Жизнь и страх в «Крестах» и льдах. И кое-что ещё

Когда Кен узнал о моём предстоящем разводе, то предложил мне воспользоваться услугами этого адвоката, но тогда я уверенно отверг его предложение и нашёл для этой цели куда более приличного во всех отношениях.

Как я понимаю, Кен и его тогдашний адвокат были два сапога пара. Безусловно, с моей стороны было наивно думать, что такое поведение Кена ко мне лично не может иметь место. А вот если бы я вовремя узнал про отношения Кена с Аланом – это несомненно заставило бы меня посмотреть на Кена совсем под другим углом, поскольку я знал Алана как хорошо воспитанного молодого человека, совершенно не способного обидеть даже муху. К моему великому сожалению, я узнал об этом слишком поздно – два года спустя, когда уже и сам стал жертвой этого жулика по имени Кен.

Прежде, чем я перейду к повествованию об американских жуликах в белых воротничках, справедливости ради, следует рассказать и о порядочных бизнесменах, с которыми иметь дело – одно удовольствие.

Итак, по порядку. Пока я жил с Таней и распоряжался нашими денежными накоплениями по своему усмотрению, я вполне осознанно считал, что не имею права вкладывать их в рискованные мероприятия, т. к. это наши совместные деньги и будет не справедливо, если я играю, а Таня проигрывает. Но уже после развода это ограничение отпало само собой и со своей половиной денег я уже мог позволить себе более рискованные вложения. В отличие от Тани, которая при покупке своего нового дома вложила максимум наличных денег и взяла в банке минимальный ипотечный кредит, я поступил как раз наоборот, т. е. заплатил наличными лишь требуемый минимум в 20 %, а на 80 % взял банковский кредит, имея в виду, что наличные деньги я теперь буду инвестировать более агрессивно и они, надеюсь, будут расти более быстрыми темпами. За советом, как лучше поступить с наличными деньгами, я обратился к Кену, который ориентировался в денежных вопросах как рыба в воде. Вот таков был его совет:

– У меня есть близкий друг ещё со студенческой скамьи Давид (David Zeller), кстати он, как и ты, тоже еврей. Он страховой брокер и у него собственная компания в Бостоне. Я могу тебе его рекомендовать по двум причинам: во-первых, он очень порядочный, а во-вторых, деньги ему всегда нужны для его бизнеса, и я уверен, что он предложит тебе за них на 3–4 % больше, чем в банке. Вот тебе его номер телефона, звони, если решишь, что тебе это подходит.

Для меня рекомендация близкого друга больше, чем рекомендация. В тот же день я позвонил Давиду, и мы договорились о формальностях. Уже на следующий день я выслал ему чек на $40,000, а он, в свою очередь, прислал мне факсом нотариально заверенный вексель (Promissory Note), обязуясь выплачивать мне ежемесячно 1 % дохода, т. е. 12 % годового дохода. Там также говорилось о том, что он обязуется вернуть основную сумму по первому моему требованию. В этом месте читатель, очевидно, со смехом, вспомнит эпизод из 2-й части книги, когда мой ближайший друг Лёва Шахмундес, находясь в Риме, просит меня привезти какие-то вещи для его новых друзей, которые они «забыли» взять. Хорошо на этот счёт говорит русская пословица: «горбатого только могила исправит». Однако не спешите с выводами. Следующие двенадцать месяцев я аккуратно, день в день, получал от Давида чек на сумму в $400. Через год, в июле 1992 года, мой друг Кен, зная о моей инвестиции в его друга, предлагает мне лучшую сделку:

– Ты у Давида получаешь 12 %, у меня появилась возможность дать тебе 18 % годовых. Так что, предлагаю тебе забрать свои деньги у него и дать их мне на моих условиях.

