бизнес приглашение и уже через неделю я отправил ей такое письмо с нашим очередным грузом в Питер. Затем я названивал ей, чтобы следить за тем, как продвигаются дела с её визой. После того, как она сдала в консульство все необходимые документы, ей назначили интервью с консулом через три недели. Теперь мы оба ждём с нетерпением результата интервью, т. к. нам обоим надо будет скорректировать наш рабочий график – ей, чтобы лететь, а мне, чтобы принимать и наметить график всех наших поездок.

Наконец, проходит три недели, и я звоню НИ, чтобы узнать, чем закончился её визит к консулу. Она знала, что я буду звонить и сразу же взяла трубку. Я не узнал её голос – она натурально плакала. Вот, что она мне рассказала:

– Исаак, вы не представляете, через что мне пришлось пройти. Единственный вопрос, который консул задавал мне несколько раз, был “Tell me honestly: did you sleep with Mr. Gilyutin?” («Скажите честно, вы спали с мистером Гилютиным?»). Я много раз повторила ему «Нет», но он мне не верил и в конце сказал:

– Если вы сейчас признаетесь в этом, то сможете подать новое прошение на визу через полгода, а, если не признаетесь, – только через 10 лет. Я вышла оттуда вся в слезах и больше я никогда туда не пойду.

Мне, конечно, было известно, что за последние 10 лет много молодых женщин приехало в США из России, Украины и Белоруссии по приглашению в гости, а затем нелегально устроились здесь работать нянями, а некоторые даже вышли замуж. Теперь они рассматривали всех молодых женщин под этим углом зрения. И это понять можно. Но НИ никак к таким женщинам отнести было невозможно: у неё прекрасная профессия и денежная работа, у неё своя квартира и машина. Похоже, что консул сделал свой вывод исходя из стереотипа: раз она стильно одета, красивая, привлекательная и молодая, значит бизнес с мужчиной связывать её никак не может, а может только что-то другое. Что это другое – ему быстро приходит на ум.

Вот так и закончился наш бизнес, совсем не начавшись. Но грубость и наглость консула остались со мной навсегда. Не сомневаюсь, что и с НИ тоже.

После этого я, как и всегда, стал планировать свой приезд в Питер на Новый год. Я позвонил НИ и спросил сможем ли мы увидеться перед Новым Годом и мне её ответ очень даже понравился:

– Конечно, Исаак, мы обязательно увидимся. Но только не в Новогоднюю ночь – если я в эту ночь не буду со своими друзьями – я могу быть неправильно понята.

Однако мои обстоятельства так сложились, что в тот раз мне не суждено было лететь в Питер – в это время у меня обнаружился рак и 14 октября меня в срочном порядке оперировали, после чего я ещё семь с половиной месяцев был под химиотерапией. Через пару месяцев после операции я позвонил НИ, чтобы напомнить о себе и поздравить её с Новым Годом. Я тогда сказал ей:

– НИ, я не могу сказать вам причину, по которой я не появился в Питере, но поверьте мне, что она была очень уважительной.

И мне опять понравился её ответ:

– Исаак, я, конечно, верю вам, такой человек как вы врать не может.

На этом наше общение прекратилось. Позже я пытался её найти через «В Контакте» и Facebook, но безуспешно. Скорее всего, выйдя замуж, она взяла фамилию мужа.

Первое раковое заболевание

Я так привык чувствовать себя не по годам здоровым, что совсем не был готов к тому, что произошло в 2004 году в возрасте 65 лет. Да и кто может сказать, что готов к такому? А произошло вот что. Я, как и во все предыдущие годы, в октябре пришёл к своему терапевту на обследование. Один из анализов ей не понравился, и она назначила меня на эндоскопию и колоноскопию. Колоноскопия подтвердила, что у меня не просто sigmoid colon cancer, а уже 2-й степени. Вот тебе и на! А я ничего не чувствую. Нужна срочная операция, чтобы предотвратить распространение рака на другие органы. Прихожу к этому доктору на приём и спрашиваю, что она мне посоветует в этом случае делать. Вот её ответ:

– Вообще-то людям вашего возраста обычно не советуют делать эту непростую операцию – считается, что с этим диагнозом можно спокойно прожить ещё лет 5–10, ну а потом… сами понимаете.

