Паутина Темноты

Сильные руки обняли мои плечи, прижали к широкой груди. Гулкие удары его сердца эхом отдавались в моей груди. Мои пальцы запутались в его светлых волнистых волосах, Его пальцы скользнули по моей спине к пояснице, и между ног у меня стало очень влажно и жарко. Я призывно сжала ногами его бедра, потерлась о его тело пушистым холмиком внизу своего живота. Более откровенного приглашения сложно было придумать. Ожидание быстро становилось нестерпимым, я чувствовала, что и Хорек безумно хочет войти в мое тело, но что-то его удерживает.

– Что с тобой? – спросила я, прервав поцелуй.

– Твоя спина! – нерешительно промолвил он, в то время, как его пальцы скользили по моим бедрам.

– Наплюй! – решительно порекомендовала я, откидываясь на постели и притягивая его к себе.

Я прекрасно помнила, что для мужчин было важно почувствовать женщину под собой, как будто, это закрепляло факт обладания. А мне, в свою очередь, нравилось чувствовать тяжесть сильного мужского тела. Алешка отчаянным движением освободился от остатков одежды и накрыл мое тело своим. Я с трудом дождалась, пока он, сам, раздвинет мне колени, и даже прикусила губу, чтобы случайно не крикнуть: «Входи же, скорей!».

С моим телом, определенно, творилось что-то неладное! Раньше я гораздо спокойнее воспринимала мужские ласки, мне требовалось довольно много времени, чтобы разделить пыл своего партнера. А здесь, второй раз за сутки, меня обуревало совершенно дикое желание. Упругая плоть коснулась нежного холмика, раздвинула, припухшие от возбуждения, влажные, нижние, губы, говорящие сведущему мужчине гораздо больше, чем любые слова. Мои глаза пытались закрыться, призывая забыть о внешнем мире и сосредоточиться на том, что происходит внутри, полнее ощутить каждый миг удовольствия от единения наших тел.

Но Алексей вдруг, снова, отстранился от меня и с тревогой заглянул в глаза.

– Что еще не так? – едва сдерживая разочарование, простонала я.

– Ты – девственница, Инь! – озадаченно сообщил он.

Тут я осознала, что вчера Кирилл обошелся со мной слишком бережно, всего лишь, расширив проход в мое тело, а не устранив, окончательно, преграду. Упругая пленка снова стянулась, и сегодня я вляпалась в ту же ситуацию, что и вчера.

– Вот, только не говори, будто не знаешь, что с этим делать! – возмутилась я.

– Я, просто, не хотел причинять тебе боль! – сконфуженно пробормотал Алешка.

– А я хочу стать твоей женщиной, здесь и сейчас! – заявила я, а затем скрестила ноги у него на спине и сама двинула тело ему навстречу.

Алексею оставалось только подчиниться, но его продвижение внутрь моего тела было достаточно медленным, чтобы я, в очередной раз, осознала всю «прелесть» перехода в новое качество. Но все изменилось, когда я ощутила его достаточно глубоко, чтобы понять, насколько плотно прилегает его плоть к нежной структуре моего внутреннего пространства. Болезненность сменилась новой дрожью возбуждения и внутри меня выступила такая же влага, что и на глазах. Я их прикрыла, чтобы не смущать партнера и слегка сжала внутренние мышцы, словно обнимая его упругую плоть. Ответом мне был негромкий стон и возобновившееся движение, быстро продвигавшее наши напряженные тела к блаженному финалу. Алексей уже не задумывался над тем, что он делает, а мне каждое его движение приносило острое наслаждение, словно, все мои нервы генерировали одно удовольствие. Острота ощущений, на пике, была такова, что я на мгновение испугалась, что снова потеряю сознание. А брызнувшая мне вовнутрь тугая струя семени привела к тому, что внутренние мышцы сжались в столь сильном спазме, как будто я, сознательно, сдавила упругую плоть партнера со всех сторон. Мне показалось, что мы сплавились воедино, и если попытаемся, немедленно, разъединиться, то хлынет кровь.

По счастью, Алексей не торопился покидать мое тело, он в изнеможении опустился на меня, тяжело дыша и временами вздрагивая. Я ласково перебирала влажные завитки его волос на затылке и прислушивалась к своему телу. Когда он вознамерился поднять голову, чтобы заглянуть мне в лицо, я благоразумно переместила свои руки на его поясницу, удерживая возле себя.

– Похоже, тебе, все-таки, было больно! – прошептал Алешка, ласково коснувшись влажной полоски на моем лице.

– Мне было очень хорошо! – таким же шепотом ответила я. – Это слезы радости от того, что я жива, и рядом со мной любящий мужчина!

– Никогда не думал, что окажусь способен на такое! – промолвил он, осторожно высвобождаясь и ложась рядом со мной, а затем окидывая меня задумчивым взглядом.

Я догадалась, о чем он думает и довольно ехидно ответила:

– Что ты способен, уложить в постель такую молоденькую девицу? Да, еще и девственницу? Ты, конечно, можешь есть себя поедом, но не забывай, что в прошлой жизни восемнадцать мне, уж точно, было. И с девственностью я тоже успела расстаться! А чтобы ты быстрей в это поверил, давай повторим все еще разок, но только сейчас я буду сверху!

С этими словами я скользнула на его тело, коснулась его груди напряженными сосками, потом обняла за шею и крепко поцеловала в губы. Этого оказалось достаточно, чтобы, когда я выпрямилась и обхватила его бедра коленями, Алешка был готов, снова войти в меня. Я приподнялась, впуская его, мое движение вниз еще не было свободным, но скопившаяся внутри влага сделала процесс менее болезненным, чем в первый раз. Теперь Алешка предоставил мне право, вести нас к вершине. Мы двигались медленно, не отрывая взгляда друг от друга. Его руки скользили по моему телу, лаская худые ребра и крохотную грудь, временами, плотнее прижимая к себе мои узкие бедра. Мои пальцы путешествовали по его груди, то запутываясь в коротких курчавых волосах, то вздрагивая на голой коже шрамов от пуль.