Ну, если я доверил деньги человеку, которого никогда в глаза не видел, руководствуясь лишь рекомендацией близкого друга, то смешно не доверить те же деньги этому другу, при том, на значительно лучших условиях. Теперь я звоню Давиду и прошу вернуть мне мои деньги. На это он говорит, что ему потребуется две недели, чтобы собрать нужную сумму. Ровно через две недели я получил от него чек на всю сумму плюс причитающийся доход. Вот так благополучно и вполне ожидаемо прошёл мой опыт инвестирования в совершенно незнакомого человека. Кстати сказать, сегодня, т. е. в день написания этой главы, я решил проверить, а жива ли его компания сегодня, спустя 27 лет, и был приятно удивлён, что честный бизнес в Бостоне существует до сих пор под названием David E Zeller Insurance Agency Inc.

А теперь я отдаю те же $40,000 Кену и говорю ему:

– Кен, тебе я, конечно, доверяю на все 100 %, но у тебя ведь есть жена, которой мало ли что может прийти в голову, и потому для полного порядка – мы ведь живём в США, где всё должно быть официально оформлено, – мне нужно получить от тебя нотариально заверенный вексель на эту сумму.

Кен говорит, что это совсем не проблема и уже на следующий день вручает мне этот вексель. Теперь, имея на руках этот вексель, я чувствую себя в полной безопасности. В этом векселе особо отмечено, что он 1) выплачивает мне 9 % от этой суммы каждые полгода и 2) что я могу забрать базовую сумму в любое время, предупредив об этом его письменно за два месяца.

После этого происходит классика жанра: через шесть месяцев, т. е. 18 января 1993 года, когда подходит срок первой выплаты, я получаю от Кена чек в сумме $3,600, всё согласно договору. А месяц спустя, убедившись, что всё идёт согласно договорённости, добавляю ему ещё $20,000 и получаю от него нотариально заверенный вексель и на эту сумму. Итого, на 1 марта 1993 года у него моих денег уже $60,000.

Наступает конец апреля 1993 года, когда я внезапно получаю шикарное предложение на работу в Силиконовой долине и готовлюсь к отъезду. В этот момент Кен объявляет мне, что он уже год, как ушёл из дома и находится в процессе развода со своей женой Сюзан. В связи с этим он просит меня пустить его жить в моём доме по дружбе за половину его рыночной стоимости, т. е. за $750, пока он продаётся. Я, конечно, соглашаюсь на эту его просьбу, оставляю ключи от дома ему и агенту по продаже недвижимости и благополучно отбываю в Калифорнию.

В июле 1993 года, когда подходит время для получения второго чека от Кена, он предлагает мне добавить сумму чека к базовой сумме и я соглашаюсь. А после этого Кен, зная, что у меня в банке есть ещё последние $40,000 сбережений, выходит на меня с предложением дать ему и их, но уже под целых 24 % годовых. Меня этот процент не сильно смущает потому, что в России в это время дают 40, 50 и больше процентов. Кроме того, я ведь знаю, что он большая пройдоха и вполне допускаю, что он знает куда вкладывать деньги, чтобы получать совершенно грабительские проценты. А я ведь этого не знаю, так пусть в таком случае он «крутит» моими деньгами и тоже зарабатывает на этом. Как вы уже догадываетесь, я с радостью отдаю ему и эти, теперь уже последние, деньги и, конечно, опять получив от него взамен нотариально заверенный вексель на эту новую сумму. Теперь уже у него моих денег ровно $100,000. И это как раз все мои наличные деньги на тот момент.

Через четыре месяца, т. е. в октябре, я понимаю, что мой контракт на работе продлён не будет и, в связи с этим, решаю забрать все свои деньги у Кена, о чём и сообщаю ему по телефону. Он, конечно, говорит мне, что «никаких проблем» и в январе следующего года он мне их вернёт вместе с положенным на них доходом за прошедшее полугодие. А в конце ноября я получаю письмо от агента по недвижимости, где она сообщает, что Кен больше не содержит мой дом в опрятности и что с ним там живёт ещё собака, о которой он мне никогда не упоминал. Таким образом, она даёт мне знать, что оба эти фактора, мягко говоря, не помогают продаже дома. Меня всё это сильно насторожило, но теперь уже я не в силах что-либо поменять, находясь на другом берегу Америки.