– Но мне-то надо ещё жить не 5–10, а 20–30 лет и притом непременно продолжать мой стиль жизни! – говорю я.

Она рассмеялась и говорит:

– Я знала, что вы так скажете – ведь я знаю вас много лет. В таком случае я вас срочно направляю в госпиталь на операцию – в вашем случае медлить нельзя.

И уже через неделю я оказался на операционном столе, где дежурный доктор-хирург (времени на выбор лучшего в окрестности доктора уже не было) отрезал 15 см от моей sigmoid colon. Во время операции я потерял много крови и им пришлось сделать мне переливание донорской, а, т. к. разрез живота был такой же длины, как и вырезанный кусок, для его заживления потребовалось целых семь дней, которые я провёл в госпитале. Это была моя первая в жизни операция.

Для полного заживления последствий операции врачи рекомендовали как можно больше ходить. Поэтому я впервые за четыре года жизни в новом доме открыл для себя его окрестности – стал ходить по два часа в день в округе и, таким образом, получил, наконец, возможность с ними ознакомиться. Никогда более – ни до операции, ни после неё – мне не приходилось просто гулять (бегать – да, но гулять – нет) в окрестностях своего дома.

Но самой операцией дело вовсе не ограничилось. Когда вырезанные ткани отправили в лабораторию на исследование, то выяснилось ещё более страшная новость: рак уже успел проникнуть в один из девятнадцати лимфатических узлов, удалённых вместе с вырезанной sigmoid colon. Это означает, что есть вероятность, что раковые клетки уже проникли в кровоток. Сказать точно – проникли они или нет – врачи не могут и, чтобы в будущем не мучиться этим вопросом, врачи рекомендуют пройти курс химиотерапии.

Вот тут меня по-настоящему охватила паника: все, если не знают, то слышали, что такое пройти курс химиотерапии и к каким последствиям эта процедура приводит. А, если после этого потребуется изменить образ жизни, то для меня это уже будет не жизнь!

В первую очередь, я решил проконсультироваться с патологоанатомом, который проводил исследование моих вырезанных тканей – может быть он скажет мне что-нибудь такое, что поможет мне избежать химиотерапию. И главный вопрос к нему был: как далеко от вырезанной sigmoid colon находился этот уже поражённый раком лимфатический узел? Я знал, что обычно такие доктора не встречаются с пациентами, а ограничиваются своим подробным отчётом, адресуя его моему хирургу и лечащему врачу. Я позвонил ему и попросил о встрече. На моё удивление он ответил «приезжайте». Доктор Joshua Sickel оказался очень приветливым и, после того как я сказал ему, что я кандидат наук, хотя и не в медицине, и раз уж мне пришлось столкнуться с серьёзной проблемой своего здоровья, то хочется из создавшейся ситуации извлечь хоть толику положительного и удовлетворить своё любопытство. После такого вступления спрашиваю: «нельзя ли мне посмотреть в микроскоп на мои вырезанные ткани», а он с большой охотой показывает мне как выглядят под микроскопом мои лимфо узлы. К великому сожалению, он не смог ответить на мой самый важный вопрос: «как далеко находился заражённый лимфо узел от вырезанной sigmoid colon». Таким образом, кроме короткого урока биологии, этот визит никак не продвинул меня вперёд в решении стоящей передо мной задачи – могу ли я избежать химиотерапии?

Тогда, сознавая, что в данном случае речь уже идёт о нормальной (в моём понимании) жизни, я практически целиком передаю все свои обязанности по бизнесу студенту, который тогда у меня был в помощниках, а сам полный рабочий день провожу в Интернете и образовываю себя по части разных видов химиотерапии. В то же время я хотел, чтобы мой партнёр по бизнесу в Питере не узнал о моей медицинской проблеме – он наверняка забеспокоится о судьбе нашего бизнеса и начнёт искать мне замену. А мне ведь нужна работа в случае, если удастся выкарабкаться из этого состояния без серьёзных последствий.

