Белая фата для Алисы

– Все что угодно! Только не в ресторан! – завопила она.

– Нет проблем, мы поедим у меня, – спокойно заметил Кевин. – Заказ доставят прямо ко мне домой. Кстати, ты не против французской кухни? Марсель – мой хороший приятель и прекрасный повар. Я его предупредил, чтобы он приготовил что-нибудь специально для романтического ужина.

– Для романтического ужина? – Она недоуменно посмотрела на него. – Так ты спланировал все заранее?

– Как только узнал, что в издательстве твои рисунки понравились и с тобой заключили договор, подумал неплохо бы отметить такое приятное событие. Вот я и позвонил Марселю, чтобы заказать праздничный обед. Марсель предупредил меня, что работает с пяти вечера. Что ж, не обед, так ужин, решил я. Сначала прогулка по парку, потом ресторан. Не думал, что мы встретим Николь и что придется ее спасать от коктейля с текилой. И, конечно, я совсем не хотел тебя обидеть своим невниманием. Тем более мне хочется загладить свою вину хорошим ужином.

Скоростной лифт остановился на последнем этаже, дверцы распахнулись, и они очутились прямо в прихожей с высоким потолком. Кожаный диван, пуф, деревянные панели, скрывающие гардероб. Гостиная была еще шикарней. Светлая мебель, стеллажи с книгами и керамикой, живые цветы, по стенам – гравюры.

В такой изящной, стильной, как в модном каталоге, обстановке Алиса снова почувствовала себя неуютно. Зря она согласилась прийти к нему домой. Ее внезапно охватила паника: как она сможет проглотить хотя бы кусочек, если она так волнуется? Кевин столько приложил усилий, заказал шикарный ужин, а она будет сидеть, как страдающая анорексией дурочка, и только ковырять вилкой в тарелке.

Она подошла к стеллажам, провела рукой по корешкам книг, машинально читая названия. Здесь были альбомы классиков и современных художников, книги по теории искусства и трактаты философов. Очень много было изданий, посвященных рекламе, фотографии, телевидению.

Пока она разглядывала корешки и листала книги, не столько разглядывая иллюстрации, сколько пытаясь найти повод улизнуть, Кевин успел сделать несколько звонков, и вскоре в проеме двери показался сервировочный столик на колесиках.

– Все готово, пожалуйте к столу.

Алиса боялась поднять глаза. С каждой минутой, проведенной в этой шикарной обстановке наедине со столь привлекательным мужчиной, она чувствовала себя все более скованной. Сейчас она с радостью перенеслась бы куда-нибудь в другое место, где смогла бы избежать этого внимательного взгляда.

– Мне бы руки помыть, – нашлась она.

Кевин махнул рукой в сторону.

– По коридору налево. Найдешь или тебя проводить?

– Я сама.

Алиса выскользнула из гостиной и заметалась в поисках выхода. Где-то здесь должен быть лифт… Кажется вот эта дверь? Вот и кнопка… Створка заскользила по рельсам вправо. Перед ее взором очутилась вереница костюмов на вешалке, на многочисленных полках – джемперы, рубашки, галстуки, аккуратные стопки нижнего белья. Идеальный порядок, как на выставке. Интересно, как часто Кевин сюда заглядывает? Неужели все эти костюмы всех оттенков синего, коричневого, черного когда-то хоть раз надевались? А вот и смокинг. Н-да, судя по столь обширному гардеробу, Кевин ведет насыщенную деловую и светскую жизнь.

Она снова нажала на кнопку и створка гардероба начала плавно двигаться влево.

Алиса пошла дальше и вскоре оказалась в сверкающей кафелем кухне с шикарной плитой и множеством блестящих никелированных кастрюль. На многочисленных полках – как по линейке выстроились чашки, стопки тарелок, супница… Не похоже, чтобы это помещение нещадно эксплуатировалось. Вероятно, Кевин предпочитает обедать вне дома, сделала она вывод.

Алиса вернулась на прежнее место, откуда начала свои блуждания. Повернув в другую сторону, она дошла до туалетной комнаты. Джакузи, душевая кабинка, унитаз, раковина и множество полочек с флаконами и флакончиками. Влажное махровое полотенце брошено на бельевую корзину, банный халат свешивается с края ванны. Некоторая небрежность делала помещение особо уютным.

Алиса подошла к зеркалу. О боже, она похожа на настоящее огородное пугало! Волосы торчат во все стороны, под глазами разводы от туши. Она протянула руки к изогнутой дуге крана, теплая струя воды окропила ее ладони. Алиса тщательно вымыла лицо, затем влажными руками пригладила торчащие во все стороны волосы, поправила юбку. После всех этих манипуляций она еще раз осторожно посмотрела в зеркало. Под безжалостным светом ярких ламп ее отражение заслуживало только удовлетворительной оценки, да и то с натяжкой. Пластыри на коленях и локтях делали ее похожей на напроказившую девчонку. Кто скажет, что ей скоро тридцатник? Она больше смахивала на тинэйджера после падения с велосипеда. Нет, нужно сматываться как можно быстрее, решила она, и в то же время, осознавая, что больше всего на свете ей хочется остаться с Кевином. Чем лучше она узнавала его, тем все более он ей симпатичен.

К тому же голод давал о себе знать. Чашка кофе и «маргарита» – вот весь ее сегодняшний рацион. Интересно, что ждет ее на сервировочном столике? И что может, означать, «французская кухня»? Луковый суп или уха по-марсельски? Филе, запеченное с шампиньонами, в сырном соусе? Мини-пирожки, приготовленные во фритюре? От одной только мысли о еде у нее заурчало в животе. Как все-таки она голодна!

Алиса вышла из туалетной комнаты и не успела сделать и нескольких шагов, как ее остановил пронзительный женский возглас.

– Стой! Стой!

Алиса встала как вкопанная, боясь двинуться с места. Что такое случилось? Что происходит?

– Не спеши! Прошу! Выслушай меня! – истошно вопил женский голос.

Неужто еще одна подружка Кевина удостоила его своим посещением? На этот раз кто: алкоголичка или наркоманка? Или просто истеричка?

– Да выслушай меня наконец! Умоляю, не надо торопить события. Нельзя так сразу. Мы с тобой почти год вместе, – с тем же отчаянием в голосе продолжал высокий женский голос.

– Мы с тобой встречались три с половиной месяца, – вступил в диалог мужской голос.

– А помнишь, я… мы вместе на презентации альбома Рикки были, даже за одним столом сидели? А потом мы на лайнере встретились. А потом в Афинах и на Родосе в одних отелях останавливались. Нас будто сама судьба сводила.

– Судьба ли?

– А помнишь, как в горах мы заблудились? Пришлось в сторожке заночевать. Ты был таким внимательным. Развел огонь. Мы пили из одной фляжки, как простые крестьяне ели сыр и хлеб. Знаешь, мне кажется, ничего вкуснее того сыра и того хлеба я никогда не пробовала.

– Не романтизируй.

– А утром… Помнишь, что было утром?

– Прости. Зря все это…

– Зря?! Да что ты такое говоришь? Нет, вовсе не зря. Именно тогда в горах я поняла, что мы созданы друг для друга… Не надо со мной так, пожалуйста. Пожалей меня.

Алиса узнала голоса персонажей диалога – и именно поэтому не могла сделать ни шагу. Послышалось шуршание и приглушенный всхлип. Она представила, как Глория (Алиса не сомневалась, что высокий, с истеричными нотками голос принадлежит именно Глории) открывает свою сумочку от Диор, достает благоухающий туалетной водой от Живанши платочек и прижимает к набирающим влагу глазам.

– Не плачь… пожалуйста… не надо, Гло… – простонал Кевин, подтвердив ее предположения. – Ну подними голову… Не выношу слез. Ну улыбнись… пожалуйста…

Алиса сделала шаг назад, чтобы улизнуть незамеченной, но урчание в ее вопящим от голода животе выдало ее.

Кевин и Глория враз, как по команде, сделали шаг в ее сторону, и Алиса едва успела скрестить руки на груди, чтобы закрыть ладонями свои заклеенные лейкопластырем локти.

– Кого я вижу! Вот так сюрприз… Красавица, ничего не скажешь! – воскликнула Глория, и Алиса почувствовала в ее голосе явную издевку.

Сама Глория выглядела безупречно. Голубые джинсы обтягивали ее стройные ноги, розовая блузка с расстегнутыми верхними пуговками открывала ложбинку между ее приподнятыми тесным бюстгальтером грудями. По сравнению с таким эталоном безупречности любая другая будет выглядеть замарашкой. Тем более Алиса с ее мятой юбкой и ободранными локтями и коленями.

– Откуда эта сумасшедшая? – скривив пухленькие губки, добавила Глория и смерила ее уничтожающим взглядом.

Сумасшедшая? Она покажет этой истеричке, что есть настоящая выдержка!

– Дай мне пройти, – с вызовом сказала Алиса и, высоко подняв подбородок, сделала два уверенных шага.

Третий уверенным у нее не получился: ступня вдруг подвернулась, заставив ее накрениться подобно палубе тонущего корабля. Упершись в стенку, она выпрямилась и, стараясь держать спину прямо, продефилировала мимо остолбеневшей Глории и прошла в гостиную.

Опустившись в похожее на облако кресло, она пододвинула сервировочный столик к себе поближе и взяла нож и вилку. На белоснежной тарелке перед ней красовалась горка жареных во фритюре мини-пирожков и блестящие влагой листья салата. Она отложила вилку и нож и правой рукой взяла с тарелки малюсенький пирожок, левой – лист салата. Еще раз правой – пирожок, левой – салат. Хруст-хрум, хруст-хрум. Кевин и Глория. Хруст-хрум. Жених и невеста. Хрум-хруст. Она третья. Она лишняя.

Два пирожка и два листа салата – и она больше не может протолкнуть в горло ни крошки. Вытерев руки о полотняную салфетку, она было потянулась к бокалу с водой, как на пороге предстала Глория. Ее глаза сверкали сталью, рот ощерился мелкими острыми зубками.

– С какой стати ты тут расселась?! – завопила она с порога. – По какому праву ты смеешь вмешиваться в чужую частную жизнь?

– Глория, прекрати.

Большая ладонь опустилась ей на плечо, но она передернула плечами, и ладонь соскользнула вниз. Вытянув подбородок и сжав пальцы в кулаки, Глория сделала несколько шагов в сторону кресла, где восседала Алиса.

Что ж… она примет вызов. Алиса легко толкнула рукой сервировочный столик, и тот от одного ее движения откатился в сторону. Путь для Глории был открыт. Если придется, Алиса готова сразиться с ней врукопашную.