Наступает 15 января 1994 года – день, когда я должен получить от Кена свои кровные $100,000 плюс «заработанные» $10,200. Однако вместо денег Кен заявляет, что у бизнеса, в который он вложил мои деньги, произошла небольшая задержка с возвратом денег и что, как только он их получит, так и вышлет мне чек на всю сумму. И добавляет, что всё это разрешится в течение недели-двух. С этого момента вся эта ситуация начинает меня напрягать уже не на шутку. Через каждые два-три дня я названиваю Кену и получаю всё тот же ответ – ещё нет и надо ждать. С каждым таким ответом мне становится всё очевиднее, что я попался в ловушку к мошеннику. Наконец, Кен вообще перестаёт брать трубку телефона и тогда становится полностью ясно, что я попался на крючок настоящего профессионального жулика. Тогда 24-го февраля я пишу ему официальное письмо с просьбой о возвращении всех моих денег и посылаю его заказной почтой с уведомлением о вручении адресату. Когда я получил обратно уведомление о вручении, то понял, что Кен получил моё письмо 2 марта. А 4 марта звонит мне агент по недвижимости и взволнованным голосом говорит, что она только что показывала мой дом очередному потенциальному покупателю и обнаружила, что Кен исчез со всей своей мебелью и другими принадлежностями. Больше того, в гараже пустого дома она обнаружила, что все его шкафы забиты пластиковыми пакетами с мусором – это означает, что Кен не платил местной компании за подбор мусора, а складывал его в гараже, тем самым экономил и на этом. А чуть позже выяснилось, что он уехал и не заплатил за электричество, которым пользовался – тоже сэкономил. И то и другое мне потом пришлось оплатить самому. Теперь уже не было никаких сомнений, что я стал жертвой хорошо продуманного плана мошенника и не простого мошенника, а хорошо образованного, т. е. «в белом воротничке». Я, конечно, и раньше слышал, и читал о жуликах и мошенниках, но те никогда не были «в белых воротничках» и уж точно, работая по-крупному, никогда, не экономили на «спичках», то есть, на мусоре или электричестве.

Вот теперь я, что называется, по-настоящему оказался у «разбитого корыта»: без работы, без надежды на скорое её получение, совсем без денег и без собственного дома, а тот, который в Нью-Йорке, уже около года стоит на рынке без всякого прогресса, но за который у меня продолжают идти ежемесячные расходы. К этому следует ещё добавить, что я должен платить половину стоимости пребывания Жени в колледже (хорошо ещё, что у Тани с работой всё в порядке и она может оплачивать вторую половину), а также и посылать Тане $900 ежемесячно на Кристину. Ну, что тут скажешь – давно я не был в таком трагическом состоянии. При таких больших минусах всё-таки были и два небольших плюса – у меня есть пособие по безработице, правда, только на шесть месяцев, и медицинское страхование на меня и моих детей (спасибо IBM-у!).

Теперь, чтобы хоть немного понять, что же происходит со мной и вокруг меня, начинаю обзванивать всех наших общих знакомых. В первую очередь звоню Алану, с которым у Кена была совместная компания DATANET Inc. и рассказываю ему, что со мной случилось. На это он отвечает, что совсем не удивлён услышанному, потому что это так похоже на Кена. А затем рассказывает мне, что два года назад у него с Кеном был длительный разводной судебный процесс, который стоил Алану большой нервотрёпки и $70,000, чтобы откупиться от Кена и никогда больше никаких дел с ним не иметь. Сейчас он говорит, что будет очень рад помочь мне всем, чем только может, чтобы наказать этого гада. И действительно Алан много чего прояснил мне. Оказывается, ему известно, что Кен уже несколько лет инвестирует свои деньги в своего бывшего IBM-овского менеджера Марка (Mark Hoodack), а тот, в свою очередь, вкладывает их в проекты восстановления ветхих жилых зданий в городе Нью-Йорке. Ему также известно, что помимо Кена свои деньги давали Марку его сослуживцы по IBM-у, фамилии которых он мне тут же и называет. Напомню, что это тот самый менеджер, для которого я за три летних месяца 1990 года, когда находился в поисках новой работы внутри IBM-а, создал компьютерное приложение, в котором тот очень нуждался. Ещё Алан сообщил мне, что ему также известно, что один из наших общих знакомых по имени Брайан (Brian Moore), который, как и Алан, будучи студентом, работал в нашем с Кеном отделе, тоже дал Кену свои деньги в качестве инвестиции. Естественно, он даёт мне его телефон.

