Жизнь и страх в «Крестах» и льдах. И кое-что ещё

Вот так неожиданно хорошо закончился лично для меня эпизод с массовым увольнением из IBM-а. Я бы даже сказал через чур хорошо, потому что вот чем всё это закончилось:

• Между 1993 и 1999 гг. IBM продолжал полностью оплачивать медицинскую страховку мне и моим детям (тем, которые уже существуют, а также и тем, которые могли появиться на свет), как и всем IBM-ерам, которые оставались в штате.

• В феврале 1999 года, когда исполнится необходимый 15-летний срок для получения пенсии (9-летний срок моей настоящей работы в IBM-е плюс 6 лет необходимого ожидания), моё окончательное расставание с IBM-ом было официально оформлено и я начал получать IBM-кую пенсию в размере $821 в месяц.

• В это же время они перестали оплачивать медицинскую страховку, но взамен стали давать мне $7,000 в год на покупку наиболее подходящей медицинской страховки по моему усмотрению. Этой суммы вполне хватало на хорошую страховку.

• В 2004 году, когда я достиг пенсионного возраста (65.5 лет) и получил право на федеральную медицинскую страховку по старости (Medicare), которая оплачивает 80% всех расходов на медицинское обслуживание, IBM уменьшил свою часть до $3,000 в год, которых хватает на покупку второй медицинской страховки, которая как раз и покрывает оставшиеся 20% медицинских расходов. Похоже, что я буду продолжать получать эти $3,000 в год до конца жизни, если только не исчезнет сам IBM.

• Наконец, ещё одна, совсем смешная выплата от IBM-а – $250 ежегодно на покрытие расходов, связанных с членством в спортивном клубе. Этой выплатой IBM стимулировал как своих настоящих, так и бывших, сотрудников на регулярное посещение спорт клуба для поддержания своего физического и душевного здоровья. Несмотря на то, что, находясь в Калифорнии, я всегда был членом местного спорт клуба, однако много лет я не знал о наличии такой льготы и, таким образом, сэкономил много денег IBM-у – мне просто не могло прийти в голову, что такое может иметь место.

Как видите, у меня нет оснований иметь хоть какую-нибудь обиду на IBM.

Следующая часть книги будет посвящена моей жизни в стране Калифорния. Я умышленно называю Калифорнию страной, потому что она сильно отличается от остальной Америки.

Часть 5: Снова новая страна, на этот раз Калифорния

Калифорния – это не Америка!

Что же такое Силиконовая долина?

Как раз в дни (конец апреля – начало мая 2020 года), когда я пишу эту главу, Интернет взорвался 3-часовым фильмом-репортажем Юрия Дудя под названием «Как устроена IT-столица мира (Силиконовая долина)»:

https://tinyurl.com/mryd3hnx (https://tinyurl.com/mryd3hnx).

А ещё через пару дней появился критический отзыв о нём Павла Дурова:

https://tinyurl.com/2ztyva8r (https://tinyurl.com/2ztyva8r).

Надеюсь, что мои читатели не нуждаются в представлении обоих. Меня особенно впечатлила активность зрителей репортажа – всего через три недели число просмотров было уже 18 миллионов (!), 67,000 комментариев (!), из них 98 % положительных и 2 % отрицательных. Я не подписчик на сайт Павла Дурова, но получил его комментарии практически одновременно от двух своих друзей моего возраста из Питера. Сам факт присылки мне отрицательного отзыва Павла Дурова в ответ на мою для них ссылку на репортаж Дудя я расценил как их поддержку или согласие с доводами Павла. После прочтения отзыва Дурова, который высказался не столько по теме репортажа, сколько по другим вопросам жизни в Силиконовой долине, выдавая себя за их знатока, я не мог удержаться, чтобы не ответить своим друзьям на семь затронутых Павлом вопросов, с пятью из которых я никак не мог согласиться. Так завязалась полемика между нами по всем этим вопросам. Она, как и следовало ожидать, никого ни в чём не переубедила. Поэтому, пользуясь правом автора, я хочу высказать свою точку зрения на вопрос: как и почему возникла Силиконовая долина именно здесь, в Северной Калифорнии, и что это не могло произойти ни в каком другом регионе страны, включая и Южную Калифорнию.

