Янтарь. Вирус бессмертия

– А как же лаборанты? Они что же не могут? – затравленно спросил он.

– Они не имеют официального допуска к нашим полевым работам, кроме того, они, так же как и Трофим Аристархович, вернулись сегодня из ночного.

Лукас вскочил и хлопнул ладонью по столу.

– Хорошо! – с вызовом сказал он. – Но если со мной что-нибудь случится, это будет на вашей, Алексей Иванович, и на его, – он указал пальцем на Трофима, – совести. Пойдемте, Валентин Петрович!

С этими словами он резким шагом двинулся на выход и постарался громко хлопнуть дверями, но, к несчастью, позади его уже догонял Валентин Петрович, и вместо грохота двери коридор огласил жалобный вскрик Петровича, получившего по лицу дверью. Трофим, не скрываясь, расхохотался вслед уходящим. Через секунду в проем так и не закрывшейся двери высунулось пунцовое лицо Лукаса, с небольшой пенкой слюней в уголках рта, которое беззвучно что-то шептало.

– Слабак! – наконец выкрикнул Лукас, брызнув слюной.

– Леденцов дать? – искренне послал его Трофим.

Дверь наконец захлопнулась, с подобающим для ситуации грохотом. Через минуту, когда шаги уходящих некробиологов стихли, Лисов стряхнул со лба несуществующий пот.

– Ну прямо как дети, честное слово.

Он постучал пальцами по столу и философски углубился в чтение каких-то бумаг.

– А вы что же не идете на отдых, Трофим Аристархович? – спросил он вдруг, вспомнив о сидящем напротив коллеге.

– Да, сейчас, гляну напоследок на образцы и отдыхать, – ответил Трофим. Ему совсем не хотелось раньше времени говорить о своем потенциальном открытии.

Стараясь делать вид, что не особо спешит, Трофим прошел во вторую комнату, а затем почти бегом в четвертую. Вот он, старый холодильник с погубившими все образцами. Трофим вплотную подошел к ним, держа кристалл на вытянутой руке подальше от стеклянных пеналов. Да, определенно есть влияние, легкая головная боль, опять заныла шея, позвоночник. Он придвинул кристалл к груди, через секунду болевые ощущения исчезли, стараясь не поддаваться эмоциям, он проделал это несколько раз. Определенно, кристалл работал как экран от колоний вируса четвертой категории. Оставалось выяснить, работает ли он только на частоте вирусов четвертой категории или экранирует в принципе электромагнитные колебания подобных частот? Трофима распирало от радости и новых возможностей. Борясь с собой, он с невозмутимым видом покинул лабораторию, не забыв попрощаться с шефом. Весь его эксперимент с кристаллом занял несколько минут, и Трофим справедливо полагал, что Лукас и Петрович еще переодеваются на выходе. Поэтому он прошел в свою комнату, где варварски при помощи кроватной ножки и пола разломал кристалл на несколько частей. Несколько раз с нарастающей силой ударив артефакт ножкой кровати, он добился своего. Кристалл лопнул, расколовшись на десяток осколков разного размера, собрав и пересчитав осколки, он выбрал несколько покрупней и распределил их по карманам одежды. Пару засунул в правый и левый нагрудные карманы, пару – в карман брюк, еще один взял с собой вместе с иголкой и катушкой черных ниток, чтобы подшить к подшлемнику. Закончив приготовления, Трофим двинул наверх, ему срочно надо было проверить теорию на практике.

Поднявшись на нулевой уровень, он, как и ожидал, увидел пустоту вместо привычно висевших ранее двух ярко-оранжевых комбинезонов «Эколог» в шкафу шестой лаборатории. Спеша, чтобы сделать все до прихода «лаборантов», которые, как привык Трофим, появлялись минуты через четыре-пять, после того как он подходил к шкафу, ученый распорол подкладку своего подшлемника и сунул туда обломок артефакта. Оперативно орудуя иглой с ниткой, он зашил и зафиксировал артефакт на уровне шеи. Едва он закончил с шитьем, как появились «лаборанты».

– Далеко собрался, Док? – спросил Сагитай.

– Да вот пойду гляну, как наши сотрудники образцы брать будут.

– И что тебе не спится-то? – зевнул Сагитай, – вот Капезович, милый человек, отработал и на боковую, а если не спит, то в шахматы режется. Ты знаешь, что он кандидат в мастера спорта по шахматам?

– Нет, – признался Трофим.

