Идентариум

– А у них имеются идеи, которые общество принимает без раздумий.

– Тогда нам нужно низвергнуть эти идеи, – Герман не расстался с мыслью, что общество нужно спасать от новых настроек.

– Боюсь, что тут ты точно проиграешь, – Казимир редкую борьбу воспринимал потенциально успешной. Лучшие сражения никогда не начинались.

– Почему?

– Герман, тебе нечего предложить обществу.

– Ошибаешься.

– К сожалению, нет.

– Казимир, я тебя уверяю, что-нибудь придумаю.

Глава 10

Сдержанная роскошь разместилась в двухэтажном здании, словно контролируя человека, проживавшего на его территории. Среди тёмного цвета стен перемещалась стройная женщина, чаще всего одетая в длинный чёрный халат, больше походивший на пальто, и скорее всего оно могло быть уместно из-за холода, поселившегося вместе с роскошью в просторном доме. Вот и богатство не защитило от душевных страданий. Всё было бесполезно перед прихотями судьбы или чем-то там ещё, что влияет на жизнь человека, игнорируя его планы, мечты, желания и элементарные надежды. Впрочем, от прежнего богатства поступало всё меньше положительных эмоций. Инвестиции обеспечивали стабильностью и одновременно застоем, денежные знаки с банковского счёта исправно списывались на запланированные обязательные траты. А драгоценности, хоть и не утратили финансовой силы, но обрели для Иды Сатовой иного значения, нежели память. Меньше всего ей хотелось бы избавляться от колье, подаренного Егором, увесистого и порою тяжелого для изящной женской шеи, и перстня Вальдемара, помогавшего ей мысленно к нему обращаться, когда она особенно сильно нуждалась в совете. В миниатюрном сейфе хранилось немало украшений, воспринимаемых владелицей, как дополнение к нарядам, а в последнее время она перестала в них появляться, поскольку игнорировала светские мероприятия.

Ида всё реже покидала стены дома, в котором находились статуи ушедших от неё людей. Без них она утрачивала жизнь. День за днём. И даже Эрика при всей своей участливости не могла развернуть Иду к миру живых. Этот мир был полон чужих лиц. А всё чужое не так красиво, как близкое, как родное, особенно то, что утрачено. В таком мире она была чужой.

Глава 11

Какая-то незнакомая скука нагрянула в его душу или скорее проникла в жизненное пространство. И она ни в какую не желала покидать чужую территорию. А ведь владелец этого самого пространства прилагал к тому все усилия. Вероятно, недостаточные. Либо просто недейственные для сражения со скукой. Он-то не был знаком с нею прежде.

Константин плохо представлял, чем следовало поднимать себе настроение в новых условиях. Он был родом из того мира, когда человеку позволялось ошибаться и называть этот процесс получением опыта. Тогда он себе многое позволял: от распития алкоголя в кругу друзей или даже в одиночку с кем-нибудь в ночном баре, до сближения с незнакомой привлекательной девушкой. Ныне эти забавы никому более не были доступны. Мир стал другим. Штрафы и вычленение из общества приструнили инстинкты. Лиц, предпочитавших интриги защищённому завтрашнему дню изолировали, как особо-заразных. Впрочем, и тех, кто носил в своих телах опасные заболевания также устранили из числа достойных членов общества, каким позволительно влиять на будущее. Константин Старицкий воспринимал подобные меры жестокими, но признавал действенными. Категоричные идеалы стали защитой. И зрелый мужчина пытался вобрать в себя новый мир. Доля ксенофобии заставляла спорить с обществом, но только про себя. И вместе с тем и он сливался с однородным тоном обновлённого мирового сообщества. А вот уже изредка нарушить правила несколькими глотками коньяка, хранившегося с нарушением норм взаимодействия с вычищенным миром, считал чем-то полезным. Он опустошил бокал. Скука такого подвоха от него не ожидала.

Глава 12

Ночь не лучшее время для вдумчивых бесед, но на таковые она и не рассчитывала: достаточно было поверхностного восприятия. Опираясь на интуицию, Эрика отправилась в гостиную, где и нашла владелицу дома.

Ида мало спала, и с каждым днём это обстоятельство ощутимее отражалось на её лице. Что-либо говорить по данному факту Эрика воздерживалась. Она и сама, как женщина не приветствовала замечаний по поводу внешнего вида.

– Скажи мне сейчас, что ты имела в виду под любовью, но не между людьми.

– Что?

На лице Иды появилось недоумение, будто впервые услышала сказанное подругой.

– Кого ещё любит человек, или наоборот?

Ида внимательно смотрела на Эрику, словно пыталась понять, стоит ли той доверять. Так могло показаться со стороны. Вот только Эрика хорошо знала госпожу Сатову, чтобы такое о ней подумать. Ида умела доверять нескольким людям из своего окружения, и никогда не сожалела об этом. Иного характера мысли терзали Иду.

– Я пойму тебя, – Эрика устроилась в пустующем кресле, и укрылась принесённым с собой пледом.

– Ангел.

– Более детально, прошу.

– Любовь ангела и человека.

– Сложная тема для восприятия всерьёз.

– Поэтому я не хотела поднимать её, по крайней мере, сейчас, – Ида продолжала размышлять стоит ли продолжать эту беседу.

– Предлагаю отложить её на потом, – Эрика усмирила собственное любопытство, чтобы не причинить дискомфорт собеседнику.

– Первоочередной темой для обсуждения всё-таки следует сделать мою идею.

– Рассказывай.

– Идентариум.

– Неологизм.

– Слово редкое, но существовавшее ранее.

– Как ты его решила использовать?

– Дай мне время, расскажу. Потом.

Глава 13

– Не утомился?

– Почему ты задаёшь такие короткие вопросы?

– Не знаю. Испытываешь усталость?

– Могу сказать, что мне частенько бывает не уютно. Всюду.

– Значит, утомился.

– От чего?

– Отвечу за тебя на вопрос, что задавал: от мира.

– Предлагаешь мне самоликвидироваться? – Виктор рассмеялся, зная, что друг ни за что бы не пожелал ему чего-то подобного.

– Не помешало бы чему-то произойти, – Филипп сохранял напряжённость в голосе и ходе мыслей.

– Не так давно ты убеждал меня в преимуществах нового миропорядка.

– Я неправильно выразился. Лучшее нуждается в улучшении. Пусть это и звучит тавтологией, но я считаю, что не следует останавливаться в направлении к совершенству.

– Наверное, я старею: мне хочется статичности и предсказуемости.

– Возможно, ты прав, и с возрастом сюрпризы пугают, а не радуют. Но я немного о другом – о том, что развитие общества должно продолжаться, – Филипп игнорировал очевидный факт, что собеседник не тяготеет становиться единомышленником.