Начну, наверное, с главного – наличие большого количества (несколько десятков) университетов, три из них самого высокого (мирового) класса – Стэндфордский, ун-т в Беркли (UC Berkeley) и ун-т в Сан-Франциско (UCSF). Затем географическое положение: с трёх сторон долина окружена водой – с запада Тихий океан, с севера и востока Залив Сан-Франциско, что и определяет её климат как мягкий субтропический, очень похожий на климат прибрежной Италии или Франции. Пять летних месяцев (с мая по сентябрь) дождей практически не бывает, а зимой никогда не бывает снега. При том, что в 3,5 часах езды в районе озера Тахо находится 1,5 дюжины лыжных курортов в горах Сьерры-Невады, где лыжные склоны (а летом они велосипедные) расположены на высоте до 3,000 метров и лыжный сезон длится с конца ноября до середины апреля. Более того, качество снега в этих местах много лучше, чем на многочисленных лыжных курортах восточного побережья, – из-за низкой влажности воздуха он почти всегда сухой и потому не образует льда на лыжных склонах. Таким образом, в декабре или январе можно в один и тот же день кататься на лыжах в горах и играть в теннис в долине. Обилие гор вокруг позволяет заниматься круглый год альпинизмом и скалолазанием, а наличие океана в пределах получаса езды позволяет заниматься сёрфингом (катание на доске по океанским волнам) тоже круглый год. А ещё следует упомянуть об экологии и качестве воздуха: когда в июле 1993 года прибыл мой автомобиль из Нью-Йорка, при его регистрации в Калифорнии с меня взяли штраф $300 как раз за то, что он первоначально был продан в штате Нью-Йорк, где стандарты к выхлопным газам ниже, чем в Калифорнии. Именно тогда я и узнал, что все автомобили, которые здесь продаются, соответствуют повышенным стандартам по выхлопным газам.

После такого вступления теперь можно перейти к предмету этой главы. Дело в том, что в Стэндфордский университет и университет в Беркли можно, без всякого преувеличения, сказать, приезжают студенты со всего мира и при конкурсе в 20 человек на одно место, можно предполагать, что туда съезжаются «сливки» современной наиболее образованной мировой молодёжи. А у современных студентов вообще наблюдается культ спорта и здорового образа жизни в значительно большей степени, чем это было раньше (30–40 и более лет назад). К примеру, Стэндфордский университет я много наблюдал извне в 90-е годы и, в особенности, в последние четыре года прошедшего тысячелетия, когда там училась моя дочь Кристина. Создавалось впечатление, что все, без исключения, студенты проводили своё время либо в науках, либо в спорте. А спорт очень сближает молодых людей и одновременно «влюбляет» их в себя. Теперь представьте себе студентов, которые за четыре года жизни бок о бок в студенческом общежитии приобрели своих самых близких и просто хороших друзей, влюбились в этот редкостный климат и круглогодичный спорт на свежем воздухе. Думаю, что мало кому из них по окончании университета захочется возвращаться из, не побоюсь этого слова, рая к себе домой в свой штат или даже свою страну.

Мне кажется очевидным, что большому большинству из них захочется остаться в этом земном рае вместе со своими друзьями, и главным препятствием для этого будет лишь наличие хорошо оплачиваемой работы, потому что жизнь в Силиконовой долине, наверное, самая дорогая на всей территории США, исключая самые центры больших городов. Учитывая, что Стэнфорд и Беркли – университеты мирового значения и, если их специальности востребованы в Силиконовой долине, то даже их начальные зарплаты вполне позволяют им здесь обосноваться и жить. Но, если они овладели специальностью в области информационных технологий или других высоких технологий и к тому же обладают склонностью к изобретательству, то здесь им на помощь приходят десятки инвестиционных фондов, которые помогают им довольно быстро стать крутыми бизнесменами в своих областях. Вот из-за таких умных и хорошо образованных ребят, а также из-за перечисленных мною сопутствующих причин

и образовалась известная на весь мир Силиконовая долина. А дальше происходит цепная реакция: уже состоявшиеся и разбогатевшие бизнесмены, в первую очередь, поддерживают саму Альма-Матер и её выпускников, а уже потом всех остальных. Думаю, что этот феномен знаком всем выпускникам всех ВУЗов.

Теперь вам будет понятен мой трепет, с которым я переселялся из северной части штата Нью-Йорк тоже в северную часть, но только Калифорнии.

