Менеджеры халифата

– Я в самом деле должен все при нем говорить? Ты можешь продвинуться по службе, используя мою информацию. Зачем он здесь? Тебе не доверяют? Я так понимаю, ты не в прежнем ведомстве?

– Слишком много вопросов, – покачал головой Петр, подался к другу, попутно затушив окурок в пепельнице на кофейном столике, стоявшем между ними. – Говори все. Никаких секретов. Галиб, ну тот турок, я знаю его под этим именем, он из MIT.

– Ах ты, сука! – выругался Тарек в адрес Галиба. – Мне придется туго.

– Особенно если учесть, что он знал и мое подлинное имя, и звание, и кто я на самом деле. Сечешь, хабиби? Так-то. Тебе придется вертеться будь здоров! Откреститься от меня понадобится. Я тебе не друг и другом не был. Усек?

– Не зря я заподозрил неладное насчет этого типа. Не пошел на сближение. Видел его издалека. Теперь и не знаю как быть…

Конец ноября 2014 года, г. Стамбул

Тарек проснулся в просторной светлой комнате и увидел записку, оставленную хозяином, координатором ИГИЛ[18 - ИГИЛ – террористическая организация, запрещенная в РФ] Атмаджи Озбеком. Тот написал Тареку, где его найти в Гранд Базаре. А оттуда они вдвоем поедут на встречу, которую полковник ожидал уже больше недели…

Остальные гости Озбека ютились в двух других комнатах. Газовый баллон, висевший на балконе, едва обогревал квартиру. Все спали на полу, мерзли, и только полковнику из Ирака предоставили низкую оттоманку. Зимний свет падал наискосок на стену, где висела фотография хозяина в Сирии, обвешанного оружием, с воздетым к небу указательным пальцем. Он там проходил обучение в одном из специальных лагерей.

За окном виднелась мечеть. Муэдзин надрывно зазывал уже на вторую молитву. Надо было соответствовать званию религиозного фанатика, и Тарек, торопливо сделав омовение, вместе с остальными обитателями квартиры совершил положенный салят, мыслями витая далеко, думая о предстоящей встрече.

По его просьбе Алим перебрался в Сирию, обосновав это перед игиловцами в Ираке тем, что в Сирии он сможет быть более полезен в обучении новых воинов джихада. Несмотря на увлечение наркотиками, Амин оставался верен Тареку, вытащившему его в свое время из жуткой нищеты и сделавшему достойным офицером, состоятельным человеком. Тарек женил его на двоюродной сестре своей жены Бадры. В общем, всем ему был обязан Алим. А когда понял, что от его оборотистости зависит благополучие уважаемого Ясема-сайида, он и вовсе взял себя в руки. Для всех окружающих оставался расслабленным, увлеченным наркотиками, а на самом деле практически не употреблял, а понимая, что и собственной жизни, и будущности Тарека его задурманенный мозг стал угрозой, он и вовсе завязал.

С Тареком держал связь по интернету, шифруя тщательно все свои послания. По его же наущению он приехал в Алеппо, где находился тренировочный лагерь «Шейх Сулейман», состоящий примерно из семидесяти человек. По информации, полученной из Центра Тареком, именно в этот лагерь больше всего приезжало выходцев из стран бывшего СССР. Лагерь принадлежал группировке «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар»[19 - «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар» (араб.) – «Армия переселенцев и помощников» – группировка исламистских боевиков в Сирии, воюющих против армии правительства Башара Асада. Изначально состояла преимущественно из граждан стран бывшего СССР (татар, чеченцев и др.), а также турок], которая вместе с «Фронтом ан-Нусра» принимала участие в боях за Алеппо.

Алиму предстояло быть там инструктором. А сам Тарек, побывав и в Алеппо, и в Харитане, где располагался еще один тренировочный лагерь джамаата[20 - Джамаат (араб.) – общество, община, коллектив – объединение группы мусульман с целью совместного изучения ислама, общения, совершения намазов, взаимопомощи и т. п.] «Имарат Кавказ» («Кавказский эмират»), и в Атме, в распределительном пункте, куда прибывали новобранцы, направился в Турцию для подбора кадров из прибывших в Стамбул радикалов и для участия в своеобразной сходке главарей ИГИЛ[21 - ИГИЛ – террористическая организация, запрещенная в РФ].

