Встреча двух миров. Begegnung zweier Welten

«Так кто же мы? – думала я в тот день, придя домой и наблюдая за тем, как увлечённо общается мой шестилетний сын на немецком языке со своим новым другом, мальчиком из семьи местных немцев, с которым он недавно познакомился в школе.

Именно с того момента я начала менять стратегию обучения сына языкам. Выработала новую тактику вживания в местную среду. Так я, учитель русского языка советской школы, предала язык страны, вскормившей меня, и сознательно поменяла мнение о необходимости младшему сыну знаний русского языка.

«Ему только жить начинать. И он будет здесь продолжать свой род, так пусть уже сейчас пустит свои корни», – так решила я тогда сразу за всех: за себя, и за сына, и за будущих внуков. В тот момент совершенно забыв о величии могучего и прекрасного языка Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Достоевского, Толстого…

Старшие дети к тому времени уже вылетели из родительского гнезда. В Германию они приехали, когда дочери было семнадцать, а старшему сыну – почти 16 лет. Дети накапливали свой жизненный опыт в стране, создавали свою судьбу, имея за плечами знание русского языка, полученного в стране их рождения.

Прожив в Германии много лет, я поняла многое. Профессиональное становление старшего сына убедило в том, что знание языка никогда не бывает лишним. В детстве, примерно до 12 лет, иностранные языки усваиваются без особых усилий, а вот позже эту ошибку трудно исправить. Старшему сыну русский язык помог найти признание в среде работников путей сообщения. Начав с обучения профессии повара и закончив обучением на диетолога, он в настоящее время работает консультантом по оздоровительному питанию, частый гость в Москве, Петербурге, недавно приехал из Туркмении. Знание русского языка сыграло положительную роль в его биографии.

А младший сын, которого мы привезли в Германию в трёхлетнем возрасте, так и остался человеком, не до конца понимающим нас, своих родителей, когда мы разговариваем на русском, что порой затрудняет процесс общения. Прошли и эти годы полные забот и тревог. Сейчас он – программист, имеет постоянное место работы на одной из известных фирм, но имел бы больше возможностей профессионального роста, если бы в совершенстве владел знаниями русского языка. Да, он может сейчас читать в подлиннике Гёте и Шиллера, о чём я мечтала в своё время, но не может прочесть ни одного слова из мною написанных на русском языке дневников жизни, книг, в которые я вложила частичку души, своё понимание счастья и других важных вопросов бытия. Сын внимательно слушает мои рассказы о литературных героях, мысли и чувства их вызывают у него сопереживание. Он может дать дельный совет, направить мысль мамы-автора. Но когда я понимаю, что мои книги в оригинале, вероятно, он никогда не прочтёт, руки опускаются. Это – трагедия, когда дети не могут понять, из-за незнания и неумения различать тонкости языка, самых близких людей. Не знаю, как теперь убедить сына в том, что русский язык богат и красив, и имеет тысячи разнообразных оттенков для выражения одних и тех же чувств, описания природы и мелодии звуков.

В настоящее время работаю над созданием родословной. Могу это сделать только на русском языке. Вы бы видели удивлённый, но беспомощный взгляд сына, когда я ему рассказываю о своих находках и открытиях. Он проявляет интерес к услышанному, но сможет ли когда-нибудь продолжить дело, начатое матерью? Не знаю. А так хотелось бы! Но, может быть, ещё не всё потеряно, и в какой-то момент сын захочет заполнить эту душевную нишу и начнёт самостоятельное изучение языка страны, в которой он родился…

Всё возвращается на круги своя: я тоже вернулась к пониманию того, что не надо предавать идеалы молодости, не надо приспосабливаться к обывателям, которые пытаются унизить неоднократным напоминанием о том, что мы должны забыть прошлое. Ох, как хочется верить, что через десятилетия никто не скажет в адрес наших правнуков: «Ах, вы из этого дома, в котором живут аусзидлеры?».

Очерки о немцах-переселенцах конца ХХ столетия

Мы здесь давно дома.

О Райнольде Бейдель

На фото: Райнольд Бейдель

«В этом доме, по утрам, играет музыка.
В этом доме все когда-то будут счастливы», —

пишет мой любимый поэт Игорь Доминич. Его мечта сбылась в доме моих новых знакомых – Райнольда и Берты Бейдель, проживающих в городе Хербольцхайм в земле Баден-Вюртемберг на юге Германии. После нескольких встреч с ними, мне нетрудно было понять, что в их доме всегда звучит музыка и в нём давно поселилось счастье.