Мечта о переселении в Калифорнию реализовалась!

1 мая 1993 года я, в который уже раз, приземлился в международном аэропорту Сан-Франциско. Однако, не в пример всем предыдущим разам, когда я был её гостем, на этот раз я прибыл сюда в совершенно другом качестве – в качестве её постоянного жителя и, самое главное, с работой и с неожиданно высокой зарплатой. Это чувство меня просто распирало от осознания того, что свершилось что-то такое, чего никак не должно было свершиться. Всю последнюю неделю меня не оставляли мысли о том, что произошло что-то из разряда «too good to be true» (слишком хорошо, чтобы быть правдой), особенно если учесть, что там, в Нью-Йоркском городе Poughkeepsie, осталось около 8,000 человек без работы и без какой-либо надежды на скорое её появление.

Я взял машину и поехал в Сан-Хосе, в дешёвенький отель, где за $70 в день мне предстояло жить следующие два месяца. Мой номер представлял собой комнатку – 13 м

в очень старом одноэтажном здании, в которой располагалась небольшая кухня, но ещё был сан узел с ванной и туалетом. Это что-то напоминает Апарт-отель в сегодняшнем Питере, только много хуже, потому что в Питере все такие номера переоборудованы сравнительно недавно, а в Сан-Хосе им было к этому времени уже лет 40. В номере стояла кровать, но, как ни странно, не было ни одного стула. Впрочем, очень скоро я познакомился с одной молодой семьёй из Ленинграда, которая одолжила мне стул. Атмосфера очень спартанская, но мне ведь большего и не надо – я буду приходить сюда лишь для того, чтобы спать, а остальное время, я не сомневался, буду работать в новом для меня IBM-овском офисе.

В понедельник я уже был в этом офисе и нашёл в нём единственного человека по имени Брайан (Brian), который, наконец-таки, посвятил меня в суть моей будущей работы. Оказалось, что я работаю по контракту с IBM Pennant Systems Inc., printer company in Boulder, Colorado (IBM-кая дочерняя фирма по производству нового поколения много функциональных принтеров, которые совмещают в себе принтер, сканнер, копировальную машину и факс, с главным офисом в Болдере, штат Колорадо). Компания эта образована всего то пять месяцев назад и людей в неё набирают как раз среди уволенных из других подразделений IBM-а. По задумке начальства подразделение, на которое я буду работать, должно создать систему для обслуживания продавцов всей линейки производимых принтеров по всей стране и за рубежом. В отличие от систем, которые я создавал раньше для стационарных компьютеров, эта система должна была стать распределительной, под которой понимается следующее: все продавцы передвигаются по стране с ноутбуками, которые с помощью WI-FI имеют постоянную связь с большим компьютером, в который поступает текущая информация от каждого продавца и, таким образом, начальство разного уровня имеет доступ к самой последней информации о состоянии и уровне продаж.

Сам Брайан был программистом и совсем неплохо разбирался в ПС (Прикладная Система, т. е. IBM’s AS – Application System, состоящая из шести программирующих языков), а также и в системах управления проектами. Тем не менее, я понял, что меня взяли сюда на роль лидера проекта. После того, как Брайан рассказал мне всё, что ему было известно о требованиях, предъявляемых к нашей будущей системе, я пришёл к выводу, что она сильно отличается от того, что я создавал до сих пор. Это обстоятельство принципиально меняло подход к выбору инструмента, с помощью которого надо её строить. До сих пор таким инструментом для меня была IBM-овская ПС, которую я неплохо знал, т. к. проработал с ней уже семь лет. А вообще, к этому времени на рынке было уже несколько десятков подобных инструментов, из которых мне следовало выбрать тот, который в наибольшей степени подходил для создания нашей будущей системы. Конечно, это сильно осложняло мою миссию, поскольку выбор любого другого инструмента потребует от меня его изучения прежде, чем я смогу с его помощью строить систему. Уже само это может потребовать от меня много дополнительного времени, к чему я не очень-то был готов, да и моё новое положение контрактника не позволяло на это рассчитывать.