В загородном домике собрались деятели ИГИЛ[22 - ИГИЛ – террористическая организация, запрещенная в РФ] со всей Турции. В самом деле, Тарек добился много больше, чем год назад Горюнов в своем «сирийском походе». Но если бы Петр имел такую игиловскую биографию, он бы тоже не растерялся…

Особняк с белым ажурным металлическим забором вроде бы выглядел обычной виллой богатого стамбульца. Но был нашпигован камерами, датчиками движения. Решетчатый полупрозрачный забор мог ввести в заблуждение своей открытостью, но с дороги виднелись только мощенные розовой плиткой площадки для машин, за ними плотная живая изгородь – не продерешься, не подглядишь. С другой стороны – огромная веранда над Босфором с зонтиками от солнца, вмонтированными в бетонные круглые подставки, чтобы не улетели от ветра. Сейчас, осенью, зонты были сложены и напоминали каждый в отдельности пику Дон Кихота.

Выросший в нищете, Тарек паталогически страдал от нехватки образования и наверстывал упущенное в зрелые годы. Собрал приличную библиотеку в том доме, который разбомбили американцы и где сгорели и жена с дочерями, и библиотека, и тот самый известный «Мерседес» от Саддама. Он читал и «Дон Кихот» Сервантеса, изумляясь сумасбродству идальго, а увидев напомнившие пики сложенные зонты, подумал, что в наше время с Дон Кихотами только так – закатают в бетон, и никто не станет выслушивать их нравоучения. Он с пикой, а ему из «Стечкина» в лоб.

Собравшиеся мужчины выглядели, пожалуй, даже чересчур солидно. Никаких тебе бород, фанатичного блеска в глазах! Только у двоих в руках Тарек заметил четки. Их всех можно было охарактеризовать как менеджеров среднего звена, банкиров, портовых инженеров. Солидные костюмы темных оттенков, рубашки, галстуки. Озбек, к счастью, предупредил Тарека о дресс-коде, и он не испытывал неловкости.

По сути эти люди и были управленцами – менеджерами войны и смерти, далекими от религиозности, как неандерталец от фуги Баха. Планирование, мотивация, контроль, организация – все как в солидной фирме. Только на выходе не продукция, а цинковые гробы, которые они переправляют родственникам, чьи дети, мужья погибли в чужой стране за мнимое толкование Корана, за черный халифат и власть бандита-халифа, за похищенные в сирийских музеях и церквях ценности, посланные через Турцию на Запад коллекционерам за немалые деньги. Отправляли цинки не всегда, чаще безымянные, без документов тела растаскивали по косточкам одичавшие собаки в зоне боев, а белые обглоданные черепа безглазо взирали на белое сирийское солнце. Счастье из пустых глазниц не лучилось. Остались дома матери, отцы, жены, дети, живые, родные, осиротевшие, порицаемые соседями, что воспитали боевика. И нет райских кущ, а есть застывший в разверстых глазницах страх, предсмертный и запечатлевшийся навсегда.

Смерть за веру – святость во все времена. Никто не отменял величие подвига – умереть за Родину, за веру, за семью, за честь! Радикальные исламисты опошлили и это.

Тарек считал, что его сын Наджиб погиб именно так, отдав жизнь за Родину и за семью. Стиснув в кулаке военный медальон своего сына, Тарек вечерами молился ему как святому, разговаривал мысленно с ним. Но не хотел принять бессмысленные смерти в Ираке, в Сирии, произошедшие во имя того, чтобы эти (Тарек исподлобья окинул взглядом «менеджеров») наслаждались осенним вечером у Босфора, ели и пили, приезжали сюда на роскошных японских и немецких машинах…

Души погибших не будут свидетельствовать о рае. Отнюдь! Они могут свидетельствовать только о глупости их обладателей. Да и есть ли души у людей, способных отрезать голову другому человеку, пытать, издеваться над стариком – директором музея, над ребенком, женщиной, монахинями, разорять чужие храмы?

