Сегодня, а ещё лучше – вчера! Свадебный хоровод Созвездий

– бог судов и собраний

– бог силы и мощи

– бог воинской ярости

– в XIX веке так по этому вопросу высказался А.С.Пушкин устами героя романа «Евгений Онегин»:

Быть можно дельным человекам

И думать о красе ногтей:

К чему бесплодно спорить с веком?

Обычай деспот меж людей.

В этих строках поэт описал не только Онегина, но и отчасти самого себя. О нем было известно, что одно время он очень тщательно ухаживал за своими ногтями, а на мизинец, где был особенно длинный и красивый ноготь, он, ложась спать, даже надевал специальный чехольчик, чтобы не сломать этот предмет своей особой гордости. Строки из романа часто цитируются как ответ на упреки в излишней заботе о своем внешнем виде.

3

Мэрисела безрезультатно потопталась под дверью Паломы. Затем решила отправиться в пещеру к Дрэго и Кайонэ, но передумала. Грохот с горы не раздавался, огонь не полыхал, значит, беседа проходила мирно. Да и необходимость что-то выяснять отпала. Мэрисела и сама догадалась – девочка расстроилась, потому что не почувствовала в себе магию. И Мэрисела отправилась в спальню дожидаться мужа. Но ей не спалось. Тревога не отпускала. Она ворочалась с боку на бок, а потом, всё-таки, встала, решив проведать дочь.

Дверь в комнату Паломы оказалась не заперта, и в постели её не было. С нарастающим предчувствием беды Мэрисела оббегала все возможные места, где могла находиться Палома. А таких «секретных» местечек, в которые дочурка пряталась, когда была чем-то расстроена или сердилась на родителей, было не мало. В каждом возрасте свои. Совсем малышкой она залезала под кровать, которую чуть позже сменил шкаф с одеждой. Потом была беседка в саду. С пяти лет – конюшня и библиотека (последствия близкого общения с принцем Кайонэ). Шалаш на окраине парка. Площадка с перилами на ветках раскидистого дуба с собственноручно сколоченной лестницей. Подземный лабиринт со входом через заброшенный колодец. Самая высокая башня замка. Паломы нигде не было.

– Палома пропала! – ворвалась в мирную беседу короля Дрэго и принца Кайонэ в пещере Мэрисела.

На ноги были подняты все обитатели замка. Они облазили все подвалы. Прочесали парк, освещая округу факелами. Всматривались в предрассветную мглу с башен замка. Дрэго в облике Дракона сделал облёт всех близлежащих гор, с замиранием сердца боясь увидеть бездыханное тело дочери или окровавленную белую Голубку (и Мэрисела, и Кайонэ утверждали, что именно в неё была готова вот-вот перевоплотиться Палома). И каждый раз вздыхал с облегчением, что ничего подобного не находил. Это было хорошим знаком, но ни на шаг не приближало к разгадке – куда делась Палома?

Утром, после безрезультатно закончившихся поисков, все собрались на центральной площади. И тут обнаружилась ещё одна потеря – исчез принц Кайонэ. Может, он напал на след принцессы?

– Дрэго! Мне страшно! – кинулась в объятия мужа Мэрисела, – Я чувствую, что случилось что-то очень плохое! А вдруг… Вдруг её похитил Биаджино?

Люди понуро, опустив головы, как будто были в чём-то виноваты, стояли вокруг в отчаянии прижавшихся друг к другу двум истончившимся от горя фигуркам – Дрэго и Мэриселы, их короля и королевы, мужчины и женщины, отца и матери. И никто не обратил внимания на тихо плачущую в сторонке посудомойку Клоди

. У неё тоже в эту ночь случилась потеря. Пропал её возлюбленный – Драйк

. Как расстались они перед балом принцессы Паломы, уйдя каждый на своё рабочее место, Клоди – на кухню, Драйк – в конюшню, где работал уборщиком, так больше и не виделись. Его-то, небось, никто не будет искать ни днём, ни ночью. Кто обращает внимание на слуг?

– в переводе – «немного хромая»

– в переводе – «змея или дракон, селезень, монстр»

4

Палома проснулась в чужой комнате. Комната была абсолютно пустой, если не считать кровати, на которой она лежала. Окон не было. Свет пробивался через узкую полоску под дверью. Последнее, что помнила принцесса – это укус какого-то насекомого, жжение в ноге и… провал.

Палома попыталась встать, но оказалось, что её правая рука привязана к спинке кровати. Что это ещё за шутки?!? Кто посмел так поступить с ней?!? С принцессой?!? Палома и до этого была не в самом лучшем расположении духа, а тут и вовсе разозлилась. Начала яростно выдёргивать руку из петли толстой верёвки, и… рука вдруг истончилась, превратившись в крылышко, и выскользнула из оков. Палома хотела стряхнуть наваждение, а вместо этого взмахнула крыльями и взлетела под потолок. Размеры комнаты резко увеличились, а кровать уменьшилась.