Как бы там ни было, но другого выхода всё равно не было, потому что я подозревал, что наверняка в арсенале продуктов на рынке был такой, который лучше подходил для нашей задачи. Теперь, уже считая себя профессионалом в своей области, иначе я поступить не мог, даже понимая, что иду против своих интересов. Поскольку я обладал неплохой собственной библиотекой других инструментов, то через пару недель пришёл к выводу, что мне следует слетать в командировку в город Кери в штате Северная Каролина, где находилась фирма под названием SAS Institute, которая создала SAS Package – систему похожую на ПС, но в некоторых аспектах лучше, чем ПС. Когда через пару недель я туда слетал и ближе познакомился с их продуктом, то лишь убедился в правоте своих подозрений о том, что он подходит для нашей задачи лучше, чем хорошо известная мне IBM-овская ПС. По возвращению домой пришлось открыто признать перед начальством, что надо покупать SAS Package и полностью перестраиваться на работу с ним.

Приблизительно в это же время выяснилось, что есть ещё целая группа из пяти сотрудников, которые работают над этим же проектом на восточном берегу США – в городе Рали, столице штата Северная Каролина. Все они, как и я, были приглашены в этот проект из числа уволенных на ближайших заводах IBM-а, однако, в отличие от меня, не увольнялись из IBM-а, а были переведены из своих бывших подразделений в наше. Всё это время они вели себя очень тихо, но занимались приблизительно тем же, чем и я – подготовкой к работе над проектом. Эта тишина с их стороны объяснялась тем, что у них всё это время вообще не было начальника, который был занят на предыдущем проекте и вот только теперь освободился, и, наконец, занял ожидающую его уже два месяца должность руководителя нашего проекта. Теперь наш новый руководитель в порядке ознакомления с личным составом созвал совещание в городе Рали, где все они и располагались. Мне пришлось туда лететь на один день.

На этом совещании выяснилось, что все участники нашей группы, помимо руководителя, являются программистами, однако, между мной и ими есть большая разница в возрасте (20–25 лет), не говоря уже о том, что у меня контракт на девять месяцев, а они все – в штате компании. Мне сразу стало понятно, что оба эти фактора – не в мою пользу. Ещё я узнал, что кто-то из них уже знаком с языком программирования SAS, а остальные в ускоренном порядке его изучают. Это говорит о том, что они, как и я, самостоятельно пришли к тому же заключению относительно выбора инструмента для нашего проекта. Улетел я тогда из Северной Каролины с «тяжёлым сердцем»: ситуация начала напоминать ту, в которой я оказался в конце 1987 года, когда был переброшен из одной группы в другую даже без согласования со мной. Напомню: тогда меня пытались заставить работать простым программистом рядом с молодыми программистами, с которыми я бы определённо проигрывал в скорости программирования. Причём, тогда инструмент программирования мне был хорошо знаком, теперь – он был для меня абсолютно новым. И второе, что меня опечалило: я привык создавать свои системы один и, надо сказать, у меня это неплохо получалось, а доказательством этого служит большая их популярность у пользователей. Когда я соглашался на эту работу, то подразумевал, что так же будет и на этот раз. На самом деле, теперь я буду лишь одним из винтиков команды, которой будет управлять руководитель проекта. И ещё один момент будет работать против меня: вся команда во главе с начальником территориально располагается на восточном побережье США, и только я и ещё один программист – на его западном берегу.

Вот с такими нехорошими новостями возвратился я к себе в Сан-Хосе. А уже половина времени из 9-месячного контракта прошло. Не успеешь оглянуться, как подойдёт весь его срок. И что я тогда буду делать? В общем, с этого момента я уже почти не сомневался, что мой контракт продлён не будет. И с этой мыслью я продолжал ходить на работу всю вторую половину моего контракта.

Но вернёмся к жизни в Сан-Хосе помимо работы. Мой режим был очень ограниченным: вставал я тут на час раньше, чем это было в Нью-Йорке, т. е. в 7 часов, и делал пробежку в 5 км, потому что, если бегать позже, то будет чересчур жарко. Весь день часов до 8–9 вечера проводил на работе и возвращался в своё «логово» для сна. По выходным я очень любил прокатиться на машине по окрестностям долины, а они такие живописные! Но самым любимым местом для

отдыха был Стэндфордский университет, который располагался в 25 минутах езды от моего места проживания. Там же довольно часто по вечерам давали концерты классической музыки. Так было первые два месяца, а затем прилетел Пол, и мы поселились c ним в большом доме, куда вместили всю прибывшую к тому времени мебель из наших двух домов. В этом доме мы прожили до апреля 1994 года.