Но особенности наших нынешних тел уже не имели значения, глаза наши проникали внутрь души, и мы, вновь, были такими же, как тридцать лет назад. И мы любили друг друга. Отважный мальчишка и непокорная девчонка. И мне было так хорошо, что в наивысшей точке я непроизвольно выгнулась назад, и довольно громкий полустон-полукрик сорвался с моих губ. И мир поплыл перед глазами, терялась радость от запахов весны и тепла сильных рук мужчины, зато, сквозь звон в ушах, наползал шепот странных голосов. Я снова покидала этот мир, или это он уходил от меня?

– Что с тобой, Инь? – безумная тревога, прозвучавшая в Алешкином голосе, рванула меня назад, и я очнулась в его объятиях, ощущая опустошающую слабость.

Алексей сидел на кровати, судорожно прижимая меня к себе. Похоже, прошло всего пара секунд, как я отключилась. Я с трудом приподняла непослушные руки и прижалась к нему, обняв сильные плечи.

– Похоже, я была в шаге от того, чтобы понять, как умирают от удовольствия! – не задумываясь над тем, что говорю, пробормотала я.

И тут же пожалела о своих словах, почувствовав, как сильно вздрогнул Алексей.

– Давай-ка, завязывать с этими развлечениями, пока ты с Мастером не посоветуешься, как правильно себя в нашем мире вести! – решительно заявил он, приподнимая меня на руки и выбираясь из постели. – У него опыта чуток побольше, чем у тебя.

– Мне – что, так, обо всем, и рассказывать? – недоверчиво фыркнула я.

– А чего это тебя стеснительность одолела? – сердито поинтересовался Хорек. – Или ты не желаешь, чтобы другие знали о наших отношениях?

Я с досады прикусила губу, он меня поймал! И попыталась обратить все в шутку:

– А ты решил, для этого, меня голышом во двор нести?

– Вчера вечером тебя не очень беспокоило, в каком виде ты от Че выскочила! – с изрядной долей ехидства напомнил Алексей.

Я густо покраснела, вспомнив ошарашенное лицо Пашки-Кота, и пошла в наступление:

– Во-первых, я, все-таки, в футболке выскочила! А во-вторых, между мной и Че ничего особенного и не произошло! Меня сам Мастер к Димке в таком виде уложил, как потом Док тебя – ко мне. И мне ужасно надоело, что с момента моего возвращения, со мной все носятся, как с малым дитятком, объясняя как себя вести!

Выпалив все это одним духом, я обратила внимание на то, каким расстроенным стало лицо Хорька, и, сбавив тон, добавила:

– А о том, что мы с тобой теперь стали парой, я сама ребятам, с большим удовольствием, сообщу! Если ты пообещаешь, что мы будем равноправными партнерами!

И уловив, что Алексей все еще сердится, чмокнула его в нос и добавила:

– Ну, а если хочешь сделать это немедленно – тогда неси меня во двор! Представляю их физиономии! Хотя, я бы, сначала, Че навестила, а ему сильные волнения противопоказаны не меньше, чем мне, он вчера совсем рядом с гранью прошел.

Мой хитрый маневр не прошел даром, лицо Алексея приняло озабоченный вид. Он вспомнил о тяжелом состоянии своего боевого товарища, и чувство долга победило уязвленную гордость.

– Пожалуй, ты права, не стоит его твоими синяками и татуировками пугать! – пробурчал он, ставя меня на пол. – И где только такой садист нашелся, что девчонке всю спину разукрасил!

Я смущенно передернула плечами и предположила:

– Скорее всего, она сама захотела. У меня еще и кольцо в пупке было, пока его Док не вынул!

Алешка, с сомнением, покачал головой:

– Нынешняя молодежь всякие железки не только в пупках, но и в носах, и губах, носит. И даже в языках! Таких умельцев пруд пруди! Но то, что у тебя большую часть спины занимает, только хороший мастер мог нарисовать. И совсем недавно!

Пока он, таким образом, рассуждал, я натянула трусики и футболку, а теперь вертела в руках те самые, ужасные, просторные шорты на завязках, более всего напоминающие «семейные» трусы советского производства. Приложив их к себе, я вполголоса чертыхнулась, но другой одежды у меня не было.

– Неужели сегодня мужики в таком виде по улицам ходят? – поинтересовалась я у Хорька, напяливая на себя это убожество. – Судя по тому, что внутри дополнительная вставка, типа трусов, есть, этот ужас предназначен быть верхней одеждой!

Алексей коротко хохотнул и утвердительно кивнул головой. Сам он, при этом, натягивал на себя, вполне классические, синие, джинсы. Но майка, которую он носил, прямо под кожаной курткой, в мое время тоже считалась нижней мужской одеждой, только эта была не белого, а черного цвета.

– А ты, похоже, у предшественника Кирилла прибарахлилась! – догадался он, разглядев, насколько мешковато сидела на мне одежда. – А ты-то, сама, во что такое одета была, если на абы что, сменить решилась?

Я серьезно посмотрела ему в глаза и объяснила:

– Я была грязная, как черт! Из бомбоубежища вылезла, потому что. И я не только одежду поменяла, но и волосы обрезала. У меня нет никакого желания на родственников своего тела нечаянно натолкнуться, пока не разберусь, что с нами произошло. А то придется вам меня силой у них отбирать, или у милиции, например!