Есть люди, встречи с которыми не забываются. Они оставляют след в памяти, учат взаимопониманию, дают заряд на дальнейшую жизнь. Бывает так, что ходишь с людьми по одним и тем же улицам, встречаешься в одних и тех же зданиях, гуляешь по одним и тем же дорожкам среди виноградников, расположенных на холмах, и не можешь себе даже представить, что это твои земляки, приехавшие, как и ты, четверть века назад на свою историческую родину из бывшего Советского Союза. С такими людьми, семьёй Берты и Райнольда Бейдель, я познакомилась недавно в интернете на сайте «Одноклассники», хотя проживаю рядом с ними уже два десятилетия.

В один из февральских вечеров 2018-го года мы встретились впервые семьями в доме земляков за щедро накрытым столом с целью – узнать друг друга получше.

– Райнольд, – обратилась я к хозяину дома, – из каких мест бывшего Союза приехала ваша семья в Германию?

– Мы приехали из посёлка Жезкент, который находится в северной части Семипалатинской области на границе с Алтайским краем. В 1991-ом году ступили на немецкую землю в Брамше. Мать, братья, сёстры переехали позже – летом 1993-го года.

– Расскажите немного о Ваших родителях. Как они оказались в Семипалатинской области?

– Мои исторические корни ведут в Германию, в землю Гессен, откуда предки по приглашению Екатерины II переселились в Поволжье, в местечко Гуссенбах. Поколения сменяли друг друга, обрабатывали земли, дробились. Но в конце девятнадцатого века встал вопрос нехватки земли. В 1893 году была проведена земельная реформа, в результате которой можно было получить в льготное пользование наделы необжитых земель в Сибири и приграничных районах тогда ещё диких степей киргизо-кайсаков (Казахстан). В 1906—1909 годах после второй земельной реформы, называемой Столыпинской, началось туда массовое переселение крестьян-переселенцев, в их числе и немцев-колонистов. Среди них были мой дед Егор Бейдель и его жена Анна-Елизабетт (в девичестве Кехтер). Там, в немецком поселении Орловка, и родился у них сын – мой отец Иоганн. Во время Второй мировой войны он был призван в трудармию в Нижний Тагил. Вернулся к семье только в 1947-ом году, и сразу был взят на комендатурский учёт. Так и прожил он безвыездно в Орловке всю свою жизнь: сначала насильственно, потом по привычке. Там и умер в 1979-ом году. У моей матери, Берты Бейдель, в девичестве Цорн, – своя история.

– Как мне известно, семья у Вас была большая. Проживание в немецких посёлках имеет свои особенности. Что запомнилось Вам с детства? Возможно, в посёлке сохранялись какие-то традиции, в семье – ритуалы?

– Наш посёлок по вероисповеданию – лютеранский. Главными праздниками были Ostern/ Пасха и Weihnachten/ Рождество. Хорошо запомнился период с 1954 по 1955 год. В селе тогда ещё не было электричества, пользовались керосиновой лампой. Трудно было различать лица собиравшихся по вечерам в комнате, где часто проходили обмен местными новостями и лузгание семечек. Ещё вспоминается Рождество, где я боязливо рассказывал какой-то стих на немецком. Кстати, до 1955-го года, когда пошёл в первый класс, не знал ни слова на русском языке. Помню, что на Рождество обязательно приходил Pelznikel, гремя цепями. Это – устрашающий персонаж в маске, с вывернутой наизнанку длинной шубой с длинным мехом, с грозным посохом и большим мешком за плечами. О своём приходе он извещал ударами в дверь замёрзшими коровьими лепёшками.

– Райнольд, Вы с 1948-го года рождения. Послевоенные годы были для всех трудными, но Вы сумели встать на ноги, обрести профессию и, как я знаю, не одну. Кто и что оказало влияние на становление Вашего характера, на выбор профессии?