Интересная зарисовка: когда я ещё жил в захудалом отеле, однажды утром я пробегал мимо небольшого сооружения, в котором стояли баки для раздельного сбора мусора от его постояльцев, а рядом с этим сооружением я увидел аккуратно помещённый в картонную коробку вымытый обеденный сервиз, в котором, при более внимательном рассмотрении, недоставало одной самой большой тарелки. Поскольку он выглядел очень даже прилично, я решил, что он мне вполне может пригодиться в хозяйстве и для меня совсем неважно будут в нём тарелки на шесть персон или только на пять. Короче, я прервал свой бег и принёс этот сервиз к себе в номер. А при первой же моей оплошности, когда я уронил одну из тарелок на пол, выяснилось, что она сделана из необычного стекла, которое не разбивается. Таким образом, мы с Полом с удовольствием пользовались этим сервизом и, к слову сказать, он и сегодня, спустя 27 лет, всё ещё продолжает мне служить. Но затеял я это повествование только из-за того, чтобы познакомить вас с реакцией Пола на мой рассказ о появлении у меня этого сервиза. Вот что он мне тогда сказал: «вот потому они и проживают свою жизнь в этом захудалом отеле, что выбрасывают нормальные вещи и тратят немалые деньги на покупку новых; при таком подходе к жизни им никогда не накопить на собственный дом». Мне кажется, что это очень поучительное замечание от профессионального, хорошо образованного и вполне успешного по жизни американца.

Как я и ожидал, в середине января 1994 года, за две недели до окончания моего контракта, начальство объявило мне, что мой договор продлеваться не будет. Ну вот всё и вернулось на круги своя – я опять безработный. Теперь я, хотя бы, получил небольшое утешение от того, что девять месяцев назад сделал правильный выбор своей последней работы – в течение следующих шести месяцев я буду получать пособие по безработице, а оно не такое уж и маленькое – чуть больше $1,600 в месяц.

Я настоящий американский безработный

И опять я рассылаю своё резюме по всем возможным адресам. Но на этот раз я этим не ограничился, а ещё связался с Группой по Интересам в Области Управления Проектами (Special Interest Group on Project Management = SIG PM) в Северной Калифорнии и предложил сделать на их следующем семинаре доклад на тему статьи, которая буквально месяц назад появилась в журнале “Project Management Journal”, в самом престижном журнале этой области. А статья эта называется “Using Project Management in a Nonlinear Environment” и посвящена алгоритму использования софтвера для работы с нелинейными активностями, несмотря на то что он (софтвер) создан для работы лишь с линейными активностями. Для особо любознательных с ней можно познакомиться здесь:

https://tinyurl.com/2p982en3 (https://tinyurl.com/2p982en3)

Дело в том, что в Силиконовой долине и вокруг Сан-Франциско и Беркли расположены сотни компаний высоких технологий, большинство проектов которых как раз и состоят из большого числа нелинейных активностей и эта тема особенно актуальна именно здесь. Я был уверен, что лучшего места для такого доклада нет на всём земном шаре. Как я и предполагал, руководители семинара с радостью приняли моё предложение. И уже через две недели в Беркли я сделал этот доклад перед аудиторией, в которой присутствовало около 40 участников семинара. И вот что интересно: после того, как я закончил отвечать на вопросы слушателей, я услышал отдельные возгласы восторга типа «Вау!», а я в ответ объявил во всеуслышание, что ищу работу и, пожалуйста, дайте мне знать, если кто-нибудь знает о какой-либо местной вакансии. После этого ко мне подошло несколько человек и все, как будто сговорившись, произносили одну и ту же фразу «как жаль, но, к большому сожалению, у нас сейчас идёт полоса увольнений и, конечно, всякий приём новых сотрудников закрыт».

Впрочем, это не было для меня большой новостью – к этому времени США ещё не вышел из экономического кризиса, последствия которого усугублялись ещё и активным переводом производства из США в страны Восточной Азии, а также сокращением военного бюджета США в связи с распадом СССР. Конечно, я пришёл в Беркли с докладом лишь с одной целью – найти работу. По крайней мере, стало ясно, что за последний год улучшения в экономике не произошло и надеяться, что станет лучше в ближайшее время не стоит.

