Директива 22

– Д-да, к-конечно, – торопливо кивнул он. – С-сп-спасибо.

– А я всегда говорила, что нам ужасно нужен нормальный телепат в команду, чтобы проводить допросы эффективно, а не абы как, – безлично похвалила меня Дипика, когда мы, к огромной радости секретаря, покинули офис «Фаради».

– Хочешь сказать, Кин допрашивает хуже, чем я?

– Да. А я и вовсе в этом отношении кура. Или овца. Не то блею, не то кудахчу. А ты своим шаманским взглядом как посмотришь, так они все и готовенькие.

– Ты же знаешь, что без ордера нельзя лезть людям в головы.

– Я также знаю, что если ты «почуял крысу», то сделаешь это все равно. Это-то и круто.

– А вот то, что с этим можно попасться – не круто. Но я в самом деле стараюсь влезать по минимуму. И никогда не лезу к тем, кого нет оснований подозревать.

– Да ты у нас просто сокровище, – с ехидцей подтвердила Дип.

Я некоторое время перекладываю ее слова так и эдак, пытаясь понять, чего в них было больше – искренности или сарказма, но так и не прихожу ни к какому мнению, а в голову ей лезть в самом деле не собираюсь, хотя ее щиты я бы точно прошел. Это уж точно работа Кольбейна – Старик примерно так лепит всем, и меня так учил, так что я могу их разобрать даже не напрягаясь. Но я не хочу: во-первых, мораль, во-вторых, смысла нет, а в-третьих – так не интересно.

Заскучав, я возвращаюсь к делам Фонда. Хваленые вирусные ролики оказываются полным дерьмом, или просто это я ничего не понимаю в современном искусстве пиара. Практически все остальные данные – бухгалтерская скучища, проверенная нашими бравыми финансистами, уже просмотренная мной и практически полностью бессмысленная для меня. А вот медиа-план привлекает мое внимание, и я провожу некоторое время за сравнением данных, радуясь, что чувство задницы, кажется, меня не повело, и конкретно здесь зарыта какая-то жирная, жирная и изрядно подванивающая крыса, потому что медиапланы, выданные нам по запросу, и взятые с серверов Фонда отличаются друг от друга.

– Ну, вот, все примерно понятно, – радостно объявила Дип спустя некоторое время. Видимо, она тоже проводила время продуктивно.

– И что же тебе «все понятно»? – уточняю я, откладывая пока свои изыскания.

– Я пробила через Министерство соцразвития всех родственников нашего Думара, последовательно, и действительно обнаружила там одного прокурора. И, если подтянуть немного, можно прикинуть, как он мог повлиять на те дела, про которые мы знаем. Это дает нам достаточно простую схему. Все эти люди замешаны в разных криминальных делах – и мы даже можем теперь искать по членам клуба и их родне темные пятна и гарантированно найти! Вероятно, прокурор лично, или при посредничестве Думара, оказывал им соответствующую помощь. Влиянием, прямыми приказами или просьбами – без разницы. А эти люди, кому была нужна помощь, становились членами клуба и платили «длинный кредит» за это. Это дополнительно связывало их своего рода круговой порукой и наверняка позволило творить еще какие-то коррупционные дела. Классно. Все очень классно, и надо разматывать, только аккуратненько, потому что тут могут быть замешаны люди и покрупнее прокурора.

– Это дело для Кинслеера, – хмыкаю я. – И для управления по борьбе с коррупцией.

– Да, надо будет их всех порадовать. Но «Фаради» точно к кражам не имеет отношения, так что они идут в минус и в разработку на другие, более светлые времена. Ты, кстати, про «Соджорн» посмотрел?

– Нет, конечно, – отмахиваюсь я. – Я что, похож на юного аналитика УБР, чтобы бежать и делать, как только велели?

– Похож, – отрезала Дипика. – Иди и читай.

– А ты иди и проверяй, что там можно собрать по данным на заказы Коды и на заявки, которые можно за уши притянуть к банкам.

В пику ей, я вместо этого зарываюсь в документы, полученные с сетевых хранилищ «Детей науки», и сильно подозреваю, что она, в пику мне, тоже занялась чем-то совершенно противоположным. Впрочем, у нас тут столько всяких документов, счетов, отчетов и результатов проверок, что копошение в любом направлении будет серьезным подспорьем.