– Я пошёл в первый класс в 1955 году. С прибытием геологоразведочной партии начался приток населения, в основном уже русского. До этого Орловка была абсолютно немецким селом. К 1963 году в школе посёлка открыли восьмой класс, который я успешно окончил. Встал вопрос, что делать дальше? Для учёбы за пределами села нужно было получить направление от колхоза. До нашего выпуска, сначала из-за спецкомендатуры, а потом по инерции, после семилетки выпускники оставались работать в колхозе. Наш выпуск восьмилетки был первым, который решил выехать из села для получения дальнейшего образования. Доморощенные учителя появились в селе только в 70-ых годах 20 века.

Особый интерес я проявлял к рисованию, черчению, архитектуре. Но полкласса ребят отправились в автомобильный техникум, за ними и я туда пошёл. Первая профессия определила выбор второй. Случилось так, что меня пригласили в Орловскую школу преподавать машиностроение. В 1975 году, будучи отцом двух детей, я решил продолжить образование и поступил на заочное отделение в Семипалатинский педагогический институт по специальности история и обществоведение. В жизни обе профессии пригодились, но этот мой выбор был не зовом души, а скорее выбором в силу обстоятельств. Так как я – человек, привыкший доводить дело до конца, то выполнял возложенные на себя обязательства со всей ответственностью, которая мне свойственна. Самостоятельность стала чертой моего характера, а быть уверенным в себе я учился в течение жизни.

– Где и когда Вы познакомились с Вашей верной женой Бертой? Кто её родители? Она сказала мне, что ни разу не пожалела, что так рано вышла за Вас замуж. А что Вы можете сказать нам о ней?

– Моя жена Берта тоже родилась в Орловке в конце 1952 года. Она значительно младше меня, поэтому я обратил на неё внимание только тогда, когда демобилизовался из армии. Как сейчас помню, как в конце декабря после просмотра кинофильма зашёл в клуб и увидел там молоденькую симпатичную девушку. Пригласил на танец. С тех пор не расставались. В декабре 1970-го года поженились. В то время Берта училась в Политехническом техникуме на планово-экономическом отделении. Ей пришлось прервать учёбу. Через десять лет, уже имея двоих детей, она закончила бухгалтерское отделение Семипалатинского Торгового техникума и много лет до отъезда в Германию работала бухгалтером.

– Вы переехали в Германию в 1991 году. Как вам жилось первые годы интеграции в новую жизнь? Что помогло вам в Германии встать на ноги?

– Сначала мы получили направление в переселенческий лагерь в городе Эндинген на юге Германии. Дальше, как у всех: курсы немецкого языка, у меня – учёба на чертёжника машиностроения, у Берты – полтора года учёбы по профессии B?rokauffrau (товаровед). Ну, а потом мы не смогли устроиться на работу по полученным специальностям. Некогда было ждать и выбирать, устроились туда, где взяли, в сферу логистики, и четверть века работали там, до выхода на пенсию. В возрасте 55 лет я рискнул строить собственный дом. Но быстро только сказка сказывается, а дело оказалось трудным, требующим максимальных физических и психических усилий. Сейчас говорю спасибо жене за всестороннюю поддержку.

Райнольд и Берта Бейдель и их дочери Ольга, Юлия и Ирина

– Знаю, что у вас три дочери-красавицы. Расскажите немного о них. Сколько лет было каждой, когда они ступили на новую землю и каково их настоящее?

– Наши дочери, конечно же, самые лучшие в мире. Когда мы приехали в Германию старшей Ирине было 20 лет. Она подтвердила диплом горного техникума как химик-лаборант, но не нашла ему применения. Сегодня её это особо не печалит. Она – счастлива, так как любима: прекрасная жена, мать троих детей. Дочери Ольге, когда приехали в Германию, было 16 лет. Получила образование, вышла замуж, родила троих сыновей. В настоящее время работает по уходу за людьми в Доме престарелых. Пользуется уважением коллег и обитателей этого особенного дома, работа в котором требует больших физических сил и терпения. Младшая Юлия приехала на историческую родину шестилетней. В настоящее время она – счастливая мать двоих детей. Выучилась на Arzthelferin (помощник врача) и несмотря на то, что у неё дети дошкольного возраста, работает в настоящее время в финансовом учреждении секретарём. Да, мы гордимся своими девочками и очень любим внуков, которых они нам подарили.