Мои дети, конечно, были в курсе моих событий, и Женя предложил мне, что он прилетит ко мне из Нью-Йорка. К этому времени он уже был женат и через месяц ожидал рождение своего первенца. На это я ему ответил, что считаю идею его приезда ко мне глупой, потому что, чем его присутствие здесь может мне помочь? А вот если он опросит всех своих друзей (я знаю, что среди них есть и доктора разных профилей) на предмет: не знают ли они хорошего онколога (такого, который бы входил в 5 % по моей личной терминологии) в моей Калифорнии – это и было бы лучшей для меня помощью. Эту же просьбу я адресовал и Кристине, которая тогда жила в Сан-Франциско.

Кристина не смогла помочь мне с выбором доктора, зато она привезла мне книгу знаменитого американского велогонщика Лэнса Армстронга, шестикратного победителя велогонки «Тур де Франс» – о его достижениях в спорте и о том, как ему удалось преодолеть смертельное заболевание раком. Его книга под названием «Не только о велоспорте: моё возвращение к жизни» была в 2005 году переведена на многие языки, в том числе и на русский. Этот выдающийся спортсмен столкнулся не с одним видом рака, а сразу с несколькими его видами, а, преодолев их все, после этого сумел вернуться в свой спорт и вновь стать победителем велогонки «Тур де Франс» – совершенно невероятное достижение! Конечно, эта книга мне тоже помогла – она вселила в меня надежду – если Лэнс в куда более сложной ситуации вышел победителем, значит и у меня есть надежда.

Как это ни странно, но именно Женя, находясь в Нью-Йорке, через своих друзей нашёл мне онколога (James Cohen), который, по выражению рекомендовавшего доктора, является самым известным и лучшим доктором в своей области на западном берегу США. Больше того, оказалось, что его офис находится в 10 минутах езды от моего дома. Теперь, начитавшись всяких ужасов об этой самой химиотерапии за три недели упорной работы с Интернетом, я с тяжёлым сердцем поехал на встречу с этим доктором, совсем не ожидая ничего хорошего.

После того, как я рассказал ему о причине своего визита и показал послеоперационные бумаги, он неожиданно стал расспрашивать меня о моих хобби и вообще об образе жизни. Когда он услышал, что я серьёзно занимаюсь альпинизмом, горными лыжами и теннисом, он немного подумал и сказал следующее:

– Вы знаете, вам не следует проходить курс обычной химиотерапии, которую я рекомендую всем своим пациентам, потому что после неё вы не сможете кататься на лыжах и ходить высоко в горах – у вас будут мёрзнуть пальцы рук и ног. Для вас я бы рекомендовал химиотерапию, которая проводится во Франции, а у нас в США её применяют очень редко, т. к. она тяжелее переносится пациентами, но в вашем случае отличного здоровья во всём остальном её имеет смысл проводить – она сохранит вам возможность продолжать ваш образ жизни.

Надо ли говорить, что эти его слова вселили в меня надежду на полное восстановление. Теперь начались тяжёлые будни житья под французской химиотерапией – каждые две недели я приезжал в его офис, там мне в течение 3 часов внутривенно вливали одну за другой несколько жидкостей, и я уходил. После этого наступал полный дискомфорт: слабость, быстрое утомление, подташнивание, полное отсутствие аппетита и исчезновение вкусовых рецепторов во рту. К концу двух недель становится немного легче, но это означает, что пора ехать к доктору за новой порцией химиотерапии. Такая экзекуция продолжалась 7,5 месяцев!

Начитавшись в Интернете советов о том, что, несмотря на слабость и быстрое утомление, надо заставлять себя осуществлять физические нагрузки, я постепенно начал бегать, каждый следующий раз увеличивая дистанцию. Ещё я ходил в свой спорт клуб и там плавал в бассейне на улице. Когда я появлялся в очередной раз у доктора, и он всегда констатировал хороший прогресс в моём лечении, он расспрашивал меня, что же я такого делаю, а я отвечал, что бегаю и плаваю через день. На это он приговаривал:

– Вот, я всем своим пациентам советую физические нагрузки, притом, как можно больше, но мало кто из них следует моим рекомендациям. Вы приятное исключение.

Ну, как известно, всё проходит, поздно или рано, наконец, и этой экзекуции пришёл конец. В результате, за это время я потерял 5 кг живого веса, зато мне удалось не только полностью восстановиться, но и сделать так, что никто из моих альпинистских приятелей об этой моей истории так и не узнал – я боялся, что если они узнают о ней, то будут остерегаться ходить со мной в горы или приглашать на длительное скалолазание в горах. Впрочем, и мой партнёр по бизнесу Коля тоже ничего не узнал об этом трудном для меня времени. Да и гора Шаста в том году меня тоже не увидела, но думаю, что простила ввиду серьёзности причины.