Звоню Брайону и задаю ему вопрос о деньгах, которые он дал Кену. Оказывается, Брайон дал ему $40,000, которые он скопил на свою будущую свадьбу. Теперь он, чуть не плача, рассказывает мне, что последние две недели Кен перестал отвечать на его звонки (как всё это мне знакомо!) и его это очень напрягает. После того, как я рассказал ему свою историю, он понял, почему Кен не отвечает на его звонки. После моего рассказа все его надежды на возврат своих денег исчезли и у него. Оказалось, что он по своей молодости и неопытности не получил от Кена нотариально заверенный договор на свои деньги, и теперь, в отличие от меня, он даже не может обратиться в суд. Но всячески готов помогать мне в моём праведном деле.

Затем звоню нашему общему с Кеном менеджеру в течение трёх лет (1988–1990) Рэю (Ray Wagner) чтобы, во-первых, «раскрыть ему глаза на Кена» и, во-вторых, узнать у него, не знает ли он что-то такое о нём, что может мне помочь в борьбе с жуликом. Совершенно неожиданно для меня, после того как я рассказал ему о том, что случилось со мной, он с облегчением говорит мне:

– Боже, какое счастье, что мой зять Seth Cutler по моей же рекомендации тоже намеревался дать ему свои сбережения, но в последний момент передумал.

После этого звоню Сюзан (Susan Morey), бывшей жене Кена, с которой я тоже был в хороших отношениях, поскольку считался другом их семьи. Вот тут картина жулика Кена стала ещё более красочной. Она рассказывает мне, что у них много лет, помимо собственного дома, было ещё два дома, которые они сдавали в рент. Кен, ещё до развода, умудрился взять в банке дополнительные кредиты на оба дома, якобы на их реконструкцию, а в кредитных бумагах расписывался не только за себя, но и за неё. Она прислала мне копии этих бумаг и, скажу, по правде, мне это совершенно непонятно: какой нотариус или банк мог заверить кредитный документ, в котором Кен ставил свою подпись дважды – один раз за себя, второй раз за свою жену, даже не меняя своей росписи? То же самое он проделал и с домом, в котором они жили сами. При разводе он все три дома оставил ей – редкое великодушие! А когда развод закончился и на её имя стали поступать банковские счета за оплату многочисленных кредитов, тут то вся его афера и раскрылась. Самое интересное, что, так как всё это происходило во время экономического кризиса и увольнений из IBM-а, то цены на дома сильно упали и, таким образом, оказалось, что стоимости всех трёх домов ниже, чем кредитные обязательства по ним. Теперь бедная женщина оказалась ответственной за все эти долги, а он ей вообще не оставил никаких денег. Разговаривая со мной, она не могла скрыть своих рыданий и, конечно, предложила мне всяческую помощь в моей борьбе с ним. Ещё она мне сказала, что теперь работает на трёх работах, чтобы оплачивать услуги своего адвоката, которого она наняла, чтобы судиться с Кеном. По её словам, за два года, в течение которых она судится с Кеном, этот адвокат уже стоил ей $30,000 и конца этим расходам не видно. Бедная женщина – теперь её обирает ещё и адвокат! Мне-то уже кажется, что Кен не победим, но ей так не кажется – она ещё верит в справедливость.

