Лорды гор. Да здравствует король!

Он развернулся, взял мое лицо в ладони, вгляделся пристально.

– Твоя душа уже поняла мое решение, Лэйрин. И твой разум должен понимать, что с Темной страной не спорят. Никто никогда не диктовал темному владыке свои условия игры, кроме, может быть, Белогорья. Так разве короли-изгои Ориэдра родом не оттуда? Рагар напомнил мне об этом в нашем последнем разговоре, и я брошу Азархарту вызов. Темные всегда берут свое. Но я не хочу отдавать. И не отдам.

– Но как?

– Вот так.

Король склонился и коснулся губами моих губ. Осторожно, нежно. С кончиков его пальцев, касавшихся висков, потекло пламя, тонким полупрозрачным покровом окутывая тело.

А потом полыхнуло так, что я задохнулась от ужаса – ало раскалились стены, желтым солнцем горел воздух, каждая пылинка стала ослепительной звездной искрой. Пламя взревело, свилось в охватившую меня спираль, и меня не стало – рассыпалась, растаяла, испарилась, превратилась в чистый восторг от бушевавшей уже не вне – а внутри меня силы.

– Как жаль, что в обряде айров разрешены только невинные ласки, – вздохнуло рыже-белое пламя, отпустив мои губы. И обрело человеческие очертания.

– Это вы называете – невинные? – дыхание вернулось с трудом.

– Конечно, я же еще не посягнул на твою невинность, – Роберт кончиками пальцев скользнул по моей шее вниз до завязок рубашки под горлом.

Меня – вот странность – кинуло в озноб.

– Да и времени уже нет на такие радости, – продолжал издеваться этот извращенец, дернул завязку, распуская узелок.

Я схватилась за ворот… исчезнувший вместе с рубашкой, осыпавшейся пепельными хлопьями, вместе с тугой повязкой под ней, стягивавшей и без того маленькие груди.

Рубашка короля тоже испарилась, как и вышитый дублет, обнажив мощный торс с рыжими волосками на груди.

– Ммм… – прикрыл он жадно вспыхнувшие глаза, успев перехватить меня лапищей за спину до того, как я попыталась дать деру, и прижал к себе.

– Интимные отношения в обряде запрещены! – напомнила, пытаясь вырваться.

– Да знаю, знаю, – отмахнулся он. – Но это единственная возможность разорвать сам обряд. Мне показалось, он тебя тяготит.

– Нет! Нисколько! Год так год! Хоть посмертно! – пищала я, отталкивая его ласкавшие ладони. Они словно размножились – так легко и быстро, едва касаясь кожи, скользили по телу. – Как вы можете! На могиле вашего отца, деда!

– Кошмар, какое святотатство! – он поднял меня и усадил на колени, а губы скользнули по шее так нежно, что сердце готово было выпрыгнуть и укатиться куда-нибудь подальше. И хорошо бы вместе со мной.

– Сир! Вы – супруг моей матери! – я попыталась вывернуться.

Удержал, конечно.

– Бывший.

– Я вам в дочери гожусь!

– Но не дочь.

– Вы… усыновили меня!

– И где же мальчик?

– Я несовершеннолетняя!

– По законам гор ты уже давно совершеннолетняя.

– Здесь не горы!

– Правильно. Здесь – я. Твой король. И приказываю помолчать.

Он накрыл поцелуем рот. И меня охватил такой жар, что все, испытанные прежде огненные пекла показались бледными подобиями. И… великие боги, я хотела этого огня!

– Лэйрин… Наконец-то ты откликнулась, – прошептал король.

– Не надо, пожалуйста, – всхлипнула я, а тело кричало: «Надо!» – и вдруг вспыхнуло факелом.

Язычки пламени пробежали по обнаженным рукам и ногам, животу и груди. Я читала в свитках айров поэтическое выражение «сгорать от стыда», но не так же натурально!

Роберт отстранился. Капельки пота выступили на его лбу. Жилы на руках вздулись так, что, казалось, вот-вот лопнут. Он провел ладонью над огоньками, как шерстку гладил, и они потянулись к нему, тычась язычками, словно котята.

– Не бойся, Лэйрин.

– Я н-н-не боюсь, – сказала я, стуча зубами от страха.

– Прости. Это был самый мучительный… восхитительный… но, главное, самый быстрый способ… зажечь огонь от огня. Разбудить тебя. Я бы не причинил тебе зла.

Мерзкий, циничный, расчетливый гад. Все мужики сво…

– Теперь погаси их, Лэйрин, – приказал король.

– Как? – пискнула я.

– Вдохни пламя в тело, как вдыхаешь воздух.

Получилось через мучительную минуту.

Следующие минут пять Роберт удивительно походил на Рагара, изводившего меня на тренировочной площадке командами «встать-лечь-отжаться».

– Вдохни. Выдохни. Держи огонь. Что значит держи? Ровно! Вдохни. Теперь выдохни только на ладонях! – командовал король, как сержант на плацу новобранцу. – На ладонях, а не на спине. Забыла, где у тебя руки, а где ягодицы? Мне напомнить? Молчать! Еще раз вдохни. Выдохни. Сильнее. Дальше, еще дальше, дотяни факел до стены.

Доведя меня до огненного пота, он сгреб мое измученное, как после пыток, перепачканное пеплом тело и вынес из святилища.

– Остальному дар сам тебя научит, – сказал король, доставив ношу в туалетную комнату, примыкавшую к спальне.

– К-какой дар? – лязгнули зубы, когда на меня обрушился поток ледяной воды из опрокинутой над головой бадьи.

– Тот, который ты с твоей матерью собирались украсть. «Огненная кровь». Я смешал нашу кровь, когда лечил твою ступню. Еще до обряда. Обсушись сама. Выдохни огонь.

Я так обсушилась от злости, что загорелась портьера. Лжец! А слова-то какие звучали – конфликт темной крови и светлой! Адаптация!

Роберт оборвал горевшую тряпку, бросил в чан с водой. Кинул мне охапку одежды.