Да она трансформировалась в птицу, – догадалась Палома. Осталось выяснить – в какую? Палома плавно опустилась на кровать и вытянула крылья. Они состояли из белоснежных перьев разной длины – ближе к телу более коротких, чем те, которыми крылья заканчивались. Палома заглянула под крылья – её тело сплошь было покрыто мягким кипельно-белым пухом. Она вспомнила, что птицы спят, спрятав голову под крыло, и попробовала – как это, выворачивать голову на 180 градусов, неужели удобно? Ей всегда, с тех пор, когда поняла, что когда-нибудь примет облик птицы, это было интересно. Под крылом было тепло и уютно. И Палома рассмеялась. Эта простая, естественная для человека эмоция, вдруг выбила её из облика птицы. Палома почувствовала, как её тело начало тяжелеть, а кости вытягиваться. «Нет-нет! – приказала себе Палома, – Ещё рано! Я не рассмотрела хвост. Надо же мне понять – кто я?» И тело её послушалось! Она вернулась в облик птицы и попыталась увидеть свой хвост. Голова легко повернулась, и Палома залюбовалась пушистыми перьями, гордо торчавшими вверх и образующими что-то типа раскрытого веера или короны. Палома провела взглядом от одного края этого великолепия до другого. Да я – белая павлинья Голубка! – поняла Палома. И только потом сообразила, что её голова голубя развернулась почти на 360 градусов

, но при этом никакой боли и даже дискомфорта, она не испытала. Палома опять рассмеялась от счастья и… вернулась в человека.

Вот только её похитителям совсем не обязательно знать, что она может упорхнуть от них в любой момент. А они это обязательно поймут, если увидят её без петли на руке. Протиснуть кисть в петлю категорически не получалось, и Палома уже по собственному желанию обратилась в Голубку, просунула несколько пёрышек крыла под верёвку, вернулась в человеческий облик (заодно и потренировалась трансформироваться туда-обратно) и стала спокойно ждать, когда король Биаджино пришлёт за ней своих слуг. А то, что это именно он был её похитителем, Палома не сомневалась. По рассказам мамы она так ярко представляла себе эту комнату, что сразу её узнала. Да и почерк был его. Кто ещё был так зациклен на браке с принцессой с магической кровью? С мамой не удалось, так он дождался дочери.

Вскоре в комнате прибавилось немного света, это открылось небольшое зарешётчатое окошко в двери. Кто-то заглянул внутрь комнаты, и послышался скрежет ключа в скважине замка. Первыми в комнату вошли факельщики, за ними стражники. Командовал ими высокий стройный офицер, державшийся в тени. Стражники попытались надеть на руки Паломы оковы, но она так властно на них посмотрела, что те замешкались. А, услышав сказанное высокомерным тоном – «Немедленно проводите меня к королю Биаджино!», оглянулись на командира. Тот едва заметно кивнул головой, и процессия отправилась в путь.

Палому провели по узкому извилистому коридору, который привёл её в огромную залу. Прямо перед ней на троне сидел король Биаджино. Палома не знала его в лицо, просто догадалась, и не спешила его рассмотреть. Лишь так, мельком, скользнула взглядом. Сначала внимательно осмотрела помещение. Отметила про себя окна и дверь на балкон (если будет необходимость, уж, она сможет сделать так, чтобы они открылись для неё!). Потом сосредоточилась на людях, стоявших сбоку от трона.

Пауза явно затянулась, но Палома не чувствовала от этого неудобство. Наоборот, она ощущала в себе силу и властность папы-Дракона, терпение и самоотверженность мамы-Фламинго и выдержку и мудрость принца Кайонэ-Саламандры. Эти люди, сплошь мужчины, стоявшие перед ней, их было много, но почему-то, они её не пугали. Когда она обвела их взглядом всех, и уже готова была переключить своё внимание на короля Биаджино, что-то удержало её. Какие-то искорки, мелькнувшие перед её взором. Палома сконцентрировалась и с удивлением обнаружила, что ей не кажется – от некоторых мужчин к Биаджино тянулись тоненькие, как паутинка, ниточки. Это они отблёскивали в лучах восходящего солнца. Палома пригляделась к одному, другому и обнаружила в себе ещё один дар, доставшийся ей от мамы – видеть суть людей. Среди них не было магов, но во всех них было по несколько капель магической крови, которые Биаджино распознал и, не побрезговав крохами, вытянул, забрал себе. Вот теперь стоило внимательно присмотреться и к королю.

Палома прямо взглянула в глаза Биаджино и увидела… Кобру. Переключила внимание на человека – перед ней сидел юноша, что было странно. Насколько знала Палома, Биаджино должен быть примерно одного возраста с папой и Кайонэ. Кайонэ в свои 37 выглядел значительно старше своих лет, это когда он со всей серьёзностью и ответственностью делился с ней своей мудростью. А вот когда улыбался (что случалось, откровенно говоря, не часто), сразу становился моложе. То, что папа в свои 35 выглядел молодо, было не удивительно. Во-первых, он был Драконом, а для них этот возраст – возраст ребёнка. А во-вторых, его любила мама-маг, которая подпитывала его своей энергией (добровольно и с радостью, в отличие от принудительного выкачивания магии из подданных королём Биаджино,). Кроме того, молодость папы выглядела гармонично, а Биаджино – нет. Как будто надули старые меха и перестарались.