Между прочим, я позвонил в газету New York Times в надежде заинтересовать их в этой жульнической афере, но получил ответ, что им это неинтересно, потому что жуликом является индивидуум. Вот если бы на его месте была фирма или компания, которая обидела меня, вот тогда их это могло бы заинтересовать.

Следующие пять месяцев были полностью посвящены только двум задачам: 1) поискам работы и 2) борьбой с жуликом Кеном. Первое время я продолжал названивать ему каждый день по нескольку раз. Однажды он-таки взял трубку телефона и сообщил мне, что вся проблема состоит в том, что Марк до сих пор не вернул ему деньги и потому он не может вернуть и мне мои. Как только он получит свои деньги от Марка, так он сразу же вернёт и мне. Естественно, что этим его словам я уже не верил и немедленно стал искать номер рабочего телефона Марка в IBM-е. Как хорошо, что я сохранил все благодарственные письма за все годы службы там; среди них было и письмо Марка. Немедленно звоню Марку в его IBM-овский офис и, делая вид, что я в курсе их совместного с Кеном стороннего бизнеса, задаю лишь один вопрос:

– Марк, когда вы отдадите деньги Кену из вашего стороннего бизнеса в Нью-Йорке? Дело в том, что Кен должен мне $110,000 и не может их вернуть, пока вы не вернёте его долю.

Для меня было принципиально важным поговорить с ним именно тогда, когда он находился в офисе, потому что я подозревал, что все разговоры по рабочему телефону записывались отделом безопасности компании, а разговор наш уж точно не был на рабочую тематику, тем более что речь шла о каких-то деньгах, при том не малых. Как я и надеялся, он сначала опешил от моего звонка вообще и от моего вопроса, в частности. В его голосе чувствовалось нервозность и что он скорее хочет закончить этот разговор. Вот что он успел мне сказать:

– Так ведь два месяца назад я уже вернул ему значительно большую сумму, чем та, которую он должен тебе, и остался должен ему только $35,000, которые верну ему в ближайшие дни и в таком случае не буду больше иметь с ним никакого дела. И прошу тебя сюда мне больше не звонить – с этими словами он повесил трубку.

Пришлось мне снова набрать его номер и сказать буквально следующее:

– Марк, послушайте меня внимательно, это касается не только Кена, но и вас лично, потому что, если я не получу свои деньги от Кена и буду отсуживать их через суд, то и ваше имя, и весь ваш нелегальный бизнес непременно всплывёт во время судебного разбирательства. Поэтому, если хотите, чтобы ваше имя не всплыло в этом грязном деле, я прошу вас задержать эти $35,000 и пока не отдавать их Кену. Я же обязуюсь завтра же выслать вам копии всех нотариально заверенных векселей от Кена, а также копии всех моих чеков, по которым он получал мои деньги. Даже, если вам мои документы покажутся неубедительными, то и в этом случае не отдавайте ему эти деньги, а дождитесь, когда к вам обратится мой адвокат. Если вы будете кооперироваться со мной в этой неприличной истории, я даю вам слово, что ваше имя не будет фигурировать в моём иске к Кену. В противном случае это непременно произойдёт.

На эту мою тираду он отвечает, что лично он от меня никаких денег не брал, а все мои дела с Кеном я должен решать с ним самим. Опять просит меня больше ему не звонить, а также добавляет, что он меня не знает и знать не хочет. После этих слов он опять вешает трубку.

Теперь стало понятно, что больше он со мной разговаривать не станет. Тогда я решаю позвонить ему на рабочий телефон в IBM-е вечером, когда его в офисе наверняка не будет, и оставить ему сообщение следующего содержания, которое я для ясности произношения заранее записал на бумаге:

– Марк, во-первых, не делайте глупости, говоря, что вы меня совсем не знаете. У меня в руках ваше письмо, датированное 9 сентября 1990 года, которое вы написали моему тогдашнему менеджеру Рэю, благодаря его за то, что он одолжил меня на целых три месяца и за, якобы, мою отличную работу на вас в течение всего этого времени. Во-вторых, мне необходимо понять, кто из вас двоих, вы или Кен, говорит мне правду, а кто лжёт по поводу денег, которые вы, по вашим словам, ему уже вернули, а по его – ещё нет. В-третьих, хочу, чтобы вы знали, что я в настоящее время безработный, а деньги, которые мне должен Кен, $110,000, – это всё, что у меня есть. Получить их от Кена – это сейчас вопрос моей жизни и смерти. Поэтому я приложу все усилия, чтобы дойти до полного раскрытия преступной схемы, которую организовали вы и Кен. Я постараюсь произвести как можно больше шума вокруг вашего нелегального бизнеса, раскрывая все имена, которые мне известны как члены вашего сообщества, вкладывавшие деньги в ваш бизнес уже много лет, такие, как ваши же сотрудники по IBM-у, Jody Palmer, her father, Bernadet Gotch, and her husband. Я не сомневаюсь, что вы и все, упомянутые мною лица, не платили налоги на доход, получаемый из вашего бизнеса, поскольку он, с какой стороны ни посмотри, был нелегальным. Именно поэтому я, в первую очередь, доложу этот инцидент в IRS (Налоговая полиция США).

Я совсем не удивился, что вечером следующего дня Марк сам позвонил мне, на этот раз со своего домашнего телефона, и слёзно просил меня не разглашать эту историю. Но больше всего на этот раз он разозлил меня своей вот такой очень слёзной просьбой:

– Пожалуйста, не делай этого, прошу тебя как еврей еврея.

Как только язык мог повернуться для такой просьбы? При этом он не предложил мне никакой помощи в борьбе с Кеном и даже не захотел задержать на время выплату Кену оставшихся денег. В общем, хочет выйти чистым из этой грязной истории, и чтобы ни один волос не упал с его головы. Эта его логика прозвучала для меня так: я, бедный еврей, должен помочь богатому еврею, много лет занимавшемуся нелегальным бизнесом и не платящему налоги на свои прибыли, сохранить всё его богатство и, таким образом, отказаться от борьбы вернуть свои последние деньги, на которые я-то как раз платил налоги. На этом все мои переговоры с Марком закончились. Думаю, что он решил, что я блефую и дальше разговоров дело не пойдёт. И сильно ошибался, о чём, я думаю, позже пожалел. Но об этом рассказ ещё впереди.

Был в этом деле и ещё один интересный штрих. В эти же дни я обсудил свою ситуацию с Володей Родовым, который уже два раза появлялся на страницах этой книги, причём оба раза в трудные периоды моей жизни. Володя сказал, что у него есть знакомые русские, которые как раз и занимаются «выколачиванием» денежных долгов от должников и он уверен, что они за хорошее вознаграждение возьмутся и за моё дело, тем более что мой должник находится в штате Нью-Йорк. Однако, позвонив мне через пару дней, он сообщает, что, когда они услышали, что деньги надо выбивать не из русского, а из американца, отказались от участия в этом деле. Не правда ли, интересный штрих? Я объяснил этот феномен таким образом: все русские хорошо осведомлены о методах, которые используют наши соотечественники для «выколачивания» долгов в России того времени (год то 1994-й!), а американцы-то этого не знают и потому не будут реагировать на всевозможные угрозы, понимая, что живут они в стране, в которой угрозы не только не работают, а за них даже могут посадить в тюрьму самих угрожающих.

Теперь стало абсолютно ясно, что без хорошего адвоката мне не обойтись, а материала для него я уже имею предостаточно.