– А зря, партейку разыгрывает минут за двадцать, мы вон с Яковом и не дураки вроде, а шансов ноль, – он усмехнулся и потянулся к своему комбинезону. – Эх, Док, не даешь ты людям покоя.

Минут через десять они были готовы к походу и вышли через герметичный шлюз. Зона ожидаемо была при своем привычном хмуром лице, катя сиреневую пелену рванных в мелкое облаков под порывами холодного, сырого ветра. Найти коллег было нетрудно, дежуривший на воротах долговец по кличке Нюх показал направление и дистанцию. Объект должен был располагаться метрах в пятистах от бункера на запад. Трофим без инструмента, но с вооруженной парой «лаборантов» практически сразу увидел оранжевые комбинезоны, недалеко от которых дежурило два силуэта в черно-красных комбинезонах. Подойдя поближе, Трофим увидел, что Лукас и Валентин Петрович уже начали вскрытие объекта, так что зрелище было не для слабонервных. Долговцы стояли метрах в десяти, недалеко от трамплина, который и переломал зомбированного. Определенно, вирус стал сильнее, хоть голова объекта была разрушена автоматными пулями, общий фон от объекта был очень сильным. Это Трофим понял после того, как один из коллег встал и отошел в сторону, после чего второй также отошел в сторону, чтобы отдышаться и прийти в себя. Завидев Трофима, один, тот, что повыше, принципиально отвернулся, а другой, пониже и потолще, помахал рукой. Лежащий на земле зомбированный не был отмеченным, зато метрах в пятидесяти стоял в состоянии сна отмеченный объект номер семьдесят. Как долго он будет спать и когда проснется, несильно интересовало Трофима, но наверняка более чем интересовало с точки зрения безопасности его коллег, то и дело кидающих взгляды на мертвеца. Долговцы стояли вполоборота и курили, негромко переговариваясь. Трофим подошел близко к распростертому, покрытому серыми нитями вируса трупу. Ничего не чувствовалось: ни тошноты, ни головокружения, ни намеков на боль. Самодовольная улыбка вряд ли не была замечена Лукасом, который исподлобья наблюдал за ним. Чтобы не злить коллегу и не прерывать собственный эксперимент, Трофим встал спиной к объекту и ученым, буквально спиной ощущая испепеляющий взгляд Лукаса, который в этом жесте Трофима видел лишь вызов на слабачка, кто дольше выдержит рядом с мертвецом, и можно было не сомневаться, что Лукас примет придуманный им самим вызов.

Через пару минут Лукас, толкнув Петровича, заставив его идти с ним, был у тела. Они встали на колени и продолжили работы. Образцов нужно было взять много, и насколько смог заметить Трофим, они были только в самом начале. Вдруг семидесятый вышел из состояния оцепенения. Повертев головой, он ломаным шагом двинулся к Трофиму, позади которого в метре лежал распростертый объект, а за ним находились двое в оранжевых комбинезонах, орудующих медицинским инструментом. Трофим оценил состояние мертвеца. Несомненно, первая категория, очень плохое состояние тканей, но это не делало скидку на мощность воздействия управляющей объектом колонии, вылезавшей серыми наростами из трещин и ран в теле. При жизни носитель был довольно щуплым человеком, а теперь истончал и вовсе, нынешний вес объекта вряд ли превышал пятьдесят килограммов. Рваная серая одежда, старые пятна крови, опаленные нижние конечности, словно он прошел по костру, незрячие белые глаза и приоткрытый рот практически без губ с серыми зубами.

– Сагитай, Яков, найдите мне палку побольше, – крикнул Трофим через плечо.

Долговцы разошлись в стороны и взяли мертвеца на прицел, готовые в любую секунду успокоить его кинжальным огнем. Валентин Петрович подняв голову, увидел ковыляющего к ним мертвеца и вскрикнул, Лукас также поднял голову, затем, очевидно, перевел взгляд на спокойно стоящего Трофима и продолжил хладнокровно собирать образцы. Уж он-то точно не сойдет с этого места раньше, чем этот зазнавшийся Гудин. Яков с Сагитаем тем временем надломили небольшое чахлое деревце и срезали его ножом, соорудив нечто вроде рогатины длиною чуть больше полутора метров. Рогатина была даже лучше, чем просто палка, которую изначально просил Трофим. Получив ее в руки, он прикинул, как лучше держать семидесятого, чтобы он не достал его руками. По его соображению получалось, что упереться лучше всего было в грудь.

– Все нормально, Док? – крикнули долговцы, обеспокоенные приближающимся и начинающим ворчать мертвецом, который уже начал свою невидимую атаку на Трофима.

