Оленьи сказки

– Да, она прямо как я! – В глазах оленёнка заиграли блики от свечей.

– Тогда ты помнишь, что её не могли узнать из-за того, что она вымазалась на кухне?

– Да-а.

– Давай представим, что и ты потерянная принцесса, но только нужно поскорее тебя отмыть, иначе упустишь своё счастье.

Слова Руты превзошли все её ожидания: оленёнок самостоятельно вылила на себя несколько ковшей воды и даже позволила потереть мочалкой стопы – из-за привычки бегать босиком они всегда были грязными, но обычно она отказывалась их мыть, извиваясь и попискивая от щекотки.

Рута отметила, что рёбра оленёнка выпирали уже не так сильно, и хотя она всё ещё оставалась худой, теперь уже не выглядела измождённой и всё больше походила на девушку. В первую встречу Рута решила, что она совсем маленькая, но позже, присматриваясь, поняла, что оленёнку не меньше пятнадцати, пусть и вела она себя как ребёнок.

– Так, а теперь сиди здесь и грейся, а я пока пойду в дом и займусь обедом, – Рута завернула оленёнка в большое льняное полотенце и крепко обняла.

Та послушно кивнула и забралась на лавку, подобрав под себя длинные ноги. Она часто зажималась и сворачивалась, и даже в постели, когда её согревали тёплое одеяло и близость Руты, она всё равно прижимала колени к груди. И если сначала Рута считала, что оленёнок мёрзнет, то позже поняла, что это лишь привычка.

Рута нарезала овощи и тихонько напевала давно знакомую ей песенку. В котелке закипала вода, а по дому распространялся аромат мясного бульона. За окном уже несколько недель стояла мрачная серость: деревья, сбросившие листья, выглядели осиротевшими, а после осеннего буйства красок грязно-коричневая земля наводила на тоскливые мысли.

Но впервые за долгое время Рута совсем не печалилась из-за наступления холодов. В её доме было как никогда тепло: потрескивали поленья, закипал золотистый бульон, на кровати лежало яркое лоскутное одеяло, которое она сшила для оленёнка. И Рута чувствовала себя вполне счастливой.

Она закончила с морковью и принялась за травы, когда вдруг услышала шаги. Мокрые листья смягчали звук, и всё же тяжёлая поступь Кестутиса оставалась узнаваемой. Рута насторожилась: она никому не рассказывала о том, кто поселился в её доме.

Причин для этого не было, но внутреннее чутьё подсказывало ей, что стоит молчать. Однако и отказываться впустить снова она не смогла, иначе охотник мог обидеться или, того хуже, заподозрить что-то неладное. Рута отворила дверь и широко улыбнулась.

– Рута, ты сегодня особенно красива, у тебя праздник?

Широкоплечий и высокий, Кестутис и сам выглядел безмерно красивым. Увидев его первый раз, Рута невольно залюбовалась сильными руками и плечами. Так мог бы выглядеть бог охоты, если бы бывал в лесу.

– Ты же знаешь, тебе я всегда рада, – Рута откинула за спину тугую косу.

Кестутис по-хозяйски прошёл в дом и осмотрелся.

– Пахнет вкусно, но, честно говоря, не смогу остаться на обед.

Он подошёл ближе и прижал Руту к большому столу. От него веяло лесом, лёгкой горечью полыни и терпким перцем, на груди висел коготь медведя в кожаном мешочке – его сшила Рута в честь первой охоты Кестутиса на медведя. Охотник подхватил её за ягодицы и посадил на поверхность из светлого дерева.

– Я так люблю твою родинку на ключице.

Рута почувствовала горячее дыхание на шее и прижалась ближе, обхватив охотника ногами. Они не виделись давно, слишком давно. Кестутис с жадностью оставлял рваные поцелуи на шее и оглаживал бёдра.

Дыхание участилось, когда он коснулся губами кожи за ухом. Рута покрылась мурашками и впилась ладонями в стол.

– П-подожди, – внезапная мысль развеяла туманящее разум возбуждение.

– Что-то не так?

Кестутис отстранился и заглянул в глаза. Рута прикусила губу. Ей нравилось, когда он смотрел вот так: слегка прищурившись, хищно, как голодный зверь, готовый взять своё. Тем сложнее было ему отказать.