С тех пор прошло уже 16 лет, никогда я не пользовался никакой специальной диетой, но, конечно, употреблял в пищу лишь продукты, рекомендованные для людей, ведущих здоровый образ жизни. Зато после этой истории я прохожу колоноскопию регулярно каждые три года.

Второе раковое заболевание

А в апреле 2010 года эта напасть опять меня посетила, хотя и не в таком суровом виде. Как и положено всем мужчинам старше 45 лет, я ежегодно делал анализ крови на ПСА (простата специфический антиген) и следил, чтобы этот показатель не превысил числа 4.0. В этом году он взял и превысил этот показатель, что заставило меня забить тревогу и начать бегать по разным врачам и также просидеть целый месяц перед компьютером в поисках оптимального решения возникшей проблемы. Дело в том, что по этой тематике как книжной, так и Интернетовской, информации ещё больше, чем по предыдущей моей проблеме, а количество методов лечения, помимо оперативного вмешательства, было около десятка. Вот мне и предстояло изучить их все и только тогда принять окончательное решение. Интересно, что и на этот раз рак простаты тоже был уже 2-й стадии. И это несмотря на то, что я аккуратно раз в год сдавал анализ крови на ПСА.

Все методы лечения, без исключения, обладали очень серьёзными побочными эффектами, притом, один другого страшнее. Так что, с такими эффектами и жить не захочется. Мой доктор-терапевт, опять раскрыла мне статистику этой болезни, которая говорила, что в моём возрасте (а было мне тогда 70 лет) уже не советуют оперативное вмешательство, т. к. с этим можно легко прожить ещё 5–10 лет. Как и в первый раз, эта статистика шла в разрез с моими планами на продолжительность, а, главное, качество жизни.

Я опять передаю свои рабочие функции по бизнесу студенту, который тогда помогал мне, а сам бегаю по врачам в надежде услышать от них приемлемый вариант лечения, остальное время просиживаю в Интернете. Слава богу, что на этот раз не было той срочности, которая случилась в первый раз. За этим занятием проходит три недели, после чего я прихожу к выводу, что мне больше всего подходит операция по удалению той половины простаты, которая уже поражена раком. Теперь я подробно изучаю саму операцию и неожиданно узнаю, что такие операции делаются как традиционным способом, так и относительно новым – Robotic-assisted Laparoscopic Radical Prostatectomy (Роботизированная Лапароскопическая Радикальная Простатэктомия). Я, конечно, слышал о роботах Да Винчи, которые помогают хирургу делать операции, сидя за отдельным столом вместо того, чтобы стоять за операционным, и лишь манипулируя джойстиками, почти также, как это делают тинэйджеры, играя в компьютерные игры. Но было приятной неожиданностью, что моя операция может быть произведена таким способом.

Это открытие сразу же приковывает моё внимание к этому методу. Главное достоинство такого метода операции состоит в том, что вместо одного длинного разреза живота (у меня в первый раз это было 13 см) хирург делает 4–5 маленьких (не более 1 см каждый), через которые внутрь тела помещаются видео 3Д камера с высокой резолюцией и необходимые хирургические инструменты. Этот факт в несколько раз ускоряет процесс заживления разрезов после операции. Мой интерес к этому методу операции подстёгивается ещё и возможностью увидеть своими глазами хирурга-робота – уже ради одного этого стоит выбрать метод оперативного вмешательства.

Теперь я внимательно изучаю подробности этого метода и… (о ужас!) обнаруживаю, что он подходит кому угодно, только не мне: и в книге, которая у меня в руках, и в Интернете, написано, что таким способом можно делать операцию только тому, у кого это будет первая операция на внутренних органах. Вот тебе и на – я, как это со мной не раз бывало, рано стал радоваться. Иду на приём к доктору, у которого запланирована моя операция через две недели и спрашиваю:

– Доктор, а вы делаете операции с помощью робота Да Винчи?

– Да, – отвечает он – но вам этот способ не подходит, потому что у вас одна операция уже была.