Тарек прошел войну, повидал всякое, да и после войны работал не в богадельне. Слыл человеком жестким и даже жестоким, но он не принимал идеологию черного халифата, считая ее сродни фашистской. Чем не та же расовая теория, теория превосходства? Только вместо расы «правильный» ислам. В свое время именно арабы поддерживали Гитлера, они создали организацию наподобие «Гитлерюгенда» – «Al Futuwwah». Тогда уже подбивали молодежь на агрессию, выбрав возрастную категорию, благодатную для обращения в свою веру. Дисциплина, обучение стрельбе из всех видов оружия, конспирация – какой мальчишка и юноша откажется от игры в войну, да еще с настоящим оружием, когда у тебя власть в руках, пахнущая порохом и страхом более слабых?

В конце тридцатых и в первой половине сороковых аль-Хусейни[23 - Аль-Хусейни – Мухаммад Амин аль-Хусейни (ок. 1895 – 4 июля 1974 гг.) – муфтий Иерусалима, лидер арабских националистов в Палестине] усердствовал. Власть и тщеславие – вот что было движителем этого человека. Что движет нынешними провокаторами? Они также привлекают молодежь и вооружают ее, обещают праведную жизнь и рай после скорой смерти. А никто в смерть не верит, особенно молодые… Но все-таки как им удается так воздействовать на людей, что они едут как зомби в Турцию, затем в Сирию, в Ирак? С одной стороны, у современной молодежи большая степень информированности – доступ ко всем возможным источникам – телевидение, интернет. А с другой – в этом и заключено зло – через интернет как раз и вербуют бойцов для черного псевдохалифата. Компьютерные сети окружены ореолом истины в последней инстанции, дескать, нет там цензуры. Зато есть ощущение сопричастности к истине, которая для избранных, тех, кто «понимает», создает абсолютное доверие ко всему там написанному. И всеобщая недообразованность мешает здраво рассуждать. Cui prodest?[24 - Cui prodest? (лат.) – Кому выгодно?]

«Кто в этом мире станет так настойчиво бороться за души других? – рассуждал Тарек. – Со своей бы разобраться. Да еще армии сколачивают…»

Он сел за столик на веранде вместе со своим координатором. Суть загородной встречи заключалась в том, что «менеджеры» общались друг с другом. Прямо конференция по обмену опытом!

Подходили и к ним, знакомились, обсуждали с Озбеком что-то про автоматы для Ваиза и Джари, находящихся в Бухаре. Как обеспечить их «длинными стволами» и не засветить.

Тарек понимал, что Ваиз и Джари – это не подлинные имена, а псевдонимы, которыми боевиков-радикалов называли в учебных лагерях Сирии для конспирации. Вычислить их по таким именам практически невозможно. Только если отследить по переписке, по СМС, по интернету. В любом случае сам факт, что эти парни собираются вооружиться в мирном городе «длинными стволами», принесет много проблем властям Узбекистана.

В дальней части веранды, у самой воды, готовили шиш-кебаб, замариновав баранину в йогурте – так она становилась гораздо мягче. Дымок от стационарного мангала то стлался по-над водой, то ветерком его загоняло на веранду и раздразнивало аппетит. Тарек озяб от ветра, хотелось пересесть поближе к мангалу и погреть руки – от углей исходил сухой ровный жар. Он так и сделал: прошел к ажурному парапету и, облокотившись, стоял рядом с мангалом, ощущая жар боком и глядя на пролив.

Вдруг он почувствовал что-то тревожное… Обернулся. На веранду в этот момент вышел мужчина в шикарном костюме, темно-сером, с легким блеском ткани, поверх пиджака была легкая куртка, кожаная, отличной выделки. Мясистый нос и низкий лоб не портили его, даже, пожалуй, придавали некую мужественность смуглому лицу.

Тарек отвернулся, без труда вспомнив, где видел этого фактурного турка. Теперь он думал как быть: подойти, поприветствовать, напомнить об их встрече в Багдаде? Или… Полковник припомнил, что Кабира не слишком обрадовал визит турка. Что, если у них контры? Не стоит так рисковать до выяснения у Центра деталей общения Кабира и носатого турка.

Бочком, бочком, словно любуясь видами Босфора, Тарек, не поворачиваясь лицом к турку, но краем глаза держа его в поле зрения, добрался до Озбека.