– Вы гордитесь детьми, а они – вами, вашей активной жизненной позицией. Всё, о чём вы с Бертой мечтали, сбылось: и дом построен, и дети – повзрослели, и внуки подрастают, но нет вам обоим покоя, хочется не только материального достатка, но – и чтобы душа пела. Тем более, что вы музыкально одарены. Исполнение песен в хоре «Heimatstimme» в городе Lahr/Schwarzwald стало частью вашей жизни. Как и когда судьба связала вас с этим хоровым коллективом?

– Да, дом построен, отработали с Бертой положенный срок, вышли на заслуженный отдых. Тогда стали думать, чем занять освободившееся время? Внуки? Да. Помощь детям? Да. Но надо что-то для души. Мы с Бертой любим петь. Ещё в 2011 году познакомились с хором «Heimatstimme» в городе Lahr и до сих пор являемся активными его участниками. Там мы нашли друзей, взаимопонимание, возможность общения. Хор уже отметил своё десятилетие. Мы выступаем в общественных местах, таких как городской парк, в домах престарелых, на праздничных мероприятиях. В программе концертов – русские и немецкие песни. Правда, в настоящее время, мы остались без музыканта. Пока решается вопрос с его финансированием на уровне города, мы один раз в неделю репетируем известный нам репертуар. Мы также надеемся, что нас услышат люди, решающие подобного рода вопросы, или откликнется музыкант-энтузиаст, который на общественных началах вольётся в наш коллектив. Это сейчас большая боль и забота нашего хорового коллектива.

– Знаю, что вы с женой любите путешествовать. В каких странах вы побывали?

– Мы любим поездки к тёплому морю. Побывали на море и в исторических местах Италии, Греции, Хорватии, Испании, Франции, Турции, Египта… А моё 70-летие, отпраздновали в городе Дубай в Объединённых Арабских Эмиратах. Это была мечта обоих.

– Как вы считаете, состоялся процесс интеграции вашей семьи в новую для вас среду, или он всё ещё продолжается?

– Мы быстро пустили корни на новой родине. Все годы жизни в Германии стремились иметь работу, быть финансово независимыми. В рабочих коллективах нас уважали за трудолюбие. Нам, степнякам Семипалатинской области, природа Германии, особенно нашего края, показалась раем. Мы и сегодня не перестаём удивляться красотам страны. И мы очень горды, что принадлежим к народу, который создал эту страну. Конечно, мы и сегодня живём в двух культурах с преобладанием в быту русской: язык, телевидение, общение с друзьями. Мы намеренно говорим с внуками по-русски. Хотим передать им язык, на котором говорили большую часть нашей жизни. Нельзя не использовать такую возможность. Сегодня я могу сказать, что мы живём в своей стране. Здесь наш дом, наша родина.

Дружба – великое дело

1993-ий год. Переселенческий лагерь земли Баден-Вюртемберг на юге Германии. Здесь и познакомились мы с семьёй Галины и Павла Гоффманн. В нашем с ними прошлом мы нашли несколько точек соприкосновения. Оказалось, что и они, и мы провели много лет в сибирском краю. В Красноярск Павел с Галиной приехали в юности для поступления в политехнический институт, а наши с мужем первые годы семейной жизни тоже прошли в Красноярском крае, куда мы приехали в поисках жилья и романтики. Так что тем для общения с друзьями было предостаточно.

Да и реалии жизни в Германии связывают наши семьи. Как-то я даже сказала, что мы – родня. Ведь уже четверть века живём в одном городе, а наши дети хорошо знают друг друга, общаются между собой, насколько возможно общение молодых людей не совсем одинакового возраста. И даже не верится, что нашей дочери сейчас столько же лет, сколько было нам с мужем, когда мы впервые ступили на немецкую землю.

Первые годы – особо памятны. Мы тогда поставили перед собой определённые цели, но думали прежде всего о будущем детей. А для того, чтобы оно состоялось, нужно было заложить фундамент и ощутить его под ногами. Для этого надо было прежде всего найти работу и, желательно, постоянную. После окончания шестимесячных курсов немецкого языка начались наши походы по инстанциям в поисках работы и жилья. К тому времени уже невозможно было жить вчетвером и впятером в одной комнате в лагере, за которую наша семья в 1994-ом году платила 870 марок в месяц.