– Я, понимаешь, не могу. Ты же знаешь, у женщин бывает, – она беспомощно улыбнулась.

Он криво усмехнулся и разгладил измятую рубашку.

– Да, я понимаю. Теперь мне нужно приходить в другое время?

– Нет… То есть, да. У меня сейчас очень много дел, и я точно не знаю, – Рута опустила глаза, она не умела врать сама и не терпела, когда лгал кто-то другой.

– Хорошо, я тебя услышал, – голос Кестутиса прозвучал холодно и отстранённо. Внутри у Руты всё сжалось, но ведь так было нужно?

Он ушёл, и, резко хлопнув дверью, впустил в дом осенний воздух. Рута разочарованно вздохнула. Оленёнок приносила в её дом много радости, но у всего была цена. Она задумчиво принялась за зелень для супа.

– Рута, кто это был? – острое лицо оленёнка так внезапно возникло перед ней, что она вздрогнула.

– О… один мой знакомый.

– А во что вы с ним играли? – оленёнок склонила голову. – Он проиграл, да, такой недовольный ушёл?

– Можно и так сказать, – Рута потрепала её по волосам, – а теперь пора есть, суп уже готов.

– Суп? – оленёнок села за стол и закусила губу. – Ну хорошо.

Рута удивилась: обычно оленёнка было не так просто уговорить съесть горячее, она стремилась как можно скорее добраться до хлеба или сладкого. Но наблюдать за такими изменениями было приятно.

– Тут много моркови, как ты любишь.

Рута обернулась с тарелкой в руках. Оленёнок сидела всё в той же позе и совершенно честными глазами смотрела прямо на неё. Выдавали её только лиловые от черничной начинки губы. Рута прищурилась.

– Знаешь, я подумала, что сегодня не буду угощать тебя пирогом. Тебе едва ли понравится.

– Нет, понравится, я очень люблю чернику! – оленёнок подалась вперёд, защищая своё право на сладкое.

– Но откуда ты знаешь, что он с черникой?

Оленёнок замерла и растерянно пробежалась взглядом по комнате. Она пыталась придумать ответ, Рута видела это по небольшой складке над правой бровью, которая всегда появлялась, когда девушка серьёзно задумывалась и хмурилась.

– Можешь даже не стараться, я вижу твои губы, сладкоежка. И если ты не хочешь, чтобы в этом доме больше никогда не было пирогов – ешь суп. И не пытайся меня обманывать.

Оленёнок недовольно промычала что-то и уткнулась в тарелку.

Рута не сердилась на неё, никогда не сердилась. Оленёнок могла быть наивной, капризной или упрямой, но её искренность и непосредственность сполна покрывали это. Она дулась иногда, но стоило новой идее захватить её сознание, как она забывала обо всех обидах.

После обеда оленёнок отпросилась погулять. Рута не без опаски отпускала её, но и держать взаперти не могла. Она любила бегать, а любые попытки ограничивать её приводили к разгрому в доме. Она исследовала всё вокруг: проверяла, вмещается ли в сундуки, изучала погреб, пересматривала книжные полки и шкафы и никогда не возвращала вещи на места.

Рута села в большое кресло и убрала со лба прилипшие пряди. Порой она думала о том, что было бы хорошо иметь помощницу, вместе они бы скорее справлялись с делами, да и в доме всегда была бы затоплена печь и готов обед. Но вместо этого у неё появилась оленёнок и забот стало только больше.

Впрочем, это её не расстраивало. В конце осени, когда лес уже не требовал так много внимания, у Руты появлялось свободное время. Обычно она плела корзины на продажу. Этому её научила жена бывшего лесника. Работа была долгой и кропотливой, но приносила доход и не давала заскучать.

В этом году Рута уже успела набрать ивовых прутьев, но с оленёнком никак не успевала добраться до них. Приближалась зима, а у оленёнка совсем не было тёплой одежды, и если жилет и пару рукавиц она легко могла связать сама, то достать сапоги было большой проблемой.

Рута умела снимать мерки, но не могла прийти к сапожнику с таким заказом. То, что она живёт одна, ни для кого не было секретом, и внезапная просьба могла вызвать волну слухов. Рута глубоко задумалась. Сейчас ей бы пригодилась помощь, но она не знала ни одного человека, которому могла бы доверить свою тайну.