Паутина Темноты

И он не только заставил Алексея почти полностью раздеться, но и с меня, несмотря на мои жалкие попытки сопротивления, стянул футболку, оставив в одних трусиках. Я жутко смутилась, но не от своей наготы, а от того, с каким ужасом и сочувствием Хорек рассматривал мою спину. А потом все спрашивал, удобно ли мне лежать, и не болит ли, смазанная какой-то пахучей мазью, спина. Кирилл же казался абсолютно довольным своей идеей, он заново воткнул в меня иглу и удалился, вслед за Мастером, пообещав заглянуть к нам, через часок.

В опустевшей комнатке воцарилась неловкая тишина. Я сознавала, что Хорьку тоже не по себе. Он только что, во всеуслышание, признавался мне в любви и еще не получил от меня ответа. Но нас, тем не менее, почти нагишом, уложили в постель. Ситуация складывалась, более чем, двусмысленная. Особенно, если вспомнить предысторию наших взаимоотношений.

Когда мы впервые встретились, ему было, от силы, двенадцать. И тогда между нами было пять лет разницы, причем не в его пользу. И я стояла гораздо выше на иерархической лестнице нашей Структуры. И рядом со мной был Барон, исполнявшей, поначалу, роль моего адъютанта, на которую его поставил Волк, а потом ставший для меня гораздо больше, чем другом. И я прекрасно помнила, что Барон остался в живых после похода на цыган, его лицо всплывало передо мной в лаборатории Дока, где я пыталась выжить, после своих ранений, и не смогла. Меня так и подмывало спросить о нем, но я боялась услышать что-то подобное истории, приключившейся с Лаской.

А еще я очень не хотела обижать Алешку. Я помнила, как он ревновал меня к Барону и мучился от осознания, что недостаточно хорош для меня. Совсем мальчишка, ростом едва сравнявшийся со мной, он внешностью проигрывал «арийскому» облику рослого белокурого Барона. Да, и боевого опыта у него, на тот момент, было маловато. Но мне всегда нравился этот, умный и смелый, пацаненок, умевший увлечь за собой гораздо более взрослых товарищей, никогда не боявшийся вступить в бой за справедливость, сколько бы врагов не вышло ему навстречу. Не зря, именно его я назначила ведущим первой из новых стай, после смерти Волка. И отдала ему свой подконтрольный район.

Но это было тридцать с лишним лет назад. Теперь рядом со мной лежал высокий сильный мужчина, чью грудь украшали не татуировки, а следы от пуль, а виски были подернуты сединой. И я знала, что за его плечами был опыт настоящей войны и годы нелегкой жизни в эпоху перемен. И как он отнесется ко мне теперь, после того, как схлынет радость от неожиданного возвращения?

Решив, что необходимо, все же, прервать затянувшееся молчание, я повернула голову и заглянула в лицо Алексею. Судя по тому, что взгляд его был устремлен куда-то в пространство, мысли его бродили где-то далеко отсюда. Мое движение привлекло его внимание, и он смущенно улыбнулся, встретив мой взгляд.

– Док велел нам разговаривать, чтоб я случайно не уснула, – напомнила я ему. – Расскажи мне что-нибудь, я так много пропустила!

– О чем же, именно, тебе рассказать? – Хорек совсем смешался, не зная, видно, с чего начать.

– Расскажи мне, сначала, что-нибудь хорошее! – со вздохом попросила я. – Плохое и само на голову свалится!

Какая-то тень пробежала у него по лицу, а затем он снова улыбнулся, но теперь в его улыбке появилось еще больше печали.

– Самое хорошее то, что я, все же, снова встретил тебя! – с чувством сказал он. – Думаю, что именно надежда на нашу встречу позволила мне продержаться все эти годы! Я никогда не верил, что ты ушла навсегда. Несмотря на то, что Мастер приложил массу усилий, чтобы убедить нас в этом. Я ведь не видел твоего, мертвого, тела! Я прекрасно помнил, что ты была жива, когда мы, с Бароном и Че, привезли тебя к Доку. Но он тогда прогнал нас, заявив, что сам займется твоим лечением, а мы должны закончить начатое тобой дело. Когда же я, через пару дней, вернулся, то на звонки в дверь никто не отвечал. Я продолжал караулить возле дома Дока, но его окна были темными. Позднее там появились какие-то странные люди в одинаковых, приличных, костюмах, которые вошли в квартиру и вывезли оттуда все бумаги и книги. В доме твоих деда с бабушкой тебя тоже не было. Так я понял, что вы с Кириллом куда-то исчезли.