Судьба развела наши семьи тогда на некоторое время. Павел с Галиной переехали километров на двенадцать дальше от города, а мы нашли себе жильё неподалеку от переселенческого лагеря. К тому времени мы с Галиной работали по уходу за пожилыми людьми, а мужья – строителями на разных предприятиях различных близлежащих городов. А когда мы с подругой три года плечом к плечу сидели за одной партой в профессиональной школе/ Berufsschule, приобретая профессию Examinierte Altenpflegerin, медсестры по обслуживанию пожилых людей, нам казалось, что Ангел-хранитель находится где-то рядом. Сейчас думаю, что ангелами-хранителями тогда были наши мужья, Павел и Лео, которые с первых же дней проживания в новой стране нашли себя на строительных предприятиях города. Они поддерживали нас, жён и детей, материально и морально. Трудное было время. Мы влились в ряды молодых людей, многие из которых тоже переучивались, чтобы улучшить условия своего труда.

Думаю, что мы с Галиной успешно завершили обучение по этой профессии ещё и потому, что были вдвоём и всегда держались вместе. Впрочем, местные коллеги уже тогда, четверть века назад, говорили, что наши проблемы с интеграцией в новую жизнь лежат в нас самих, а не в их отношении к нам. По их мнению, мы, переселенцы, сами комплексуем, а потом пытаемся обвинить в чужих грехах местное население. Наши одноклассники желали нам добра и помогали, насколько это было возможно. Одной из них, Монике, коллеге из местных немок, я особенно благодарна. Она всегда заезжала за мной на автомобиле, в любую погоду, зимой и летом, привозила в школу и обратно домой.

Так расширялся наш круг общения среди местных. Так врастали мы корнями в новую жизнь. По окончании профессиональной школы мы с Галиной без проблем нашли работу по профессии. Мне к тому времени было уже 48, а ей – 43 года. Спасибо подруге за то, что все эти годы она меня поддерживала морально. Не так-то прост был для меня переход от работы учителем в России к работе медицинским персоналом по уходу за больными с психическими заболеваниями. Более двадцати лет отработали мы с Галиной по профессиям, приобретённым здесь. При этом ни я, ни она ни одного дня не были безработными. Год назад я ушла на заслуженный отдых. Галине ещё предстоит немного поработать. Но так как она находит удовлетворение в общении с людьми, и в трудовом коллективе её уважают как специалиста, я надеюсь, что она сможет доработать оставшиеся годы, лишь бы не подвело здоровье. По себе чувствую, что, если бы срок ухода на пенсию по старости в нашей профессии был сокращён хотя бы на два года, можно было бы этим помочь больничной кассе значительно сократить расходы на лечение.

Мне не хочется, чтобы у читателей сложилось мнение, будто мы, уехав из России, все эти четверть века только работали. Нет, мы научились организовывать и своё свободное время. Одно время у нас была одна дача – на две наши семьи. Увлечение одного из мужей рыбной ловлей – это возможность не только мужьям, но и жёнам, и детям более близкого и частого общения с природой. Дети наши к этому времени все определились. Каждый имеет за плечами годы учёбы, овладения профессиональным мастерством. Совершенствуя свои знания, они работают на различных предприятиях города. Мы гордимся ими. А они – радуются за родителей, за то, что каждый из нас доволен жизнью, молод душой, нашёл дело по призванию. В последние годы мы с друзьями стали совершать совместные поездки в дальние и ближние страны. Так, например, несколько лет назад в Париже отмечали шестидесятилетие мужу Галины, а мне – в Швейцарии, а в прошлом году вместе совершили поездку на канарский остров Тенерифе в Атлантическом океане.

Сегодня мы можем сказать, что при всех трудностях вживания в новую среду, в нас осталось главное – умение слышать и понимать друг друга, любознательность, желание открывать новые жизненные горизонты.

    2015

Судьба семьи из Казахстана

С Клавой я познакомилась в первые месяцы проживания нашей семьи в Германии. Как сейчас помню, в приёмной детского врача мы с его помощницей пытаемся определить по медицинской карточке моего трёхлетнего сына, какие прививки поставлены ему в России. Я не могу вспомнить, как по-немецки звучит слово, обозначающее болезнь корь. И в этот момент неожиданно приходит на помощь молодая женщина, находящаяся в приёмной: