Идентариум

– Ты не играешь.

– Как это?

– Не играешь, как я, как Казимир. Не картами и фишками, а ролями. Ты остаёшься собой.

– А как нужно?

– Сними с себя образ, предписанный контролируемым миром, – Филипп будто бы ждал, что сказанное им возымеет моментальный эффект.

– Я не хочу играть образами. Я стал собой, – Виктор с недоумением пожал плечами, притом понимая, что собеседник попал в точку.

– Ты стал тем, кто должен жить в вычищенном пространстве.

– Не усложняй. Поиграем и вернёмся в наш мир.

– Как же он мне скучен. Его точно стоит обновить.

– Нам это не под силу.

– Нам – нет, а госпоже Сатовой – да. Я обязательно заставлю её исправить то, что упустил Вальдемар.

– Не связывайся с этой семьёй.

– Там нет семьи. Она осталась одна.

– Не совсем. Рядом с ней Эрика. А это фигура, которую тебе не обставить.

– А зачем мне с Эрикой воевать? Я намереваюсь с ней и Идой сотрудничать, – Филипп убеждал себя, что чужие аксиомы могут стать для него теоремой.

– Ты мне хоть поведай, что ты имеешь в виду, – Виктор не желал пускать круги по воде, чтобы не спугнуть пусть мнимую, но всё-таки гармонию. Она затмевала ностальгию.

– Несомненно, я же не обойдусь без посредника.

Филипп подкатил глаза, что в его исполнении не выглядело актом жеманства.

Глава 23

– Выберись из этого каменного пространства.

– Куда?

Эрика задумалась, а ведь в самом деле, внутри домов и за их стенами всюду был камень. При этом она смогла отыскать нечто живое. Каменный мир оживляли чувства. И она жадно их впитывала и неудержимо порождала.

– В жизнь. Пусть даже такую же каменную, как твой дом.

– Что мне это даст?

– Ищи чувства. Это мой рецепт счастья, скорее спасения от ощущения несчастья.

– Ты же знаешь, что ни к кому я не смогу их испытывать так, как к Егору.

– Так и не нужно. Испытывай как-то иначе к кому-то другому.

– Ты не любила, как я. Мои чувства к Егору достигли недостижимой высоты.

– Не стану спорить: всегда я любила только себя.

– Мне есть с чем сравнивать, – Ида упрямо удерживала подле себя грусть. Иногда ей начинало казаться, что это чувство утомилось от неё.

– Что ты собираешься делать? – Эрика не представляла себя без хотя бы крошечных планов на будущее, в противном случае возникала паника.

– Как тебе уже известно, родилась у меня одна идея. И уже на протяжении некоторого времени каждый день обдумываю её.

– С чем она связана?

– С людьми.

– Вероятно, идея потрясающая, если бы я получила хотя бы минимум сведений.

– Этому миру нужны перемены.

– Кажется, мир не так уж давно претерпел нечто подобное.

– Вальдемар сумел произвести кардинальные перемены, но я ими недовольна.

– Согласись, мир стал безопасным, предсказуемым и удобным.

– Всё так, вот только с людьми ещё остаются вопросы, – Ида выглядела озадаченной, и возможно этими размышлениями заполняла свои дни. И возможно, слишком многие из них.

– Так мир или людей ты собралась менять? – Эрика не любила беседы с минимум вводных данных, но госпоже Сатовой это с лёгкостью прощала.

– Людей. Но для мира, чтобы обновить его.

Глава 24

Одно из самых высоких строений города было отдано персонам, деятельность которых представлялась тайной, посягнуть на неё не позволялось даже представителям власти. Той власти, что была на виду. За стенами этого здания не выполнялась рутинная работа, ту передали губернаторам и прочим чиновникам, а вот уже обитатели «Тоталкора» призваны были порождать новшества для общества. Герман, как профессиональный репортёр, полагался исключительно на своё чутье, а оно заставляло его напрячься. Задолго до развёртывания пандемии он заприметил подозрительные очертания будущих перемен, доверившись голосу своей интуиции или чего-то иного, что общается с разумом. Что же, ему как и ожидалось, никто не поверил, даже близкие и друзья. И ныне не станут внимать его предупреждениям. Но он-то знал: время требует перемен, а уже достаточно давно ничего существенного не происходило. В таких условиях изощрённые умы не могли пребывать, и им требовалось испытать нечто новое. Но что именно, Герман был бессилен предсказать.

Отвернувшись от здания, он не сразу поверил своим глазам. По улице довольно тяжелой походкой, как человека весьма преклонных лет, шёл Антон Тихонович.

– Молодой человек, не нужно пытаться скрыть недоумение. Да я, жив. Пока ещё, – старик выглядел весьма даже бодро.

– Я узнал вас отчасти по походке. И глазам, – Герман не пытался подбирать слова ободрения. Старость не щадила человеческое тело, и с каждым годом измывалась над ним сильнее, отпечатываясь намного глубже.

– И это уже огромный плюс мне, борющемуся с немощью.

– Я рад вас повстречать.

– Желаете беседовать? – Антон Тихонович и сам бы не отказался от удовлетворения этой потребности.