На лице Хорька появился отсвет того горя, что обрушилось на него в ту несчастливую зиму и не ослабело за столько лет. Я тихонько пожала его руку, предлагая продолжить рассказ. Алексей встряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли и снова заговорил:

– Я помнил твой последний приказ, распустить стаю и затаиться, и даже попытался так и поступить. В городе, и в самом деле, стало поспокойнее, наркоторговцы попритихли. Но жизнь моя казалась пустой и бессмысленной. Центральный спортзал, где тренировались молодежные команды, входившие в Структуру, был закрыт. Я навестил дома Мастера, который и сообщил мне, что ты умерла. А я ему не поверил! Ведь, не было ни похорон, ни могилы на кладбище. Твое лицо, все время, стояло у меня перед глазами! И я решил, что вы с Кириллом куда-то сбежали. Логично было предположить, что вы с ним покинули город, как ранее сделали твои подруги – сестрички, скрываясь от «конторы». Я упрямо бродил по улицам нашего города, забираясь в самые дальние его закоулки. И постоянно нарываясь на неприятности. Правда, ваша с Мастером, подготовка даром не прошла, поэтому противники страдали больше, чем я. Но и милиция теперь относилась ко мне строже. Теперь они не делали различия между «фурагами» и их противниками. И все бы, запросто, могло кончиться колонией для несовершеннолетних, но однажды у меня дома появился Мастер и увел меня в свой новый спортзал. Оказалось, что он следил за моими похождениями, и потому решил усовестить, объяснив, что ты бы этого не одобрила.

Алешка снова перевел взгляд не меня, и на лице его расцвела добрая улыбка:

– Я, и в самом деле, всю жизнь прикидывал, как бы ты поступила на моем месте, что бы тебе понравилось, а что – нет! Поэтому Мастер сумел убедить меня, что если я собираюсь воевать за правое дело, то мне стоит пойти в те войска, что сражаются в Афганистане, и помогать отстаивать право людей, строить новую жизнь, более справедливую и свободную от влияния религиозных фанатиков. Как это собираются делать Дин и Че. А для этого необходимо совершенствовать свои боевые навыки.

Я согласно кивнула головой и промолвила:

– Они всегда хотели поучаствовать в мировой революции и борьбе за всеобщее равенство и справедливость! И даже в Южную Америку удрать собирались, пойти по стопам Че Гевары. Жаль, что у них этого не вышло! А Мастер – просто молодец, нашел, чем вас увлечь! Ты ведь не один, похоже, у него тренировался?

– Не один! – кивнул Хорек. – Там уже были Лис и Кот. И еще некоторые из наших друзей. Мы так и провели вместе все время, до окончания школы. А потом, всей компанией, в десантное училище поступили. И что самое удивительное, после него нас Дин и Че разыскать сумели, дальше мы с Лисом и Котом вместе с ними служили. Но это – совсем отдельная история!

Увидев, что лицо его при этих словах неожиданно помрачнело, я решила пока оставить военную тему и спросила:

– А что ты знаешь о других членах моей стаи? Тех, кто в этом мире остался?

Хорек немного замялся, но потом ответил:

– Балу и Князь к своим девчонкам, еще до конца той зимы, перебрались, и больше я о них, особо, ничего и не слышал. Мастер говорил как-то, что Балу в северных морях рыбу ловит, а Князь так по медицинской стезе и пошел.

– А Барон? – я непременно должна была выяснить все до конца.

Тут уж Алешка совсем нахмурился, но его слова озадачили меня еще больше.

– А с твоим адъютантом какая-то странная история приключилась! – заявил Хорек. – Когда я понял, что вы с Кириллом пропали, то решил-таки с Бароном пересечься. Сначала я, просто, за домом его бабушки наблюдал, надеялся, что он меня к тебе приведет. Но быстро понял, что Вольфа там нет. Тогда я вспомнил о квартире его родителей, куда ты меня однажды приводила. Перебазировался туда, но без особого результата, Барона не было видно и там. Но Елизавета Андреевна туда регулярно наведывалась. Меня она почти не знала, но я уже настроился, попытаться расспросить, хотя бы ее, как однажды увидел, что из их дома грузчики выносят какие-то вещи. И среди них был Вольф. Испугавшись, что и он сейчас уедет, и оборвется последняя ниточка, связывавшая меня с тобой, я бросился к нему, когда он шел с чемоданом к машине, и напрямик спросил о тебе. Так Барон меня не узнал! И даже не понял, о чем я говорю!

– Не может быть! – ошеломленно пробормотала я. – Наверное, он сделал вид…

– Не похоже! – уверенно возразил Алексей. – А еще, сразу откуда-то выскочила его бабушка и утащила внука в машину, вот она—то, я уверен, поняла, про что я спрашивал! И больше я их не видел.

– Ты прав, странная история! – задумчиво пробормотала я. – Надо будет у Мастера поинтересоваться, вдруг, он больше нашего знает!

Но посмотрев, как расстроился Алешка, я решила и с этой темой, пока что, завязать. Не зная, о чем еще спросить, чтоб на больную тему не наткнуться, я с радостью встретила приход Кирилла, вошедшего к нам в комнату с коробкой каких-то лекарств и неизвестных приборов.