– Ту проблему, когда деньги пропали в пути и появились потом неизвестно откуда, решили, кстати?

– Нет, – отсутствующе ответила Дип – Вернее, не совсем. Там такое чувство, что деньги физически сняли и наличкой положили в другом месте. Вернее, там, в общем, в первом случае речь идет о выемке в драгметаллах по курсу. А там, где они появляются, они пришли из ломбарда, в виде стоимости заложенных драгоценностей. Этот ломбард пытаются вытрясти, конечно, а вот записей там, где была выемка средств, почему-то нет. У них там служба безопасности банка волосы на заднице рвет от ужаса, потому что кто-то просто взял и стер. С учетом того, что сделать это было у них особо некому, это либо внутренний саботаж, либо взлом и внешняя диверсия.

– Очень классно, – хвалю я. – Этот Кода – просто чудо. Нам бы такого парня в команду.

– Ну уж нет! Чтобы он в любой момент мог выпотрошить наши счета?

– Дорогая, я в любой момент могу выпотрошить твою голову. Но, тем не менее, мы чудесно ладим.

– Пожалуй, это аргумент, – согласилась Дип. – Но я все равно не хочу. Кстати, с чего ты вообще решил, что это парень? Может, девчонка? Например, та фифень, которую ты отправил к Кину, как ее? Эйрика.

Я обдумываю этот вопрос со всех сторон. Причин считать Коду мужчиной, в самом деле, не было, кроме, вероятно, моих собственных представлений об этом человеке.

Впрочем, вряд ли это Эйрика.

– Интересно, кстати, как прошло их общение, – хмыкаю я.

– Так давайте же уточним, – предложила Дип и написала нашему боссу. Через пару минут на ее лице появилось злорадное выражение, и она сказала. – Он грозится тебя убить.

– Как конкретно и за что конкретно?

– А что, много есть за что? За Эйрику.

– А, по-моему, прекрасная девушка. Если ему такой фан-клуб не по душе, я согласен забрать себе.

– И что же в ней такого прекрасного?

Я молча обрисовываю в воздухе контур женской фигуры с изгибами в правильных местах.

Дип вздохнула с преувеличенным отчаянием.

– Он сказал, что достанет твои мозги через нос и заставит тебя их сожрать, – зачитала она с особым садистским удовольствием.

– Господин знает толк в извращениях, – комментирую я.

– Потому что, он говорит, только так можно полноценно остановить телепатическую деятельность, чего-чего? Это он всерьез?

– Нет, конечно, это легенды, порожденные зверской живучестью альваров, – отмахиваюсь я. – Он что, консультации у маворсов брал?

– А что надо делать, чтобы остановить телепатическую активность?

– Сунуть в ительдиновую клетку или сжечь, – спокойно отвечаю я. Это медицинский факт, освещенный во многих учебниках по биологии, в конце концов. – Кислота тоже подойдет, но пока кислота действует, телепат может еще успеть надергаться на пару смертей экспериментаторов. А вот от температуры плохеет быстро.

– Брр! – отозвалась Дип.

– Вы с Кином первые начали, – пожимаю плечами я. – Интересно, а как убить Кина?

– А что такого? Как любого другого, – отмахнулась Дип, и в ее голосе я прямо-таки чую фальшь. Полностью или нет, но какие-то тайны дорогого капитана она знает – и тщательно хранит.

– О, сомневаюсь. Тем более, что прошлый состав вашего управления чуть ли не в полном составе попал в ловушку и не выжил, кроме Кина.

– И меня.

– И тебя. Но ты осталась в живых не потому, что мистически оказалась живой среди горы обожженных трупов, а потому, что в этот момент лежала в больнице с огнестрелом после перестрелки.

– И Кин до сих пор меня с собой на выезды старается не брать, – поябедничала Дип. – Разве это справедливо?

– Справедливо. Ты аналитик – вот и анализируй. В том числе, почему это справедливо.

Когда мы снова появились в Управлении, нас встретила укоризненная спина Кинслеера, размещенная перед моим художеством на доске. И он даже не стирал мое творение, а старательно дорисовывал туда какую-то мохнатую гусеницу. Приблизившись, я вижу, что на гусенице написано «Иль».