Бодался телёнок с дубом, на этот раз в США

Теперь, понимая, что самостоятельно я не смогу получить от Кена даже одного доллара, я начал изучать, какие же возможности существуют в США, чтобы вернуть мне все или, хотя бы, часть моих денег. Первое, что приходит на ум – это Collections Agencies (Агентства по сбору невозвращённых долгов) или адвокатские конторы, которые занимаются тем же. Я твёрдо решил, что, если буду нанимать адвоката, то ни в коем случае с почасовой оплатой его услуг, а только на, так называемом, contingency fee, что означает: они получают большое фиксированное вознаграждение – 30–45 % от суммы, которую им удастся получить от моего ответчика, зато я не понесу вообще никаких расходов. Почему так? Да потому, что согласно моему собственному правилу 5–95 % (только 5 % всех специалистов в профессиональном сервисе доставляют честный сервис и на высоком профессиональном уровне). Это, в первую очередь, относится к адвокатам, т. к. в их профессии легче всего брать деньги, лишь симулируя бурную многочасовую деятельность, которую невозможно проконтролировать. Они, таким образом, получают деньги совсем не за результат, а только за затраченное на вас время, которое совершенно не поддаётся контролю. При таком положении дела у них нет большого стимула к достижению положительного результата. Скорее наоборот – чем дольше не будет этого результата, тем дольше можно собирать со своего клиента деньги, обещая ему результат на следующей ступени производства его тяжбы. Как только адвокат достигает положительного результата в деле своего клиента, так эта «дойная корова» сразу «умирает». К слову сказать, позже, когда я стал бизнесменом, я ещё раз убедился в справедливости этого моего личного правила 5–95 %. Ну, к этому мы ещё придём в соответствии с хронологической последовательностью.

Для меня оплата моего дела на contingency fee имело очень важное значение ещё и по другой причине: если адвокат берётся за моё дело на такой основе, то это означает, что он со своей профессиональной точки зрения видит большую вероятность выигрыша, если не берётся, а предлагает свои услуги лишь на почасовой основе, – это наверняка означает, что моё дело не имеет шансов на выигрыш. Но тогда возникает вопрос: зачем же вкладывать ещё деньги и время в заранее проигрышное дело?

Итак, первая адвокатская контора по выколачиванию долгов, которую я посетил 4 апреля 1994 года, находилась в городе San Rafael в 70 милях на север от моего дома. Прежде, чем туда отправиться, я позвонил и удостоверился, что да, они будут рады со мной побеседовать и что от меня не будет требоваться никаких платежей до тех пор, пока они не получат их от держателя моих денег. Фирма эта называлась Law Offices of Connick, Lybrand & Associates, Collection Specialists. По прибытии в их офис я довольно быстро понял, что эта компания состоит ровно из двух человек – адвоката Harry Connick и Интернет специалиста Wayne Lybrand. Сначала со мной разговаривал адвокат, которому я рассказал суть моего дела и показал ему копии всех документов. После этого он позвал своего напарника, специалиста по поиску информации в Интернете, который стал демонстрировать мне своё искусство находить, якобы скрытую, информацию о моём «друге» Кене. А я и без него принёс им массу информации о нём. И чтобы сразу склонить меня на свою сторону, он тут же демонстрирует мне свою оперативность: прямо при мне набирает номер телефона Кена, который не отвечает – подразумеваю, что Кен видит, номер абонента, который начинается на 415, т. е. из Калифорнии, и понимает, что звонок как-то связан со мной, и потому не берёт трубку. Тогда он звонит его IBM-овскому менеджеру и просит её передать Кену, что он является его школьным другом и пытается установить с ним связь. Поэтому он просит её передать Кену, чтобы тот перезвонил ему в Калифорнию. Выглядит всё так, что человек явно пытается произвести на меня хорошее впечатление, что, само по себе, не является предосудительным.

