Белая фата для Алисы

Алиса отвела взгляд. Она не знала, что сказать, как поступить. Противоречивые чувства раздирали ее. Ей хотелось остаться с Кевином, и в то же время она опасалась, что он не тот, каким она его представляет. Больше всего она боялась боли разочарования. Пока не поздно, нужно бежать от него подальше.

– Мы обязательно с тобой встретимся, обязательно встретимся, – взволнованно произнес Кевин и отпустил ее руку.

Алиса нашла в себе силы заглянуть ему в глаза и, натолкнувшись на его горящий призывом взгляд, тут же смущенно потупилась.

– Я больше не выдержу… Нет, я больше не могу… Ты убиваешь меня… – всхлипнула Глория и, прижав руки к груди, шатаясь, опустилась в кресло. Плечи ее округлились, она вся сжалась в комок, как нахохлившаяся курица.

– Кевин, объясни мне, пожалуйста… – сказала Алиса, продолжая ощущать своей рукой жар его ладони. – Ну ладно Николь… пони, рождественские праздники, дротики и все такое. Я понимаю твое желание помочь подружке по детским играм в трудную минуту. Но почему Глория? Как она очутилась в твоей жизни? В твоей квартире… Если у нее есть такое право без приглашения бывать у тебя дома, то тогда что я здесь делаю? Я не могу… я не должна вставать между вами.

Глория подняла голову. Она сверкнула глазами, по лицу прошла судорога. Глория словно просила: «Не делай мне больно».

Алисе стало стыдно. Она вторглась в чужое пространство и бессовестно пошла по головам, вернее голове… Еще раз взглянув на Глорию – поникшие плечи, согнутая шея, горькая складка у рта, – она поспешно добавила:

– Глория, ты ничего плохого не думай. Мы с Кевином случайно встретились. Совсем случайно… Ну потанцевали, прогулялись по парку… И все, ничего больше.

Алиса медленно побрела к выходу. Сделав два шага, она обернулась и тихо, чтобы слышал только Кевин, сказала:

– Очень жаль, что все так получилось.

Кевин придержал ее за плечи.

– Мне так хорошо было с тобой, как ни с кем другим, – понизив голос, добавил он. – У меня такое ощущение, что я нашел именно то, что искал.

– А ты искал? – переспросила она.

– Всю свою сознательную жизнь. Наяву и во сне.

– И во сне, – эхом повторила она.

– Что такое? Что означает «во сне»? Эй ты, чучело такое, хочешь моего жениха к себе в постель утащить?! Ах ты гадина! Я тебе…

Алиса увидела, как медленно, словно тяжеловес со штангой, Глория движется к ней. В обеих руках она держала по тарелке.

– Думаешь, с ободранными коленями и росточком от горшка два вершка ты можешь на что-то рассчитывать?! Ненавижу!

Алиса едва уклонилась от летящей на нее тарелки.

– Глория, прекрати! – Кевин бросился ей наперерез.

Вторая тарелка угодила ему в живот, и он согнулся пополам от боли.

– Глория, успокойся. – Алиса подняла руки вверх, словно прося пощады, и тоном психиатра, говорящего с буйным больным, произнесла: – Все нормально. Не надо так волноваться. Ничего особенного не произошло. Кевину понравились мои рисунки. Он протежировал меня издателю. Успокойся. У нас с ним деловые отношения, не более.

– Ах, протежировал, говоришь!

Алиса едва успела нагнуться, как бутылка снарядом пролетела над ее головой. Гулко брякнувшись о стенку, бутылка срикошетила в спину. На несколько минут Алиса застыла в ожидании новой атаки, но ни бутылок, ни тарелок в ее сторону больше не летело. Воцарилась тишина. Она выпрямилась и оглянулась через плечо.

Кевин крепко обнимал Глорию за плечи. Та медленно, словно давно репетировала, подняла голову. В ее глазах стояли слезы. Розовый отсвет от пламени свечи лег на ее лицо, белокурая грива волос колыхнулась, губы раздвинулись. Алисе показалось, что она не улыбнулась – ощерилась. Но она улыбалась. Еще бы! Взгляд Кевина словно приклеился к ней. Он разжал объятия и провел рукой по ее волосам. Взмах покрытых водостойкой тушью ресниц – и отражающая блики слеза медленно скользнула по ее нежной, как персик, щеке.

«Прекрасная игра, – подумала Алиса. – Только крупным планом снимать». Но тут она вспомнила, как в школе с ними проводили актерский тренинг. По сигналу учителя они должны были заплакать. Учитель все махал и махал руками, но ни она, ни Джессика, никто из класса так и не смогли выдавить из себя ни слезинки. Наоборот, их неукротимо разбирал смех. Всем классом они хохотали до упаду. Нет, заплакать так сразу и так красиво – можно лишь по-настоящему, решила Алиса и, чтобы не видеть трогательной сцены примирения влюбленных, побрела к выходу. Как ни странно, на этот раз блуждать ей не пришлось, лифт она нашла довольно быстро.

13

Найди себе пару

Безумный день с падением на дорожке парка и содранными локтями и коленями, затем не менее безумным вечером с летающими тарелками и бомбой в виде бутылки с вином сменился кошмарной для Алисы ночью.

Сначала над ней издевался неизвестно откуда взявшийся комар. Она читала, что взращенные влагой кондиционеров комары особенно опасны как переносчики пагубных вирусов. Чтобы защититься от потенциального разносчика болезней, пришлось ей с головой окунуться под одеяло. Под одеялом ей показалось слишком жарко, и ей пришлось принять вызов. Она встала с кровати, зажгла свет и отправилась на поиски пищащего кровососа. Наконец она нашла этого микросадиста в углу на потолке. Тщательно прицелившись, она кинула в вурдалака подушкой. На потолке осталось бурое пятнышко, но она, удовлетворенная победой в кровопролитной борьбе, снова нырнула в постель. Однако тут заснуть помешали ее собственные ноги, упершиеся в спинку кровати. Она опешила: не могла за ночь она так вырасти! Алиса поправила сползшую подушку, и тут ей в голову пришла мысль, что она касается щекой орудия убийства.

Без промедления она вскочила с кровати и поспешила сменить наволочку. На этот раз подушка показалась ей мягче и прохладней, и она, похоже, задремала. Она могла бы безмятежно проспать до утра, но тут непрошеная картина вползла в ее дремлющий мозг. Как будто некое чудище с великолепной гривой высветленных волос наклоняется над ней, она чувствует его теплое дыхание… мягкие лапки окружают ее теплую шею, и блестящие стразами, загибающиеся книзу и до жути острые когти впиваются в ее нежную кожу…

– А-а-а-а! – завопила Алиса и, высоко подняв колени, села на постели. Сердце ее билось где-то у подбородка, в горле – сухо, как в сауне.

Пришлось ей снова подняться с постели и достать из холодильника бутылку минеральной воды. Сделав несколько обжигающе-холодных глотков, она немного успокоилась, снова улеглась и закрыла глаза, но в голове словно спустили с цепи свору собак. Судорожно толкающиеся мысли – о ее юности, о Марке, о Кевине, об иллюзиях и ошибках – мчались друг с другом наперегонки.

Она думала, в чем причина всех ее неудач, почему она, прожив уже почти три десятка лет, так и не сумела найти свою пару? Неужели ее ждет та же судьба, что и у ее матери, которая так и не смогла ни разу выйти замуж? Отчаявшись завести себе нормальную семью, она в конце концов, как и ее мать, родит непонятно от кого ребенка и полностью погрузится в работу. Лет в пятьдесят она вдруг найдет себе партнера и уедет на край света только потому, что вырвавшемуся на волю женатику вздумается навсегда покинуть место, где он был когда-то счастлив, а потом мучался с первой женой, тремя сыновьями и клетками с кроликами. Неужели из-за того, что она никогда не знала своего отца и не жила рядом с мужчиной, ей так и не избавиться от иллюзий, не найти в людской толпе свою половинку, различить того единственного, кто предназначен ей судьбой?

Алиса ворочалась с боку на бок, пытаясь ответить на кружащие в ее воспаленном мозгу вопросы. Наконец она пришла к выводу, что причина всех ее любовных неудач кроется в том, что она – настоящая безотцовщина, и никогда не знала ничего о своем втором родителе. Ни как его зовут, блондин он или брюнет или вообще рыжий. Кто он по профессии и какое у него хобби. Любит ли он бифштекс с кровью и гамбургеры или он вегетарианец. И вообще, знает ли он, что у него есть дочь? И сколько бы она мать ни расспрашивала, та молчала, словно дала подписку о неразглашении государственной тайны.

«Если бы я хоть немного знала о том, от кого была зачата, у меня была бы какая-то точка отсчета, – думала Алиса, крутясь с боку на бок. – Некий эталон, каким должен или, наоборот, не должен быть мужчина».

У Джессики был такой эталон. Ее отец, как говорится, был на все руки мастер. Они с женой, матерью Джессики, состояли в разводе, и он воспитывал дочь вместе со своей второй женой, а первая его супруга регулярно перечисляла деньги на содержание дочери. Джессика, ее отец, мачеха и три ее сводных брата жили небогато, но дружно. Мачеха Джессики пекла чудные пироги и обожала устраивать праздники, на которые частенько приглашали и Алису. Отец Джессики учил своих детей всему, что умел сам: постригать газоны и петь песни, столярничать и бить степ. Было логично, что Джесс выбрала себе в мужья Пита, который, как и ее отец, знал и умел много чего, а самое главное – имел талант наслаждаться жизнью.

Вот если бы Алиса знала своего отца – что он любил, чего нет, наблюдала бы, как он ухаживает за своей женой, как бывает с ней нежен, как иногда злится и кричит, видела бы по его глазам, когда он говорит правду, а когда обманывает, – она бы не была столь беспомощна в той игре, которая называется «Найди себе пару».

Наконец под утро Алиса заснула. И снова ей приснился сон. Она стоит перед зеркалом. На ее голове венок из цветов, по плечам, по спине и до полу – полупрозрачная белая фата. Длинное платье чудно сидит на ее хрупкой фигурке. Но что это? О, ужас, из-под кружевного подола выглядывают чудовищные толстые синие чулки!

Яркий солнечный луч, пробравшийся в ее спальню сквозь щели в жалюзи, слизнул неприятные впечатления от сна. Совсем не обязательно сновидения проецируют нам картины будущего, чаще всего – это наши страхи дают о себе знать. Чего она боится? Остаться в одиночестве? Так и не выйти замуж? Глупости! В ее жизни много чего есть занимательного и интересного, чтобы пугаться одиночества. У нее есть подруга и ее семья, есть увлечения рисованием, искусством, наконец, у нее появилась интересная работа. Почему бы ей, как и ее матери, не сделать карьеру?

Ее мать всю свою жизнь посвятила изучению мхов. Целыми днями она проводила в лаборатории, делала опыты, сравнивала, анализировала, снова с упорством стоика часами просиживала, глядя в стекло микроскопа. Вечерами, когда другие мамы читали детям сказки, она писала научные статьи, а в воскресные дни вместо прогулок с дочерью, корпела над страницами специализированных журналов. Сидя рядом с ней, Алиса частенько, чтобы не мешать, брала в руки карандаш и рисовала все, что попадало в поле ее зрения: плюшевого мишку и пластмассовую куклу, микроскоп, набор ручек и остро отточенных карандашей в стакане, материнский профиль… Отметив ее успехи, мать стала покупать ей наборы цветных фломастеров, пастель, акварель, блокноты и пачки бумаги. Она поощряла в дочери ее увлечение – ведь это не мешало ее работе.

Алиса научилась поверять бумаге свои эмоции. Она много лет воспринимала свое умение, как нечто несерьезное, и вот наконец у нее появилась возможность, чтобы ее любимое занятие стало ее профессией. Так отчего ей грустить? У нее нет семьи? Нет любимого человека рядом? А сколько женщин, хоть и обзавелись мужьями, влачат безрадостное существование? Любовь (если, конечно, она была) у многих исчезает в первые же годы совместного существования под одной крышей. И что остается? Кастрюли, пылесосы, «дражайшая половинка» с банкой пива перед телевизором. И неумолимо взрослеющие дети.

Алиса протянула руку – на прикроватной тумбочке стояло несколько фотографий. Одну, в розовой пластиковой рамке с перламутровой бабочкой в уголке, она поднесла к глазам. На карточке она с Джесс, Питом и малышом Роби, который выглядывает из сумки-кенгуру на груди отца. Все улыбаются. Все довольные.

«Конечно, бывают счастливые семьи, – подумала Алиса, возвращая фотографию на место. – Только таких, как моя подруга, надо еще поискать! Джесс умеет вокруг себя создать ауру радости. Как и ее отец, она обладает талантом быть счастливой сама и делать счастливыми всех, кто находится рядом с ней».

Алиса решила, что и ей не стоит печалиться. Она тоже обладает талантом, и у нее есть свое поле деятельности, где она может себя проявить и подарить людям чуть-чуть удовольствия. И если у нее есть возможность показать свое мастерство, если ей доверили работу по иллюстрации детской книжки, она постарается выполнить задачу по максимуму, вкладывая всю свою душу.

После легкого завтрака Алиса отправилась в парк. Расположившись на скамье в тени дерева стала наблюдать за играющими неподалеку детьми. Алиса раскрыла блокнот, и ее карандаш заскользил по бумаге, запечатлевая мордашку бутуза, сосредоточенно лепящего из влажного песка куличи; девчонку с белобрысыми косичками-хвостиками, пускающую мыльные пузыри; парнишек, играющей в серсо… Алиса рисовала как дышала. Прерывалась лишь затем, чтобы сменить карандаш или глотнуть воды из пластиковой бутылки. Она давно не чувствовала себя такой спокойной и в то же время уверенной в себе. «У меня все получится, обязательно получится, – подбадривала она саму себя. – Я умею наслаждаться жизнью, мне нравится рисовать, и я обязательно найду свое счастье в этом долгом, но столь непредсказуемом приключении под названием жизнь».

Отряхнув с коленок сынишки песок, грузная тетка увела бутуза за собой. Девчонка с косичками, выдув все свои мыльные пузыри из пластиковой баночки, упрыгала по дорожке вглубь парка. Парнишки, отбросив пластиковые кольца, начали молотить друг друга кулаками. Их бой тут же был остановлен бдительными мамашами…

Ее карандашные грифели истерлись, блокнот почти закончился. Еще пять-шесть страниц и…

– Вот ты где.

Она подняла голову. Неужели?..