Следующие шесть месяцев я провожу в поисках теперь уже любой работы – даже посещаю выставки франчайзинговых компаний, примериваясь к тому, чтобы открыть свой бизнес. Но скоро прихожу к мысли, что это не для меня – я всё-таки привык работать головой, а не руками.

В такой ситуации совершенно естественно, что мне не до покупки собственного дома, который в долине стоит в три раза дороже, чем аналогичный на севере штата Нью-Йорк. Да и мой дом там до сих пор стоит на продаже вот уже год и его всё ещё не могут продать, несмотря на то что я уже три раза снижал его цену. Причём, весь этот год он стоит пустой, а я продолжаю платить за него ипотечный кредит ($120,000 под 8 % годовых), налог на недвижимость и страховку. Теперь я с ужасом думаю, куда я поеду, когда Пол купит себе дом и переедет из нашего совместного.

Здесь следует заметить, что за девять месяцев жизни в одном доме мы оба имели возможность убедиться в том, что мы не только не мешали друг другу жить, а, скорее, наоборот, помогали: например, Пол часто уезжал в командировки или в отпуск по своим спортивным увлечениям, а я всегда находился дома. Таким образом, он мог не волноваться за сохранность дома, полив травки, а также за своевременное получение для него посылок, почты и т. д. Я, можно так сказать, «работал смотрителем» нашего совместного дома. Такое удобство было даже немного удивительно, учитывая разницу в возрасте между нами в 25 лет. Отчасти нас с ним объединяла любовь к спорту – он был заядлый слаломист, сёрфингист, велосипедист и мотоциклист. Я, конечно, не такой заядлый, но, во всяком случае, он был в курсе моих спортивных увлечений.

Проблема с моим будущим местом жительства разрешилась неожиданно просто: в отличие от меня, у Пола с работой всё было в порядке – он ведь не увольнялся из IBM-а, а остался в его штате. Поэтому в апреле 1994 года он нашёл для себя дом с тремя спальнями и предложил мне переехать к нему за почти символическую плату в $300 в месяц. Дело в том, что он покупает дом на будущее, надеясь, что он когда-нибудь женится, а пока что ему совсем не нужны три спальни одному. В доме, который он мне показал, была одна большая спальня для родителей со своим сан узлом и две маленьких детских – с другим сан узлом, а также большие столовая и гостиная. Я объяснил Полу, что мой большой письменный стол и кровать не поместятся ни в одной из этих двух маленьких спален. Тогда он предложил мне занять их обе – одну в качестве спальни, другую в качестве рабочего кабинета. Это было тем предложением, от которого нельзя отказаться. Таким вот образом в апреле 1994 года мы оба переехали жить в его дом, что несомненно сильно облегчило мою жизнь, хотя бы в этом отношении.

Я и американские жулики в белых воротничках

История, к изложению которой я теперь приступаю, довольно банальна, но, в то же время, и очень поучительна, особенно для молодых и малоопытных людей. И совсем неважно, где их место проживания – в России или в Америке.

А начать придётся с уже упомянутого друга Кена (Ken Morey). Напомню, что мы познакомились с ним после одного из моих классов, которые я проводил в 1985 году в качестве ликбеза в области управления проектами для менеджеров и инженеров нашего завода. Он произвёл на меня впечатление очень образованного специалиста (у него было два высших образования), который сразу оценил, насколько важен инструмент, о котором я рассказывал в классе, для нужд его отдела, который в то время уже занимался строительством Центра Передовых Полупроводниковых Технологий (ЦППТ) на территории нашего завода. Это не без его инициативы через три года я перешёл в их отдел и целиком сосредоточился на создании компьютерной системы управления строительством ЦППТ. После моего перехода в их отдел мы стали близкими друзьями. Он тогда был для меня кем-то вроде того, кем был для меня Лэс на моей самой первой работе в 1977 году, т. е. он был хорошим профессионалом в своём деле и, как потомственный американец, прекрасно ориентировался в местных законах, а также в человеческих отношениях по-американски. На этом, правда, его сходство с Лэсом и заканчивается. Во всём остальном они были скорее полной противоположностью и это сравнение было явно не в пользу Кена. Если Лэс был высоко интеллигентным и образованным в разных областях знаний человеком, то Кен был полностью лишён и того и другого. Если Лэс был совсем индифферентный к деньгам, то Кен, создавалось впечатление, всё делал ради денег. Если Лэс, который совсем не занимался спортом в свои школьные и студенческие годы, то, по крайней мере, относился к нему с большим пиететом, а во время нашего близкого общения он серьёзно увлёкся велосипедом и очень хотел вовлечь и меня в этот процесс. Кен же, напротив, любил спорт только в телевизоре, просиживая перед ним часами и непременно с несколькими бутылками пива. Неудивительно, что он обладал совсем не маленьким, как говорят в народе, пивным пузом.