Для начала Док надел мне на запястье какую-то манжету с экранчиком, которая оказалась измерителем давления и пульса, совсем непохожим на известные мне громоздкие тонометры. Проверив показания, Кирилл решил, что все, более-менее, в норме, другим прибором взял у меня анализ крови.

– Что-то вы не очень-то веселы и разговорчивы, несмотря на счастливую встречу, после стольких лет разлуки! – заявил он, посмотрев на наши напряженные лица.

– Воспоминания к особой радости не располагают! – пробурчала я.

– Тогда, тебе лучше поспать, утро вечера – мудренее! – заявил Кирилл и ввел мне в капельницу какое-то новое лекарство.

Взор мой быстро заволокло туманом и пришли сны. О давно ушедшем прошлом и несбывшимся будущем.

Теплый солнечный лучик бродит по моему лицу и добирается до глаз. Пощекотав закрытые веки, он нырнул под занавес ресниц и вывел меня из сонного царства. Только что я бродила по сумрачным коридорам, вдыхая запахи крови и гари, а тут был шепот весеннего ветерка, несущего запахи мокрой зелени и цветущей акации, причудливо смешивая их с запахами старого деревянного дома. А еще здесь присутствовал терпкий запах мужского тела.

Приоткрыв глаза, я осознала, что голова моя лежит на мужской груди, поросшей светлыми курчавыми волосками. А рука моя обнимает этого мужчину за шею, так же, как его рука – мои плечи. И мне здесь удивительно хорошо и уютно. В памяти немедленно материализовался образ спальни Волка, где мы нередко ночевали с Вольфом после смерти нашего старшего друга. И я сонно пробормотала:

– Давай, не будем никуда торопиться, Барон! Мне так хорошо сейчас!

– Ты, спросонья, ошиблась, Рысь! – прозвучал над моим ухом смутно знакомый, мужской, голос, который, определенно, не был голосом Вольфа.

Я испуганно подпрыгнула на постели и заглянула в лицо мужчине, рядом с которым провела ночь. Его лицо мне, определенно, кого-то напоминало. Сильные мужские черты, по которым уже прошлось неумолимое перо времени, избороздившее лоб упрямыми морщинами. Твердые очертания подбородка и рта, принадлежащие человеку, явно, не привыкшему отступать перед трудностями. Тонкие губы, искривленные горькой улыбкой. А надо всем этим такие знакомые глаза, светло-серые, обведенные более темным ободком. И такие грустные!

– Алешка! – сконфуженно пробормотала я и потянулась пальцами к его щеке. – Прости, я действительно, спросонья, не узнала тебя!

– Тебе не за что извиняться, Инь! – покачал головой он, перехватив мою руку. – Это ведь, и в самом деле, не мое место!

Хорек изо всех сил пытался говорить спокойно, но обида и печаль, почти осязаемой волной, струились от него ко мне. Увидев насколько темны круги под его глазами, я подумала, а спал ли он, хоть сколько-то, сегодня ночью? Этот мужчина, с юных лет, мечтал обо мне, а наша первая ночь, проведенная в одной постели, вышла такой нескладной! А она значила для меня ничуть не меньше, чем та, которую я провела с Вольфом, после смерти Волка. Она тоже примирила меня с изменившейся реальностью. И я абсолютно не хотела терять того, кто помнил и любил меня, прежнюю. И сразу узнал мою душу в новом теле.

А Хорек, определенно, готов был покинуть меня, прямо сейчас, он уже сделал движение, собираясь выбраться из-под укрывавшего нас одеяла. Пора было, как обычно, брать инициативу на себя. Я скользнула вперед и снова обняла, свободной рукой, его шею.

– А я привыкла сама определять, кто займет место рядом со мной! Выбор волчицы – закон! – прошептала я, скользнув губами по шее, к уху, а затем – к губам.

– Не надо, Инь! – пробормотал Алексей, сжав мои плечи и попытавшись отодвинуть меня от себя. – Я не хочу твоей жалости!

– Мое новое тело настолько тебе не нравится, что ты хочешь прогнать меня? – промолвила я, с нарочитой обидой глядя ему в глаза, и одновременно, прижимаясь животом к его бедрам, то, что там стремительно обретало упругость и объем, говорило совсем иное, нежели его слова.

– Я всегда любил тебя, Рысь! – сдавленно пробормотал он, понимая, что тело выдает его истинное отношение ко мне. – Но я не хотел бы, чтобы это произошло…

– Я тоже по-другому представляла нашу первую ночь! – прервала я его. – Но я, видимо, ошибалась, раз, ты, так запросто, решил от меня отказаться! Ты ухитрялся добиваться моей благосклонности, когда рядом со мной был Барон, собственной персоной, а теперь хочешь уйти от меня, обидевшись, когда между нами промелькнула его тень?

– Я ничего такого не говорил! – смущенно запротестовал Алексей.

– Вот, и не говори больше ничего! – посоветовала я, быстрым движением освобождаясь от трусиков и накрывая его губы своими.