– Атмаджи, мне надо уехать. Есть срочное дело. Еще утром планировал, но не знал, что тут все так затянется. А отсюда не свяжешься ни с кем. – Тарек достал из кармана выключенный мобильный телефон и потряс им с досадой. – Важный разговор, понимаешь?

Из-за конспирации присутствующие не принесли телефоны с собой или держали их выключенными, поврозь с сим-картой и батареей.

– Слушай, я ведь хотел познакомить тебя с интересными и полезными людьми, – разочарованно вытянулось и без того узкое, продолговатое лицо Озбека. – Что за срочность?

– Надо успеть до семи связаться с моим командиром в Алеппо. Иначе у меня будут неприятности, – Тарек решил напустить побольше туману, лишь бы уйти быстрее.

Декабрь 2014 года, г. Ростов-на-Дону

– Ты когда-нибудь видел, как кот ловит мышь? – неожиданно спросил Петр, когда Тарек закончил рассказ о своей встрече с Галибом.

– Как-то не ставил перед собой задачу наблюдать за животными. Хватает заметок из жизни людей.

– Занимательно, – Горюнов поерзал на диване и непроизвольно погладил себя по плечу: побаливало от стылой морозной погоды. – Кот бьет мышь лапами, перекидывает через себя. Ну и у мыши свой шкурный интерес – выжить. Она притворяется мертвой: закатывает глаза, пасть приоткрыта, лапки кверху. Молится своему мышиному богу, чтобы кот охладел к ее персоне и не слишком покалечил. И ждет, ждет. А кот все еще катает «труп», подминает под себя так, что мышь слышит биение сердца своего убийцы. И ждет, когда стоит попытаться рвануть во все лопатки. Один шанс на тысячу, что сбежит. А иначе кот несколькими игривыми движениями переломает кости и хребет, – Горюнов помолчал, перекатывая сигарету из угла в угол рта. – Я сам был в роли этой мыши.

– Судя по всему, ты попал в тот один процент. Или кот не столь проворный?

– Отнюдь! Речь о нашем общем теперь знакомом. – Горюнов сказал, а сам подумал: «Кто шуровал под личиной кота, это еще большой вопрос». На поверку Петр оказался интеллектуальной мышью. Сделал Галибу козью морду. Интересно, турок хоть получил нагоняй от руководства? Может, в должности его понизили? По идее, он теперь должен рвать и метать от злости, хватать лапами воздух.

– Я гляжу, у тебя побрякушка Зарифы, – указал желтым прокуренным пальцем Тарек. – Никак не успокоишься?

Горюнов в самом деле достал из кармана браслет Зары еще в начале разговора и перебирал в руке, как четки. Спохватившись, спрятал его в карман. Поразмышлял, нужно ли говорить, и все-таки сказал:

– Это он ее… Не сам лично. Но с его прямого приказа.

– Хочешь, я его придушу? – ласково спросил Тарек.

Поглядев в глаза иракца, Петр понял – тот не шутит, да и знал, что он способен. На его руках хватало крови. Но в то же время Горюнов не сомневался: Тарек не будет совершать поспешных и необратимых поступков даже из большой любви к Кабиру Салиму.

В преданность и любовь Тарека Петр, конечно, не верил. Слишком опытный и битый жизнью этот полковник Ясем Тарек. Он также пребывал в роли мыши до сих пор. Правда, кот, к которому он попался в лапы, оказался умным, и с ним удавалось договориться до поры до времени. Тарек нашептывал в мохнатое ухо ласковые слова и информацию, где сметана и сосиски. Араб сам кормил кота. И всех все устраивало. Но в любой момент коту может показаться, что его обманывают, или мышь взбунтуется.

– Успеется. Надо прикинуть, что мы выгадаем, если ты с ним войдешь в контакт, – Горюнов вдруг почувствовал себя в шкуре Александрова – каково это принимать решения, которые не только влияют на судьбу разведчика, но и, вероятно, на серьезные внешнеполитические решения в обозримом будущем.

– О ком вы говорите? – поморщился Мирон. – Кто этот турок?

– Он служит в MIT.

– Любопытно, – Зоров почесал затылок, взъерошив аккуратно уложенные черные волосы. – Что же, он пришел открыто на эту встречу игиловцев?