Но вот после этого на меня производится атака по всем фронтам: мне сразу предлагают подписать соглашение о полной передаче моего дела в их руки. Я же в подобных случаях всегда пользуюсь правилом: никогда не отдавайся первому попавшемуся случаю, всегда исследуй несколько других (числом, желательно, до пяти) и только тогда выбирай наилучший вариант. На моё заявление о том, что «мне надо подумать пару дней», они оба начинают неприкрытую, довольно агрессивную, на меня атаку. Мне впервые за долгие годы в Америке становится, мягко говоря, неуютно, если не сказать, боязливо, – я нахожусь в их офисе, их двое здоровых мужиков, а я один и тщедушнее каждого из них. Теперь мне напрямую начинают угрожать: если я не подпишу их бумагу прямо сейчас, то последуют какие-то, пока не очень понятные, кары, а мне ясно, что с такими «специалистами» я дела иметь точно не буду. Теперь у меня лишь одна задача – как выскочить из этой ловушки невредимым. Я, наверное, сейчас немного преувеличиваю, но правда, что мне тогда было очень неуютно находиться в этом офисе и противостоять натиску этих двух «служителей» фемиды. Когда мне всё-таки удалось встать и, поблагодарив их за потраченное на меня время, дойти до двери, то вдогонку я услышал напутствие о том, что они пришлют мне счёт на $500 за консультацию. Когда же я, наконец, оказался на улице и, уже сидя в машине, почувствовал себя в полной безопасности, то подумал, что эти жулики не лучше тех, из которых они «выколачивают» долги, а, может быть, так и должно быть – эти должны быть под стать тем, с которыми им приходится иметь дело, чтобы быть успешными?

Теперь стало ясно, что мой «первый блин оказался комом» – эти «профессионалы» никак не входят в 5 % лучших. И чтобы завершить этот рассказ, следует дополнить, что через два дня я-таки получил от этих мерзавцев по почте два документа: 1) Клиентское Соглашение о передаче им моего дела для моей подписи и 2) Выставленный мне счёт на $437.50 за две (!) их консультации. Для тех, кому трудно поверить в мой рассказ, и кто захочет ознакомиться с этими замечательными документами самостоятельно, это можно сделать здесь:

http://www.dropbox.com/s/dq852yqb02me59r/Agreement.jpg?dl=0 (http://www.dropbox.com/s/dq852yqb02me59r/Agreement.jpg?dl=0)

https://www.dropbox.com/s/dcwuvcxj4kov0vf/Remittance.jpg?dl=0 (https://www.dropbox.com/s/dcwuvcxj4kov0vf/Remittance.jpg?dl=0)

Как вам это нравится: меня продолжали брать на испуг. Конечно, я проигнорировал обе эти бумаги, хорошо понимая, что «специалисты» работают по своей прямой специальности – запугивать жуликов и должников. Но ведь я ни то, ни другое, а, совсем наоборот, я их жертва. Но оказалось, что методы их работы что с жуликами, что с их жертвами, совершенно одинаковы.

А представьте себе, если вместо меня к ним на приём приходит женщина, которую кто-то обидел, например, такой же негодяй, как «мой» Кен. Она, наверное, подпишет всё, что ей подсунут, лишь бы скорее от них уйти. Я ведь твёрдо решил с ними не связываться ещё и по другой причине: я подумал, что такие «специалисты», когда / если им и удастся «вытащить» из Кена мои деньги, то я-то их всё равно не увижу – они легко скроют этот факт от меня, а мне в любое время будут говорить тоже, что последние четыре месяца говорил мне Кен, т. е. что им не удалось от него ничего получить. А у меня не будет никакого способа проконтролировать этот факт.

После этого было ещё много визитов к разным местным адвокатам, которые ничем мне не запомнились. Но вот, наконец, мне попался адвокат, которого я с полным правом могу отнести к тем самым 5 %, в поисках которого я потратил уже четыре месяца. Его звали Вильям (William Gustafson), а его офис располагался прямо в моём городе Сан-Хосе. У меня сохранилось его письмо от 3 августа 1994 года, которое открыло мне глаза на совершенно чудовищную вещь в американской юриспруденции:

https://www.dropbox.com/s/zx330rrfvshghhd/Letter.jpg?dl=0 (https://www.dropbox.com/s/zx330rrfvshghhd/Letter.jpg?dl=0)

https://www.dropbox.com/s/me1kyjldk9ac60b/Letter_2.jpg?dl=0 (https://www.dropbox.com/s/me1kyjldk9ac60b/Letter_2.jpg?dl=0)