– Сейчас посмотрим, – азартно ответил Трофим и удобнее перехватил рогатину.

Еще несколько метров, и рогатина уперлась семидесятому в грудь. Мертвец вяло пытался стряхнуть ее, стараясь продолжать шагать, но его веса было недостаточно, чтобы сдвинуть человека с места. Валентин Петрович не выдержал, отскочил в сторону и махом открыл поляризованное стекло забрала. Согнувшись пополам, он упал на землю в рвотном позыве. Лукас мужественно продолжал вырезать нужные для его работы образцы тканей, иногда делая паузу, чтобы справиться со своими ощущениями. В его шлеме также было установлено поляризованное стекло, так что выражения и цвета его лица видно не было, но, очевидно, что это был не самый лучший день в его жизни. Наконец, и он не выдержал атаки мертвеца, застонав, он опрокинулся на землю и, едва успев открыть забрало, огласил округу натужными стонами. Тем временем Трофим почувствовал только значительное похолодание в нижней части ног, где не доставало воздействие кристалла. Долговцы и «лаборанты» отошли подальше от эпицентра волновой атаки мертвеца, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

– Мужики, куда его? – решив, что с Лукаса достаточно, а защита артефактов проверена в полной мере, крикнул долговцам Трофим.

В ответ один из бойцов махнул рукой и побежал в указанном направлении, показывая дорогу. Метрах в тридцати в стороне, среди наполовину засыпанного землей и поросшего травой строительного мусора ютились три воронки. Трофим кивнул и, упершись ногами, принялся толкать мертвеца. Поскольку координация и разум объекта были на крайне низком уровне, некробиологу без особого труда удалось дотолкать его до аномалии, куда он и пихнул его с негромким пыхтением. Воронка жадно втянула мертвеца в себя, посадив сначала на землю, потом прижала голову к земле, сломав тело в спине, одновременно с безжалостными глухими щелчками ломая ноги, затем, уплотнившись до непрозрачного состояния и зашумев, с хрустом попкорна скрутила и сдавила тело до размера консервы, подхватывая и крутя в своем вихре брызги серой крови и жидкостей. Еще секунда, и воронка стала снова прозрачной, а место, где только что находился мертвец, теперь пустовало. Только небольшая черная нашлепка в центре воронки говорила о том, что все-таки физическое тело человека оставило свой след в Зоне.

С трудом оторвавшись от зрелища, Трофим повернулся, позади него стояли и «лаборанты», и долговцы. Если «лаборанты» были ошарашены воочию увиденной работой аномалии, то долговцы протянули руки для рукопожатия, не находя слов для выражения своего восхищения.

– Док, – наконец нашелся один из них, – ты вообще из железа, что ли?

Трофим рассмеялся.

– Нет, железо это больше по вашей части, у нас больше теория и эксперимент. Кстати, как там ваше железо? Экзоскелет тот, который…

– Нормально, Док, – перебил его второй долговец. – Почистили, перебрали, только он перегрет немного, но так ничего, работать можно.

– А почему перегрет? – Трофим уже шел назад, справа и слева от него, чуть ли не поддерживая за руки, шли бойцы в черно-красных комбинезонах.

– Да мы сами толком понять не можем. Как будто в печи грелся, но не в самом пекле, а так градусов на четыреста. Кучер проверял, в памяти экзоскелета есть почти два часа этого перегрева, машинка-то серьезная, свой компьютер, настройки, охлаждение, просто торт в шоколаде, – облизнулся долговец. – А вообще, у нас даже аномалий таких нет. Все, которые имеются, все, даже самые слабые, за тысячу градусов сразу, – боец удобнее перехватил автомат, – в общем, загадка, Док… но ты знаешь, по загадкам это не к нам. Нам отгадки нужны, – боец сдержанно улыбнулся.

Что-то шевельнулось из воспоминаний в голове у Трофима, но вид оранжевых комбинезонов коллег, неподвижно стоящих недалеко от препарируемого объекта, отвлек его от мыслей. Помахав рукой нелепо застывшим коллегам, Трофим направился обратно в бункер. Нужно было собрать остатки осколков и приспособить их как-то к лодыжкам, и вообще, для гарантии, конечно, нужно набрать больше кристаллов, ведь если четвертая категория возьмется за него всерьез, то наверняка имеющиеся у него небольшие осколки не смогут защитить такое крупное для них тело человека.

