Лорды гор. Да здравствует король!

– Как ты мог подумать такой ужас обо мне?! – возмутился говорящий мрак. – У сына – не отберу. У тебя. А ровно в полночь Лэйрин получит его обратно, мне хватит и минуты власти. Кстати, где мой мальчик?

– Заперт в огненной башне под стражей высших белых вейриэнов и за миг до полуночи будет убит. Или раньше, зависит от тебя.

– Вот значит, как… – Азархарт на несколько мгновений задумался. – Ну, ничего, бастардов у меня много. Одним больше, одним меньше… Земли вот маловато. И зачем было огород городить с отречением?

– Чтобы успокоить подданных. Не люблю панику.

– Я тоже, – доверительно признался темный. – Какое потрясающее совпадение во вкусах! Ну, садись уж на свой трон, пока еще король, а то получается, что тебя неоткуда и свергнуть. Непорядок.

Сгусток мрака колыхнулся, разлетевшись облаком черной, искрящейся фиолетовым и багровым сажи, с трона поднялась человеческая фигура, шагнула вперед, свет факелов вспыхнул ярче, и я, наконец увидела облик владыки Темной страны.

Ни рогов, ни хвоста, ни свиного рыла, врут страшные сказки.

Очень высокий, но пропорционально сложенный и стройный мужчина с приятными чертами смуглого горбоносого лица, обрамленного волнистыми черными волосами длиной до плеч. Линию подбородка смягчала аккуратная, как у южан, бородка, открывавшая чувственные губы с пристывшей к ним лукавой полуулыбкой. Одежда выдавала щеголя – изысканный сливочного цвета камзол с вышитыми странными символами на обшлагах рукавов, черная рубаха с кружевным жабо и пышными манжетами, из-под которых выглядывали изящные кисти рук с длинными пальцами, украшенными единственным кольцом. Серьга в ухе поблескивала черным алмазом. В руке – трость с круглым набалдашником. Этакий вальяжный столичный ловелас, похититель женских сердец.

Повернув голову, он взглянул на факел, вставленный в кольцо на массивной колонне – именно его я выбрала для наблюдения, и теперь, судорожно обняв рыжую гончую, съежилась от долгого и пристального взгляда ярко-зеленых, удлиненных к вискам, нечеловеческих глаз Азархарта, живших словно отдельно от лукавой полуулыбки и всего щегольского облика.

«Лэйрин! – запоздало достучался зов Роберта. – Отвернись!»

И я зажмурилась, уткнувшись для верности в горячую, вздыбленную шерсть зарычавшей огненной собаки. А когда снова решилась заглянуть в зал из другого факела, Роберт, брезгливо морщась, очищал свой трон огнем, а владыка Азархарт успел соорудить напротив монументальное аспидно-черное кресло с высоченной рогатой спинкой и развалился, закинув ногу на ногу и нетерпеливо поигрывая тростью.

– Так что ты там говорил своим болванам о переговорах со мной, Роберт? Зачем-то ведь пригласил меня раньше времени. Так излагай свой взгляд на нашу проблему, немного уже осталось до ее кардинального решения мной.

Король с той же брезгливой гримасой занял свое законное место, стряхнул с львиной головы на подлокотнике невидимую пылинку.

– А что тут излагать, Азархарт? Ты уходишь вместе со всем темным барахлом, что притащил сюда и сложил у порога, и навсегда забываешь о моей дочери Виоле, а твой сын останется жив.

– И все?

– Еще я могу изредка выпускать его из башни прогуляться и поиграть на моем троне.

– Что еще?

– И я могу уговорить горных лордов отдать тебе сына Виолы, если он родится.

– Больше предложений нет?

– Жизнь сына владыки Темной страны бесценна, а я-то всего прошу за нее жизнь одного маленького королевства и одной женщины.

Трость в руках Азархарта переломилась.

– Ах, Роберт, Роберт… – вздохнул мой темный отец. – На что ты тратишь последние мгновения жизни? Кого дерзаешь обмануть этим глупым торгом? Свечечки зажег по всей стране, как будто они когда-то меня останавливали. Не говорю уж о неискренних молитвах, которые своей лживостью только увеличивают мою силу. Я вижу все твои темные страсти и грязные мысли. Ты не дашь и волосу упасть с головы Лэйрина. Ты трепещешь от одной мысли, что с ним случится что-то худшее, чем насморк. Ты так жаждешь обладать им, что едва не отдал в мои руки полмира, огненный маг. Знали бы твои возлюбленные аринты, чья неутоленная похоть на самом деле сжигает их леса. Шауны подозревали, кто виновен в их бедах. Инсеи давно поняли, какую угрозу представляет твой дар, управляемый лишь безудержными страстями, а когда их озера с молодняком вскипели от приступа твоей тоски по Лэйрину, они начали борьбу за жизнь.

– Лжешь, как всегда, – побледнел Роберт.

– Я никогда не лгу, – с лукавой усмешкой заявил Азархарт. – И ты сам догадывался об истине, старый похотливый ко…роль.

