Директива 22

– Похоже? – спросил он самым серьезным тоном.

– А что это? – Дип невинно помахала ресницами.

– Это телепатическая гусеница. Она чует крыс на расстоянии до пяти километров и умеет приносить кофе. Подвид называется Иль Вульгарис.

– Ты смотри, как бы я тебя там не нарисовал, – угрожаю я со смехом.

– Кофе, кстати, где?

– Вот же вы люди, – деланно восхищаюсь я, потому что про кофе, конечно, с Дип совершенно забыл. И она, кстати, забыла. – Пару раз сделаешь вам хорошее по своей инициативе, так на третий раз вы сразу думаете, что уже и обязан.

– Нету? Ну и ладно. Я позвоню в кофейню и попрошу принести нам тогда, – примирительно сделал вид, что не услышал мое ворчание Кин.

– Лучше скажи, что там с этой Эйрикой.

– Может, лучше про Кольбейна рассказать?

– Со Стариком и так все ясно. А вот что там было у красивой девушки в квартире, нам очень даже интересно.

– Сервер у нее там. Один из узлов, как, я думаю, ты и надеялся, когда ее на меня сваливал.

– Нам это поможет?

– Скорее, в общеполитическом смысле, чем в текущем расследовании, но да. Мы его переключили на резервный блок питания, подключили к сети через виртуальную карту, и тихооонько перевезли в управление кибербезопасности. Они будут изучать его работу и, может быть, мы узнаем больше о работе и Сумсети, и этого аукциона. В перспективе – это серьезная продвижка в сторону борьбы с киберпреступлениями, а вот для нас – практически пустышка. А что у вас? Я заметил, что «Фаради» перечеркнут.

– Да, и мы туда ездили немного подбить хвосты, – подтвердила Дип. – Там коррупционная схема, целый клуб любителей альтернативного правосудия. Работы непочатый край, но, опять-таки, к кражам отношения никакого. Зато я проверила все заказы, которые брал Кода, это раз.

– И что там?

– Он достаточно часто берется за дела, связанные с обеспечением кибербезопасности переговоров, шифрованием передачи данных и, внимание, финансовыми операциями. Так что, я считаю, наш вариант. Кроме того, я поискала по всем заданиям последнего года, и кто, вы думаете, брался за задачу по добыче или созданию верибельных личных данных для взятия кредитов в нескольких банках?

– Кода, – легко угадал Кин.

– Точно. Я не знаю точных результатов, но у него «плюсик» за это дело.

– Что-то еще интересное?

– В его профиле уже недели две как статус «на деле», но нет открытых сделок, что значит, что он взял какое-то дело не на аукционе. Может, от кого-то, с кем работал раньше, напрямую.

– А может, и нет.

– Точно. Благодаря нашему гостю я нашла все его выполненные заказы, но информация по контрагентам, мягко говоря, скудная. Мы даже не знаем откуда они. Их адреса указывают только на используемые гейты Сумсети, и они разные каждый раз. Платежные данные скрыты, и Свифт просто любимым братиком и его здоровьем клянется, что эту часть ваял не он и никаких доступов никогда не имел.

– Ты ники-то пробей. С вариациями, в обычной сети, – подсказываю я. – Многие преступники палятся на привязанности к определенному сочетанию букв и аватарке. Это глупо, но работает.

– Да, даже при использовании подложных документов такое встречается, – согласился Кин. – Берут доки на то же имя, но с другой фамилией, например, потому что им нравится, или бояться не отозваться на «не свое» имя.

– Проверю, конечно. Но это искать иголку в стоге сена, – она, видимо, начала вводить данные, но тут же нахмурилась и последовательно несколько раз нажала на ввод, все с большим напором. – Что за?..

– Что-то не так?

– Проверьте сеть у вас есть?

Но мы даже не успели это сделать. Раздался сигнал аварийного оповещения, и металлический голос автомата сообщил:

– Внимание сотрудников Министерства. Все учетные записи отключены. Доступы к базам данных и общим документам аннулированы. Внешняя связь отключена. Просим соблюдать спокойствие, ведутся работы по обеспечению безопасности конфиденциальной информации.

– Что за дерьмовщина? – вскинулся Кин и бросился звонить кому-то, видимо, из управления кибербезопасности. Конечно, ему никто не ответил, как и Дип.

– Да если они что-то делают, хрен они нам ответят, – пожала плечами она.

– Тогда мы пойдем и спросим лично, – Кин не собирался сразу сдаваться. – Что такое-то, хоть бы объясняли нормально!

У меня есть теории, но только теории, поэтому я горячо поддерживаю инициативу хотя бы из чистого любопытства.

Мы пробирались по коридорам к Управлению Кибербезопасности, и это была не самая легкая задача, потому что значительная часть сотрудников министерства была занята примерно тем же, чем мы, а именно – установлением причин тревоги и такого серьезного блекаута.

Перед дверью, ведущей к, непосредственно, общему залу искомого управления, концентрация людей на квадратный метр превышала уже всякие разумные границы. Кин разочарованно остановился, потому что продвинуться дальше не мог даже он, не говоря уже обо мне.

– Дерьмовщина, – повторил он, с тоской вытягиваясь во весь свой невеликий рост.

Нам везет, потому что там, в конце коридора с трудом приоткрылась дверь, посылая волну по плотному массиву рвущихся к истине тел, и один из сотрудников управления кибербезопасности проорал в толпу:

– Кинслеера позовите сейчас же!

Кин забавно подпрыгнул и помахал рукой над головами, чтобы показать что он тут.

– Уже иду! – крикнул в ответ он, и на этот раз толпа перед ним покорно разжижилась, пропуская. Мы с Дип, впрочем, в круг избранных не вошли.

– И что? – скривилась она. – Опять ждать?

– Я тогда пока кофе принесу, а то вы от меня не отстанете, – решаю я. В самом деле, тревожный конец дня – самое время для кофе.

На проходной тоже полный бардак. Отключенные системы доступа и базы создали нехилый форс-мажор для привыкших во всем полагаться на них охранников, поэтому кабина прохода была отключена, сканер отключен, в проеме стоял недовольный охранник, а на вход – целая толпа. На выход толпы нет, но я прекрасно вижу, что значительная часть толпы – это сотрудники министерства, которые выскочили за мороженкой, на выезд, в суд или по какой еще надобности, а теперь не могут попасть обратно. Ну, упс.

Именно поэтому я сначала удостоверяюсь, что охранники меня помнят, и только потом прошу выпустить меня на волю «на пять минуточек». Помнить меня, конечно, дело не хитрое – я один тут такой, но, все же.

Я двигаюсь на выход, потихоньку распихивая толпу, пока внезапно не утыкаюсь взглядом в три бумажных стакана в картонном подстаканнике.

Нет, они, конечно, не в воздухе висят: их держит тот самый, видимо, наш бариста – но я-то «девочка с Давоса», и мне никогда в жизни его не запомнить без помощи специальных средств. На стаканах, как положено, написано ноль, один и два, и я немного подзависаю, пытаясь понять, откуда такое счастье. Неужели Кин успел позвонить?

Бариста отдает мне стаканы, и я автоматически забираю их, затем протягивает портативный терминал для оплаты.

– Кинслеер заказывал? – уточняю я, не сильно ожидая ответа. Парень неразговорчив до невозможности.

– Нет, – отвечает он. – Жест доброй воли. Вы с девочкой были задрюканные, когда вернулись.

– В самом деле, – соглашаюсь я.