Всю дорогу до бункера он пытался вспомнить, что же такое он пропустил в своих догадках относительно Бизона. Длительный перегрев экзоскелета недалеко от Пепелища. Да там полно термических аномалий. Все жарки включаются и тухнут моментально, чтобы заставить их гореть длительно, нужно встать в самый эпицентр, а там надолго никакого экзоскелета не хватит. Взять пирометр и проверить каждую? Бред, это не его работа, но если придется, он, конечно, проверит, может быть, есть некая исключительная жарка, которая натолкнет его на след объекта четвертой категории. Но это слишком маловероятно. Может, нагревание изнутри? Нет, тоже не то. При таком варианте экзоскелет вышел бы из строя наверняка, да и вирусы хоть и устойчивы к температурам, потеряли бы активность, а носитель просто сварился бы… ну, по крайней мере, то, что еще оставалось человеческими клетками. В принципе можно рассмотреть эту версию, но ведь он сам видел, что с экзоскелета сошла красная краска. А краска там была особая, стойкая ко всем воздействиям и наверняка в десяток слоев с отвердителями, закрепителями, фиксаторами. Экзоскелет, знаете ли, очень дорогая игрушка, особенно экспериментальная. Тем временем они уже подошли к воротам ограды научного комплекса.

– А где сейчас Кучер? Я могу с ним поговорить? – спросил Трофим.

– Док, – долговец, идущий справа, снял респиратор, его простое лицо лучилось искренностью и радушием, – тебе все можно!

Кучер находился под одним из навесов, сооруженных группировкой, одетый в простую камуфляжную форму, поверх которой был накинут столярный фартук. Ноги его покоились на стуле, сам же он сидел на верстаке, рядом с ним лежал разобранный до проводов контрольный модуль и несколько инструментов для ремонта электрической аппаратуры. Под навесом располагался верстак, ряд разборных стеллажей с инструментами, ящики с бронепластинами разной формы для разных защитных костюмов, несколько шлемов в разной стадии побитости. Еще несколько закрытых на замок ящиков.

– Здорово, Док! – приветственно поднял руку Кучер. – Какими судьбами? – спросил он с усмешкой.

– Да вот любопытствую, что с экзоскелетом? Бойцы, говорят, перегрев?

– Говорят, мух доят, – беззлобно прокомментировал механик, – я тут приборами пользуюсь, точной настройкой, а они говорят… балаболы. Ну… – он вытер руки грязной тряпкой, – есть маленько, но для такой машины это пустяк. Живому бойцу, конечно, туго бы пришлось, сварился бы, но там же живого не было, нагрелся Бизон до семидесяти всего, я проверил. Там в экзоскелете своя память есть, он записывает все поломки, критические повреждения, ошибки системы докладывает оператору, Бизону то есть, тьфу… – он сплюнул, вспоминая вчерашнее.

– А про перегрев можно подробнее? – попросил Трофим.

– Подробнее? – механик внимательно и с хитрым прищуром посмотрел на ученого, – ну ладно, Док, тебе можно и поподробнее. В общем, по графику нарастания температур Бизон нагревался не сразу от ста пятидесяти до семисот, но это недолго было, я про семь сотен Цельсия. Вообще, сама машина и тысячу, и полторы тысячи градусов выдержит вместе с экипажем, но не больше десяти секунд, потом экипаж начнет поджариваться. Получалось так, что он как будто бы ерзал мимо горячего туда-сюда, в среднем на четыреста постоянного воздействия. Но слежение показывает, что он прошел всего пятьдесят два метра за два часа, шаги вперед и назад отдельно не фиксируются, показатель даю суммой. Сечешь?

– А место, где это было, можешь показать? – не удержался Трофим.

– Ты, Док, конечно, человек умный, только ты думай, перед тем как спросить. Ты что думаешь, сюда сигнал со спутников проходит? ПДА расплавился, а навигация экзоскелета… ты ж сам знаешь, что тут не ловит ни фига. Навигация навигацией, карты картами, а сталкеры все ходят по ориентирам. Раз в неделю только, может, покажет что-нибудь оттуда, – он указал пальцем в небо, – и хорош.

– А…

– Б, – опять же беззлобно передразнил его Кучер, – в общем, не было на этой неделе у Зоны желания навигацию допускать. Я тебе только расстояние сказать могу, сколько он прошел от того места, когда Бизон умер. Четыре тысячи пятьсот метров, то есть по прямой это почти ровно от Пепелища до того места, где мы его вчера грохнули, ну плюс-минус двести метров, если карта не врет.

Все это долговец говорил медленно, с некоторым напором в голосе, чтобы не дать Трофиму перебивать его вопросами, на которые он и так собирался дать ответ.