Этот список я мог бы продолжить, но, как мне кажется, читатель уже составил своё мнение о Кене и, наверное, у него уже возник вопрос: как же я мог подружиться с таким человеком? Вот мой ответ: при нашем сближении я, конечно, заметил все эти и другие недостатки, но, во-первых, в то время я остро нуждался в советнике по рабочим и жизненным вопросам, а он стал исполнять эту роль, как мне казалось, с большой охотой. Во-вторых, я не рассматривал его своим другом вне рабочего пространства – там нас совсем ничего не связывало. Правда, один раз он меня сильно насторожил своим уровнем морали: когда я за полгода до своего развода сообщил ему об этом предстоящем событии в моей жизни, единственный вопрос, который он мне задал, был: «надеюсь, ты спрятал свои сбережения в офшор?». Услышав мой ответ, что «деньги не являются моей целью, уже сам развод является трагедией для всей моей семьи», он лишь пожал плечами, показывая этим, что ему моя позиция в этом вопросе не понятна и он её совсем не разделяет. Я же объяснил себе его странную для меня позицию, как: всякое может происходить между супругами, в том числе прямой обман и измена, что, как известно, нередко происходит в супружеской жизни. Но такое начисто исключается между близкими друзьями мужского пола. Сегодня то я понимаю, каким наивным я был в тот момент. Однако я хорошо осведомлён об этом своём недостатке, который ещё не один раз подведёт меня в жизни.

Был и ещё один неприятный эпизод, хорошо характеризующий Кена. Поскольку, повторяю, мы были близкими друзьями, то у нас не было секретов друг от друга. По крайней мере, так думал я. Кен занимал довольно высокую позицию в IBM-е, которая позволяла ему распоряжаться десятками, если не сотнями тысяч долларов, отдавая отдельные проекты подрядчикам за пределами IBM-а. У нас в то время работали на подработке четыре студента из колледжа. Кен выбрал из них самого способного по имени Алан (Alan Labouser) и предложил ему создать свою компанию (она называлась DATANET Inc.), в которой самому Кену будет принадлежать 50 %. Далее работала довольно простая коррупционная схема: Кен давал в эту компанию работу, за которую IBM платил $75 за час работы; Алан взял на работу ещё четверых своих друзей-студентов, которым платил по $40 за час работы. Разница между этими двумя платами делилась между Аланом и Кеном. Кен говорил мне, что он на этой сделке, ничего не делая, за первый же год заработал $50,000. А через год он же рассказал мне, что у него возник конфликт с Аланом, который заключался в следующем: друзья Алана потребовали повысить им зарплату, Алан не смог им отказать и согласился на повышение. Когда об этом узнал Кен, то очень на него разозлился и сказал ему, что повышение зарплаты студентам – пожалуйста, но только не за его счёт. Их ссора закончилась тем, что Алан, будучи президентом своей компании, решил с ним «развестись». Этот «развод» через суд стоил ему $70,000. Да и как могло быть иначе, если против него выступал такой «зубр» как Кен, который и сам знал все законы не хуже любого адвоката, при этом много лет пользовался услугами подобного ему самому дипломированного адвоката. Про этого, так называемого, адвоката Кен рассказывал мне, что он неоднократно делал для него какие-то нелегальные делишки. Кен про это рассказывал мне так:

– Я у него спрашиваю, сколько будет стоить, чтобы сделать так-то и так-то, а он мне отвечает: «так вообще нельзя делать, это будет незаконно», на что я ему говорю «я же не спрашиваю тебя, законно это или нет, я спрашиваю, сколько будет стоить, а меня не интересует, как ты это сделаешь».