– Вы закончили рассматривать моих подданных, принцесса Палома? – насмешливо произнёс король.

– Рада оказаться у Вас в гостях, король Биаджино! – церемонно ответила Палома и сделала книксен.

– Вы так расцениваете здесь своё появление? – удивился столь вежливому приветствию Биаджино, помня, как холодно и враждебно разговаривала с ним в подобных обстоятельствах мать Паломы – Мэрисела.

– А разве есть какие-то другие причины? – насмешливо приподняв брови поинтересовалась принцесса.

Биаджино не собирался играть в игры с девчонкой, которая годилась ему в дочери. Палома была нужна ему для определённых целей, достижение которых и так подзатянулось на целых пятнадцать лет, поэтому ответил он прямо:

– Вы здесь, чтобы вступить со мной в брак, принцесса Палома, нравится Вам это или нет!

– Что-то я не припомню, чтобы Вы делали мне предложение руки и сердца, король Биаджино! – высокомерно ответила Палома.

– Считайте, что сделал это только что!

– А если я Вам откажу?

– Тогда я Вам представлю аргумент, который быстренько изменит Ваш взгляд на наш брак, – ехидно ответил король и хлопнул в ладоши, – Введите его!

И в залу ввели связанного принца Кайонэ.

– Как Вам нравится такой гость на нашей свадьбе? – продолжил насмехаться король Биаджино, – Только вот не знаю, доживёт ли он до неё? Всё зависит от того, как долго Вы будете ей сопротивляться.

Когда Палома увидела пленённого любимого, то от возмущения чуть не перекинулась в Голубя, но вовремя себя остановила – враг должен знать о ней только то, что она сама пожелает ему показать.

– Мне будет искренне жаль, если не доживёт, – ответила, пожав плечами Палома, – но я не понимаю, как жизнь императора Мэдока может повлиять на моё решение!

– Принцесса, Вы ошибаетесь! Присмотритесь повнимательнее! Ведь это – принц Кайонэ! Ваш наставник, друг, Ваша любовь!

– При всём уважении, король Биаджино, но это Вы ошибаетесь! – невозмутимо ответила принцесса, – Как в оценке роли принца Кайонэ в моей жизни, так и в том, что это он, а не его отец. Простите, император Мэдока, я не поприветствовала Вас надлежащим образом, – продолжила Палома, обращаясь к Кайонэ и делая книксен, – Рада приветствовать Вас и сожалею о ненадлежащем приёме, который оказан Вам со стороны короля Биаджино! Что же касается принца Кайонэ, – вернулась к Биаджино Палома, – то он, действительно, являлся моим наставником до недавнего времени. Дружба возможна только между равными по возрасту людьми, так что моим другом он никогда не был. А что касается «любви», то здесь мне даже нечего комментировать. Тот, кто донёс Вам этот слух, вольно или невольно ввёл Вас в заблуждение…

Король при этих словах бросил короткий гневный взгляд в сторону, но Палома успела за ним проследить. Молодой человек, стоящий в заднем ряду, смешался и потупил голову. Паломе его лицо показалось знакомым. Она отметила про себя обязательно разобраться – кто он? где она его видела? Чтобы понять, насколько опасна информация, которой он может обладать, для Кайонэ и неё.

… – Что касается того, принц Кайонэ это или император Мэдока, то здесь меня невозможно обмануть, хотя свой дар я получила только сегодня ночью. И, не смотря на восточные практики, которыми в совершенстве владеют и император, и принц Сакурато, – продолжила Палома, – им меня не обмануть. Вот Вы, король Биаджино, например, очаровательная боевая Кобра. Император Мэдока – Хамелеон, именно поэтому ему легко принять обличье сына, – сказала принцесса, поклонившись в сторону Кайонэ, – Больше магов здесь на первый взгляд я не вижу, но попробую подойти поближе. Возможно они не такие сильные, как Вы, или ослабели по какой-то причине, – намекнула Палома на воровство магии со стороны Биаджино (больше намекнула для тех, кого ограбили, чем для короля).

И Палома подошла ближе к придворным, заглядывая каждому в глаза и сердце. Манёвр принцессы позволил ей вспомнить человека, благодаря чьему предательству она оказалась в лапах Биаджино. Он работал в конюшне их замка. Принцесса даже вспомнила его имя – Драйк. И убедиться в том, что магов, действительно, больше не было. И это было прекрасно! Пора было уже покончить с происками Биаджино (здесь Палома была на стороне отца – выжечь всё огнем, да и дело с концом!). Король Биаджино был сильным магом, но он был одинок, а противостояли ему уже трое – она, Палома-Голубка, принц Кайонэ-Саламандра и офицер, возглавлявший стражников, приведших её в залу. Когда Палома подошла к нему, он, прямо глядя ей в глаза, на мгновение раскрылся, и она увидела Змееносца