Темный добился своего: Роберт в ярости метнул в него огненный протуберанец, впитанный невидимым щитом с той же легкостью. Азархарт перестал улыбаться, недовольная морщинка прочертила высокий лоб, но и на этот раз не последовало ответных действий. Удивительное терпение.

– Не твоему темному мерзейшеству читать мне мораль! – прорычал Роберт, подавшись вперед и вцепившись в подлокотники – вот-вот вцепится и в горло жуткому гостю. – Не ты ли изнасиловал мою жену? Не ты ли растлил души моих старших девочек и…

– Нехорошо сплетничать о леди, – торопливо сказал Азархарт, скользнув по факелам обеспокоенным взглядом. – Но я не прикасался к твоим девкам. Они грязны даже для меня.

– Грязны? После того, как на черной мессе их взяли все тринадцать твоих князей по очереди. Ты не прикасался к ним – они прикасались к тебе. Мыли тебе ноги и вытирали своими волосами, ты же любишь подражать древним мифам айров. А когда они доставляли на твою мессу очередную одурманенную девственницу, ты благосклонно дозволял им причаститься твоей спер…

Роберт осекся на полуслове, а темный снова улыбнулся – грустно, сосредоточившись на разглядывании обломков трости:

– Значит, мне не показалось. Лэйрин все слышит и видит. Потому ты и дерзишь сверх дозволенной смертным меры, и всякую гнусь несешь. Скажи-ка, Роберт, ты на этих мессах сам свечку держал? Или через чужую видел то, в чем меня обвиняешь?

– Дочери мне во всем признались на допросе.

– А допрашивал ты с Рагаром?

– Он отказался присутствовать.

– Жаль. При нем они не посмели бы… Так вот, Лэйрин, – Азархарт поднял нечеловеческие глаза, безошибочно выбрав именно тот факел, через огонь которого я подслушивала. – Небольшая справка к твоему сведению. Еженощно в мире за пределами Темной страны проходит несколько тысяч якобы черных месс, не говоря уже о банальных оргиях. И на каждой – безумные или пьяные глупцы убеждают себя и друг друга, что им, как шавка на свист, является сам владыка Темной страны, а уж тринадцать моих князей – непременно. Какая гордыня. Стольких девственниц, которых я и мои князья якобы лишаем невинности каждую ночь, единовременно и повсеместно – не наберется во всем мире, даже если считать младенцев. Пикантность еще в том, что у меня уже лет полтораста как князей осталось десять, а после встречи с Рагаром – семеро. Что-то тут не сходится, не так ли, Лэйрин? И не стоит тебе подслушивать разговоры взрослых мужчин. Некрасиво это. Да и не умеешь ты еще отделять правду от видимости правды, некому было научить. Оставь нас минут на пять.

Да ни за что!

Не знаю, как я уловила его намерение, но успела сфокусировать взгляд на другом факеле, и уже смотрела через него, а за эту долю мига прежнее мое огненное «око» погасло. Роберт тут же его запалил. Так и порезвились несколько мгновений, мечась от огонька к огоньку, пока Азархарту не надоело, и он одним всплеском тьмы не погасил все факелы разом.

Мне глаза как сажей запорошило. Испугалась, что ослепла.

Дорри смачно лизнула лицо, я прозрела и разозлилась. Ах, вот как, ваше темнейшество, без свидетелей решили обойтись на пять минут?

А там и полночь грянет.

Мне необходимо быть там, во дворце, и немедленно. Душой, если не телом. Она, душа моя, ныла, как рана. Сердце рвалось, стуча в глухую стену – даже Роберт не пускал меня в зал. О чем они там договариваются? Или уже убивают друг друга?

Я оглянулась. Зольтар и Дигеро сидели на полу у стены. Младший лорд выглядел бледным и смущенным, а вейриэн, что-то сурово ему выговаривая, сторожко поглядывал на меня – не натворю ли чего.

А ведь и натворю.

Мы же связаны нитью Айшери, мой король. Мы – сообщающиеся сосуды. Не дают огонь извне – есть другой, изнутри. И в нем нет уже ненависти. Ты просил искру? Так возьми!

Он дрогнул, не смог не взять. Глухая стена озарилась жаркими отблесками благодарности – «Лэйрин, душа моя…» – раздвинулась, впустила.

– … и я уведу темное войско, не трону твое королевство, и забуду о Виоле с ее ребенком, – услышала я баритон Азархарта, глубокий, как ночное небо. Он сидел напротив, поигрывая сложенными обломками трости, и я видела его так, словно сама сидела на королевском троне – глазами Роберта.

– И что же взамен?

– Ты станешь моим князем.

Роберт расхохотался.

– Я – король! А ты предлагаешь мне роль слуги? Нет.

– Еще четыре минуты король, – уточнил темный. – Все же роль слуги – лучше, чем роль трупа. Подумай. Кроме того, королевство пожизненно останется под твоим управлением, а инсеи и шауны с процентами вернут взятое.